Колодец Единорога - Прэтт Флетчер - Страница 81

— Что-то насчет карренского дворца, подметенного бородами, но причем здесь это? — сказал Рогей. — Или вы в самом деле настаиваете на том, чтобы идти в Каррену? Вам случалось называть меня опрометчивым, но предлагать такое плавание, когда мы не в силах добраться даже до Джентебби — что это, если не опрометчивость вдвойне?

— Позволь мне, Рогей, — попросил Эйрар. — Значит, Воевода Плейандер, ты считаешь, что мы не сможем войти в Наарос под каким-нибудь ложным предлогом — например, за помощью? У тебя, наверное, есть другой план?

— Есть! И в тысячу раз лучше! Скоро ночь: я думаю, они допоздна не забеспокоятся, куда делся корабль. Давайте тем временем сойдем на берег и двинемся по дороге. Нападем на город и возьмем его штурмом! Снимем с нашего корабля сломанную мачту и высадим ворота, как тараном…

Герцог Микалегон сгреб в кулак бороду:

— Он прав! Уловки, хитрости… не по-мужски как-то.

Альсандер проговорил задумчиво:

— Мы вырезали целую децию, когда нас было едва шестьдесят. Теперь нас четыреста с лишним. В городе же, я думаю, вряд ли больше четырех деций…

У Рогея загорелись глаза, а Эвименес прищелкнул пальцами:

— И ночь поможет нам застать их врасплох!

— Ну что ж, друзья, — сказал Эйрар, — кажется, все мы более или менее согласны, что настало время дерзнуть — тем паче, что иного выхода у нас, в общем, и нет!

— Именно так, клянусь Богом! — кивнул Микалегон.

— Воевода Плейандер, — улыбнулся Эйрар, — согласись, что это не есть признание в трусости!

Карренец тряхнул головой и протянул герцогу руку, морщинки у рта сложились в ухмылку. Все поднялись с мест: следовало поспешить.

Прослышав о замысле полководцев, воины забегали так, как если бы и не было нескольких дней изнурительной борьбы со штормом. Торопливо сжевав по куску холодного мяса, люди хватали оружие и выходили на берег. Никто не желал оставаться стеречь корабли — пришлось Эйрару своей властью назначать и воинов, и командира. Его выбор пал на Эрба, и Эрб едва не заплакал.

Они выбрались на каменистый берег бухточки, в которой стояли, и с немалыми трудами вытащили обломок мачты сквозь лесок на дорогу, что вела берегом из Наароса в Скогаланг. На суше шторм пролился дождем: грязь была по колено.

На дороге люди кое-как построились. Посередине, освещенная факельным светом, двигалась мачта. Тащили ее скогалангские лучники — все равно от их луков в потемках проку было бы немного. Вольные рыбаки, Эйраровы копьеносцы, смешались с пешими карренцами, похожими в своих латах на раков, выползших на сушу.

Воины долги шли по раскисшей темной дороге… Идти было нелегко, и Эйрару, шагавшему среди первых, начало уже казаться, что первоначальный запал понемногу стал пропадать, сменяясь усталостью. Но когда за очередным поворотом дороги, огибавшей рощицу, на расстоянии полета стрелы впереди показались стены Наароса — сердца вспыхнули заново.

Поодаль, на скале, маячила цитадель, а прямехонько перед ними были юго-восточные городские ворота. В цитадели горели огни, но стена и ворота тонули во тьме…

Черная людская река хлынула по дороге к воротам. Кто-то у подножия стены издал тревожный крик, и сверху тотчас послышалось:

— Кто идет?..

— Призрак Бордвина — пришел за Рыжим Бароном!.. — завалил в ответ Рогей. Воины отозвались слитным, яростным криком, и несшие мачту бегом пустились вперед. Внешний портал защищала легкая решетка; она рухнула со скрипом и звоном, и они ворвались под арку ворот. Наверху кто-то отчаянно приказывал нести факелы, звать стражу, лучников и копейщиков. Под аркой было темно, как в погребе. По сторонам едва виднелись бойницы. Эйрар сразу поставил возле них людей с копьями, наказав немедленно бить, если внутри появится свет или хоть кто-то пошевелится.

Скогалангцы с мачтой на руках сгрудились, тяжело дыша.

— Раскачивай! — крикнул Плейандер, и ворота потряс могучий удар. — Раскачивай!..

Почти невидимое в темноте, тяжелое бревно отползло назад и вновь обрушилось на доски ворот, расплющиваясь с конца и брызгая щенками. Кто-то свалился, не устояв на ногах. Крепкие ворота застонали, но выдержали. А по ту сторону уже слышались невнятные крики, откуда-то раздавалось «А-пакс!», топот бегущих ног и удар камня, брошенного сверху.

— Еще раз!.. А ну, все вместе! — заорал Плейандер что было мочи, и его голос эхом отдался под камедным сводом. — Вас что, зайчихи рожали? Раскачивай!..

Мачта с треском обрушилась на ворота. Доски и запоры вновь устояли, но вот петли не выдержали и с пронзительным визгом вырвались из дерева. Ворота перекосились и повисли. Дейлкарлы, Вольное Братство, карренцы, спотыкаясь и торопясь, друг за другом вывалились из тьмы каменного коридора в уличную темноту.

Эйрар выскочил наружу чуть ли не первым. Он не успел даже обнаружить меч, когда кто-то кинулся на него справа. Эйрар увернулся, отделавшись раной в ноге. Пожалуй, ему пришлось бы плохо, но тут рядом с ним вырос Микалегон. Огромная секира герцога коснулась правой руки нападавшего и вмиг ее отсекла. Кровь хлынула фонтаном…

— Что смотришь? — сказал герцог. — Руки нет!

И валькинг стал оседать наземь, а Эйрар кинулся дальше с боевым кличем Дейларны:

— Улла-улла!

Слева мелькнули ступени, они вели наверх, на стену — пускай Плейандер заботится о них и со своими латниками занимает надвратные башни. Большая часть нападающих, возглавляемая Эйраром, Рогеем, Микалегоном и Одделем, ринулась по городским улицам вперед. То тут, то там слышался лязг оружия: это лучники валькинговской стражи сбегались на шум. Но их было слишком мало, да и что они могли поделать против хорошо вооруженных, отчаянно смелых людей? Знамена Кошки, карренской Выдры и Морского Орла Ос Эригу плыли по улицам все дальше вперед, а в домах распахивались ставни, и на клич «Улла!» со всех сторон откликалось многословное: «Улла!»

— На главную площадь!.. — крикнул Рогей.

— А то куда же еще!.. — отозвался Эйрар.

Там возвышалась статуя короля Аргименеса: бронзовый король держал в руках старый меч, поднятый из земли его плугом. Размахивая факелами, на площадь со всех сторон стекались толпы горожан. Казалось, они еще наполовину не верили, что в Наарос пришли восставшие дейлкарлы, кто-то гадал: «А может, это валькинги придумали какую-то хитрость?..» Разложили костер, взвившееся пламя ярко осветило знамена, и сделалось ясно, что нет никакого обмана, и тут уж на площадь повалил чуть не весь город, кое-кто — даже с запрещенным при валькингах оружием, извлеченным из тайников. Люди плясали при свете костра, целовали незнакомых воинов, горланили полузабытые старинные боевые гимны:

Немало жестоких дел совершилось той ночью в Нааросе. Рушились взломанные двери, летело на улицу выброшенное из окон имущество — валькинговских «союзников» вытаскивали из теплых постелей и в лучшем случае нещадно секли. Не раз и не два Эйрару пришлось вмешиваться, удерживая толпу, потому что Микалегон с Рогеем, казалось, одичали и захмелели от крови, да и карренские Воеводы выглядели не лучше. Наконец, Плейандер остыл в достаточной мере, чтобы подумать о все еще не захваченной цитадели на вершине горы. Собрав сколько-то латников и вооруженных горожан, он расставил их вдоль частокола, который в обычные дни прикрывал цитадель от города, а теперь — защищал город от крепости, вдруг ставшей враждебной.

Потом отправили гонца за Черным Галлилем. Еще один гонец отправился к кораблям, где под охраной Эрба оставались женщины, с наказом привести все суда в городскую гавань, но ни в коем случае не спешить с высадкой на берег…

…Под утро Эйрар с некоторым изумлением увидел себя творящим суд и расправу у подножия статуи короля Аргименеса. По обе руки молодого вождя сидели наиболее уважаемые горожане из числа носивших Железное Кольцо. Эйрара избрали судьей после того, как он закричал; «Не сметь!» и созвал воинов на подмогу, так и не дав разъяренным нааросцам вздернуть какого-то малого прямо на статуе: люди утверждали, что это был подкупленный валькингами предатель.