Колодец Единорога - Прэтт Флетчер - Страница 47

— Ни один зверь, — сказал он, — не понимает человека лучше, чем кошка… Юноша, я не воитель и не стратег и не берусь советовать, что следует делать. Однако гадание открыло мне, что в Геспелнице тебя подстерегает страшная опасность. Лучше избери иной путь!

— И нас… тоже подстерегает? — осведомился Плейандер. Судя по голосу, карренец был потрясен, чему Эйрар несказанно удивился.

Глаза волшебника закатились:

— Да, и вас тоже… но не столь грозная, ибо у вас свои судьбы. Опасность, о которой я говорю, относится лишь к нему.

Эйрар почувствовал, как стянуло кожу на скулах.

— Раз дело касается меня одного, я повторяю — надо идти. Прошлый раз я прислушался к такому вот гаданию об опасности и потерял… слишком много потерял!

Тем дело и кончилось. Эйрар отправился к своим рыбакам, и к нему присоединился Мелибоэ.

— Уж очень ты прямолинеен, молодой человек, — сказал он ему, пока шли.

— Да нет, я не о предсказании, юные храбрецы вроде тебя постоянно ими пренебрегают, вы ведь ужасно самостоятельные и не терпите никакого принуждения… ну да нам, философам, к подобному отношению не привыкать… Но зачем было говорить об этом так прямо и при всех, да еще после того, как Плейандер выдал свой страх? Эвадне, милый мой, к тебе как раз то и влечет, что ты не такой резкий и грубый, как она сама. Тоже избранник судьбы, но помягче; кое в чем она тебя превосходит. Да, с такими бесстрашными и дерзкими девушками — свои сложности. Проявишь жесткость, властность — и тотчас ее потеряешь. Короче говоря, делай что хочешь — но тоньше, дружок, тоньше, если в самом деле намереваешься чего-то добиться!

22. Шелланд. Зло,подстерегающее в гостинице

Они ехали. Мучимые голодом и мозолями, натертыми о седла, они все-таки ехали. Люди сделались молчаливы и открывали рот большей частью для ругани. Однажды Эйрар еле успел вмешаться, чтобы предотвратить драку между карренским латником и одним из своих рыбаков. Хорошо хоть, погода чуть-чуть разгулялась, дождь больше не донимал их, но и без того переход выдался тяжкий и вдобавок до невозможности скучный. Когда котенок начал беспокойно возиться и пришлось выпустить его погулять — даже это показалось Эйрару разнообразием. Правда, шустрый малыш тут же исчез в зарослях бурьяна. Пришлось Эйрару побегать за ним, краснея под градом насмешек, которыми засыпали его карренцы.

Будь он в другом настроении, он бы заметил, как редели кругом леса и все чаще появлялись фермы, а на фермах — люди и скот. Но ему было не до того, и он искренне изумился, когда за одним из поворотов, за отлогим подъемом, его глазам предстали люди, ожидавшие отряд. Спешившись, они стояли подле коней, а позади них уже виден был Геспелниц: широкий луг плавно сбегал к длинной одноэтажной гостинице под сенью древних дубов. На дубах чернели грачиные гнезда, вокруг стояли большие хлева, выстроенные, должно быть, нарочно ради погонщиков скота и их стад. А дальше — далеко-далеко, за рощей и хлевами, за мягкими увалами полей и лугов — острое зрение Эйрара различило мерцающую серебряную полоску. Это была главная река Шелланда — Веллингсведен. Так вот почему постоялый двор выстроили именно здесь: снизу по реке приходили корабли из южных земель, сверху — лодки из окруженной горами Ставорны. Нежданно открывшийся вид был до того хорош, что Эйрар, спускаясь с холма, едва прислушивался к разговорам товарищей — да, в общем, ни о чем особо важном они и не говорили. До цели было рукой подать; казалось, от этого усталость сразу навалилась вдвое сильнее.

Трое или четверо, выехавшие навстречу отряду, издали казались похожими на смуглых мариоланцев. Подъехав поближе, Эйрар увидел, что они были без кольчуг. Потом он узнал Толкейла — того самого, некогда извлеченного мокрым и трясущимся из болота близ Салмонессы. Толкейлу определенно было о чем порассказать, но он держал язык за зубами, пока все не спешились и не прошли на негнущихся ногах внутрь таверны, где служанки и несколько миктонских девчонок во главе с хозяином уже выкладывали на столы окорока и разливали пиво. Эйрару с первого взгляда не понравился хозяин, мордастый здоровяк, чьи коротко остриженные волосы щеткой торчали надо лбом — он сновал туда-сюда по-собачьи, то гавкая на прислужниц, то угодливо кланяясь гостям, готовый, кажется, им пятки лизать. Толкейл еще больше настроил Эйрара против толстяка, рассказав, что тот не принадлежал ни к Железному Кольцу, ни к «союзникам»: желая вернее сберечь себя и гостиницу во время нынешних смут, он принял священнический сан. Звали его Виндхугом.

— Хорош священник: выбирай любую девчонку — и не моргнет, только плати, — хмыкнул Толкейл. По его словам, местные жители пытались жаловаться епископу Шелланда, но епископ, будучи валькингом, не больно-то опечалился оттого, что дейлкарлы рассорились со своим священником: пусть, мол, идут жениться в валькинговские суды, а за сердечным успокоением — едут к Колодцу. Одним словом, епископ палец о палец не ударил — и Виндхуг по-прежнему процветал.

Утолив голод, военачальники смогли наконец отделаться от священника и служанок и, собравшись в уголке, послушать Толкейла. Кое-что из рассказанного им они уже знали. Например, то, что, перебив и разогнав у Вороньей Башни валькинговских «союзников», Рогей разослал свой отряд по окрестностям группками по три-четыре человека. А вот то, что он велел им открыто говорить, кто они таковы, и всем сообщать, будто на самом деле они — лишь авангард громадного войска хестингарцев и салмонесцев, только что одержавших важную победу и идущих освобождать Шелланд — это было уже нечто новенькое.

— Кто надоумил болвана?.. — зарычал Альсандер.

— Погодите, — изумился мариоланец, — но ведь в Ставорне стоит полная терция, с кавалерией и «союзниками». Вождь Рогей рассудил, по-моему, разумно: пусть их думают, что нас больше, и не высовываются. Разве не так?

Стало быть, вот почему шелландские хутора у Холмов стояли пустыми…

— Нет, не так, — мрачно сказал Альсандер. — Впрочем, давай рассказывай дальше.

— Что до меня, — продолжал Толкейл, — мы с ребятами проехали до Глоса — это укрепленный город у дельты Веллингсведена, там, где река разделяется на множество рукавов. Донеся свои якобы вести чуть не до городских ворот, мы заночевали поблизости, а потом вернулись в Геспелниц подождать остальных. Правда, та ночевка едва не стала последней: хозяин оказался изменником и среди ночи подпалил сеновал, где мы расположились. И, что самое обидное — удрал безнаказанным. Ему, знать, нравится жечь костры, ну так мы и устроили славненький костерок из его дома…

— Ступай, — сказал Альсандер коротко и повернулся к остальным вождям: — Ну и кашу заварил наш дружок, прах его побери! Я не большой знаток валькинговских способов воевать, но если я вообще что-нибудь смыслю, командир ставорненской терции поступит теперь так, как поступил бы на его месте я, а именно — двинет всю силу к Холмам, чтобы не пустить на равнину войско, о котором раззвонили эти балбесы… то есть свалится прямо нам на головы. Так что мы, похоже, в ловушке!

— Я думаю, отдых и еда придадут людям силы, — сказал Эвименес. — Можно будет, пожалуй, предпринять еще один такой переход, как нынче. Но вот как удрать от легкой конницы с нашими тяжелыми латниками? Да и рыбаки — наездники еще те…

— Остается море, но где раздобыть лодки? Хорошо бы, конечно, посоветоваться с каким-нибудь верным шелландцем… хотя я скорее поверил бы Дракону Филедии, чем нашему любезному хозяину!

— Рогей принадлежит к Железному Кольцу, — сказал Эйрар. — Когда он вернется, я думаю, он уж кого-нибудь да приведет. Но вот что мне, например, непонятно, так это зачем бы вообще в Ставорне стоять полной терции? Не знаю, заметили вы или нет, но, по-моему, здесь, на севере, и под валькингами не так уж плохо живут. Тем не менее, даже в столь беспокойном месте, как Мариола, держат всего полутерцию. А здесь — целую! Почему?