Змея - Спиллейн Микки - Страница 28

Он отложил карандаш и улыбнулся:

— Ладно, Майк. — Потом он собрал вырезки и направился к двери. — Дай мне знать, если тебе что-то понадобится.

Я подмигнул ему, потом снял трубку и позвонил Пату. В виде исключения он был дома и стал ворчать, потому что я его разбудил.

— Какие новости, Пат? — спросил я.

— У меня есть для тебя одна неожиданность.

— Да?

— Хочешь вычеркнуть из своего списка Арнольда Гудвина? Он мертв.

— То есть?

— Два месяца назад погиб в автомобильной катастрофе в Саратоге. Его труп пролежал все это время в морге, потому что никто не хотел его забирать. Рапорт пришел только сегодня вместе с отпечатками пальцев.

— И это он?

— Несомненно. Отпечатки очень отчетливы. Это он.

— Что ж, это сокращает список. А что с Бэзилом Левитом?

— Нам пришлось раскапывать все его прошлое, а это не так-то легко. Но мы нашли кое-что. Девятнадцать арестов после того, как он потерял лицензию частного детектива. Осужден только дважды. Ему везло. Во время одиннадцатого ареста обвинялся в нанесении телесных повреждений. Его защитником был Сим Торренс, и ему удалось добиться оправдания.

— Это совпадение мне не нравится, Пат.

— Ах, не придавай этому значения. Сим в то время был адвокатом, и у него были десятки таких случаев.

Левит никогда не брал себе дважды одного и того же адвоката. Но всегда это были первоклассные юристы. У Торренса была тогда прекрасная репутация, и шансов проиграть дело было ничтожно мало. Тем не менее я вызвал Торренса для объяснений, но он прислал Джеральдину Кинг с подробным отчетом. За час, пока рассматривалось дело, он получил пятьсот долларов.

— А кто был потерпевшим?

— Один придурок. Все закончилось уличной дракой, но Торренсу удалось убедить суд, что Левит действовал в пределах самообороны. Кстати, еще новость; наш нынешний прокурор Чарли Форс защищал его во время семнадцатого ареста. То же самое обвинение, и его опять оправдали. — Забавно, что они знакомы.

— Майк, если имеешь дело с судом и полицией, то поневоле познакомишься и с преступниками. Торренс общается с ними так же, как ты и я. Но оставим это. Я послал двух агентов показать кое-где фотографии Левита и справиться о нем. Сегодня вечером мне звонил один человек, очевидно видевший эту фотографию, и спрашивал, почему мы интересуемся Левитом. Он не назвался, и я не сказал ему ничего, только предложил ему прийти к нам, если он знает что-нибудь о Левите. Он сказал “О'кей” и повесил трубку. Единственное, что нам удалось установить, — это то, что звонок произведен из той части Бруклина, где находятся магазины, рестораны и бары.

— Черт возьми, Пат. Левит бывал там.

— И еще миллион других людей. Кстати, это был звонок из открытого телефона, не из будки. Вероятно, телефон стоит в баре, потому что я слышал обычный шум и музыку.

— Тогда подождем. Возможно, он позвонит.

— В большинстве случаев они звонят, — сказал Пат. — Есть у тебя новости?

— Да, кое-что есть. Завтра утром я зайду к тебе и расскажу. Спокойной ночи.

Повесив трубку, я стиснул руками голову и, глядя на телефон, попытался связать воедино все частности. Странно, думал я, чертовски странно. Однако в каком-то смысле отдельные части этой головоломки и подходили одна к другой все лучше...

Пронзительно зазвонил телефон и прервал мои мысли. Я снял трубку и услышал взволнованный голос:

— Майк, говорит Джеральдина Кинг. Вы не сможете к нам срочно приехать?

— А что случилось, Джеральдина? Она была слишком взволнована, чтобы объяснять, и сказала только:

— Прошу вас, Майк, приезжайте сейчас же. Это очень важно.

И повесила трубку.

Я оставил Вельде записку, где указал, куда я поехал, и обещал потом отправиться к себе на квартиру.

Полицейский, стоящий на посту у дома Торренса, внимательно изучил мое удостоверение, прежде чем пропустить. Здесь я увидел двух репортеров, которые разговаривали с агентами полиции и капитаном пожарной команды. Но казалось, они мало что узнали от них.

Джеральдина Кинг с озабоченным лицом открыла мне дверь.

— -Что случилось? — спросил я — Сюрел садовый домик Сью.

— А она сама?

— Она не пострадала Лежит сейчас в постели Входите — Нет, я хочу сначала осмотреть домик. Она натянула пуловер, и мы прошли под дождем к тому месту, где стоял садовый павильон. От него осталось не много — только фундамент. Пожарные и дождь уже затушили пламя, лишь в воздухе висел запах гари.

— Все, можно возвращаться, — решил я. Вернувшись в дом, она налила нам обоим по бокалу и, отвернувшись, молча смотрела в окно. Я терпеливо ждал, пока она будет в состоянии продолжать разговор. Момент наступил, когда в моем бокале объем жидкости уменьшился наполовину.

— Сегодня утром Сью — не знаю почему — крикнула мистеру Торренсу прямо в лицо, что он убил ее мать. Она заявила, что знает это от самой матери.

— Как она могла узнать от матери, кто ту убил, если мать мертва?

— Не придирайтесь! Сью говорила о каком-то письме, которое она собирается найти. Вы знаете, что она перенесла в домик все вещи, принадлежавшие матери?

— Да, я видел.

— Мистер Торренс сейчас ведет важную предвыборную кампанию. Он пришел в ярость и решил покончить с этим делом раз и навсегда. Он вышел в сад, зашел в Павильон и стал рыться в вещах. Он хотел убедиться, что там нет никаких писем Увидев его в павильоне, Сью, плача, прибежала туда и просила его уйти. Нам так и не удалось успокоить ее. Она заперлась в павильоне и отказалась выйти. Нам ничего дурного не приходило в голову, потому что такие приступы у нее случаются не в первый раз. Мы уже к ним привыкли. После обеда мистеру Торренсу позвонили и вызвали в комитет партии на совещание. Примерно два часа спустя я выглянула из окна и увидела дым. Садовый павильон загорелся изнутри, и Сью еще была там. В горящем домике на полную мощность играла радиола, и через окно я видела, как Сью танцует посреди комнаты с большой плюшевой игрушкой в руках, принадлежавшей когда-то ее матери. Она не хотела выходить и не отвечала на мои призывы. Тогда я начала кричать. К счастью, мимо ограды случайно проходил полицейский...