Повелители мечей - Муркок Майкл Джон - Страница 74

В отдалении Корум увидел более высокие здания с башнями, увенчанными шпилями. Мимо крепостных стен иногда проезжали конные экипажи, скакали нарядно одетые всадники — видимо, придворные или купцы.

Корум потер лоб, отошел от окна, уселся на край постели. Мысли в его голове путались. Он понимал, что оказался на незнакомом ему мире, где не слышали о сражении между Законом и Хаосом. Тем не менее и лорд Аркин, и герцог Тир утверждали, что война между Повелителями Закона и Повелителями Хаоса бушевала на всех Пятнадцати Измерениях. Что же это за страна, в которой говорили на непонятном Коруму языке?

Внезапно он вспомнил, что воздушный корабль разбился после того, как Джерри переставил хрусталики на пульте управления. Быть может, троих путешественников занесло в такой уголок вселенной, откуда нет возврата? И куда подевались Ралина и Джерри-а-Конель?

Дверь открылась, и в комнату вошел хозяин дома а сопровождении очень полной женщины, державшей в руках поднос с мясными блюдами, овощами, фруктами и кастрюлькой с супом, от которой поднимался пар. Толстушка улыбнулась (так улыбаются собаке, посаженной на цепь) и протянула вадагскому принцу поднос, стараясь не дотронуться до руки Кулла. Корум улыбнулся в ответ и поклонился.

— Вы очень добры, сударыня, — сказал он, стремясь передать свою благодарность интонацией.

Они молча смотрели, как он принялся за еду. Пища была не особенно вкусной, довольно грубой и пахла весьма неаппетитно, но Корум съел все до крошки и сделал вид, что остался очень доволен. В последнее время он был не слишком избалован хорошим к себе отношением.

Толстяк посмотрел на него и спросил:

— Фенк?

— Фенк? — повторил Корум и покачал головой.

— Фенк? Паннис? Вадагский принц пожал плечами и в свою очередь задал несколько вопросов на вадагском и мабденском языках, но его собеседник тоже не понял ни единого слова. Нахмурившись, он указал на руку Кулла, дернул себя за кисть, постучал по ней, всем своим видом показывая,.что интересуется происхождением столь необычной конечности. Корум заулыбался, кивнул, вытянул левую руку, а правой дотронулся до глаза Ринна, жестом объясняя, что потерял эти части своего тела в битве. Толстяк удовлетворенно хмыкнул и принялся внимательно осматривать шесть пальцев, усыпанных драгоценными камнями, а затем подал Коруму знак следовать за ним.

Они спустились по лестнице в полуподвальное помещение, которое не могло быть ни чем иным, кроме мастерской, и только теперь Корум понял, почему хозяин дома проявил к нему такой интерес. Оказывается, толстяк изготавливал протезы, причем явно экспериментировал с ними. Повсюду валялись деревянные, металлические и костяные ноги всевозможнейших конструкций; ступни, лодыжки, руки, кисти, пальцы с суставами и без суставов и даже нечто, напоминающее ребра. На стенах висели анатомические рисунки, на столах лежали книги в кожаных переплетах, Корум открыл одну из них. Это был какой-то медицинский трактат, и хоть треугольные буквы не отличались особенной красотой, вадагский принц не сомневался, что рукопись содержит много мудрых мыслей — слишком уж она напоминала те, над которыми в свое время (до появления мабденов) работали его предки. Он указал на книгу, с уважением кивнул и произнес:

— Хорошо. Очень хорошо.

Толстяк улыбнулся и вновь постучал по руке Кулла. На мгновение Корум попытался представить себе, что произошло бы, если б он сказал, каким образом ему досталась эта рука. Бедняга ученый наверняка посчитал бы его сумасшедшим.

Впрочем, вадагский принц тоже не верил в волшебство, пока не встретился с колдуном Шулем.

Затем толстяк самым тщательным образом исследовал глаз Ринна, состоящий из нескольких драгоценных камней (повязка легко поднялась, хотя Корум и не увидел потустороннего мира). Изумление хозяина дома было полным. Вадагский принц даже пожалел, что не может продемонстрировать тех сил, которыми обладали останки Потерянных Богов.

Постепенно Корум начинал понимать, что с ним случилось. Видимо, горожане нашли его в бессознательном состоянии и отнесли к ученому, который увлекался изготовлением искусственных конечностей и был только рад такому необычному пациенту.

Волнение за Джерри и Ралину с новой силой охватило Корума. Если только они тоже очутились в этом мире, он должен обязательно найти их. Вполне возможно, что вечный странник, исколесивший чуть ли не всю вселенную, знал язык и обычаи страны, в которую закинула путешественников судьба. Корум взял перо (почти такое же, как у мабденов), нарисовал на листе пергамента фигуры мужчины и женщины, показал два пальца и многозначительно поднял брови. Ученый кивнул и с помощью жестов, выглядевших довольно комично, объяснил, что ничего не слышал ни о Ралине, ни о Джерри.

— Мне необходимо разыскать их, — настойчиво сказал вадагский принц, указывая на себя, потом на дверь.

Толстяк задумался, затем сделал Коруму знак подождать, вышел из мастерской, но довольно быстро вернулся, одетый в сапоги и куртку. В руках он держал плащ, который протянул своему гостю.

Они шли по улицам, и прохожие бросали на Корума любопытные взгляды.

Видимо, вести о незнакомце распространились по всему городу. За аркой городских ворот лежала пыльная белая дорога, по обеим сторонам которой простирались поля и виднелись отдельные крестьянские усадьбы. После непродолжительного путешествия толстяк привел Корума к небольшому лесу и указал на то место, где вадагского принца нашли в бессознательном состоянии.

Корум огляделся, увидел обломок ограждения воздушного корабля и показал на него ученому, который вскрикнул от изумления и долго вертел в руках непонятный ему предмет. Корум же лишний раз убедился, что не сошел с ума м действительно совсем недавно находился в измерениях Хаоса.

Принц в Алой Мантии посмотрен по сторонам, наслаждаясь спокойным мирным пейзажем. Неужели существуют на свете страны, где ничего не знают о вечной битве между Законом и Хаосом? Корум даже почувствовал нечто вроде ревности к обитателям этого мира. Конечно, у них были свои невзгоды и печали иначе зачем бы доктор изготавливал искусственные конечности? И тем не менее вадагский принц почему-то был уверен, что здесь никто не знал ни о Законе, ни о Хаосе, ив молился никаким Богам. На мгновение ему страстно захотелось поселиться в этих местах, хоть он и понимал всю абсурдность своего желания.

А затем Корум пошел краем леса, громко выкрикивая имена Ралины и Джерри.

Через некоторое время он услышал чей-то крик и резко повернулся в надежде, что ему ответила любимая женщина.

Корум ошибся. Кричал всадник в черном плаще, скачущий по пыльной дороге.

Седые волосы развевались за его спиной. Ученый быстро пошел ему навстречу, и они начали о чем-то разговаривать, оживленно жестикулируя. Между ними разгорелся спор, и в конце концов незнакомец обвинительным жестом указал на вадагского принца, бросив какую-то резкую фразу, развернул коня и помчался по направлению к городу. Толстяк остался стоять на месте, нервно потирая лоб.

Корум пожалел, что не взял с собой шлаги. Человек в черном плаще, казалось, был влиятельной особой, и ему явно не нравился странный чужеземец, появившийся в их краях неизвестно откуда.

Расстроенный ученый подошел к Коруму м что-то пробормотан (тоном, каким обычно успокаивают собаку или кошку, прежде чем усыпить ее или отдать в чужие руки). Принц в Алой Мантии вздохнул, повернулся и зашагал по дороге. Толстяк, погруженный а какие-то думы, шел следом.

Очутившись в комнатке с куполообразным потолком, Корум первым делом надел на себя серебряную кольчугу, серебряный конический шлем и серебряные наголенники. Затем он пристегнул к поясу шпагу с клинком из неземного металла, повесил за спину лук, колчан со стрелами и копье. Вадагский принц понимал, что сейчас выглядит для окружающих еще непригляднее, чем раньше, но зато он чувствовал себя в относительной безопасности.

Стемнело. Корум спустился по лестнице, мягко отстранил ученого, не желавшего выпускать его на улицу, м открыл входную дверь. Вадагский принц чувствовал, что ему грозит опасность, и вовсе не хотел подвергать ей добродушного толстяка. Когда Корум вышел из дома, стояла ночь.