Я, гангстер - Спиллейн Микки - Страница 3

В его глазах снова мелькнул интерес.

— Тот, которого подстрелили пару дней тому назад? Я кивнул.

— Что-то было в газетах. Считается, что в него стрельнул кто-то из дружков. — Вдруг Арт замолчал и серьезно на меня посмотрел. — Райен... по-моему, лет десять тому назад ты говорил, что хочешь убить парня с таким именем. Это ты его?..

— К сожалению, старина, мне это так и не удалось. Кто-то другой постарался.

— Страшно интересный разговор, Райен, рассказывай дальше.

— Хорошо, прочти вот это. Биллингза пристукнули не по ерунде. Тут такое крупное дело, что не сойдет с первых страниц минимум неделю.

— Какого рода? Я покачал головой:

— Я сам еще не знаю.

— А ты-то здесь при чем?

— Биллингз знал что-то такое, из-за чего и меня могли убить. Это было последнее, что он сделал в своей жизни, но сделал он это неплохо. После того случая паршивцу приходилось всю жизнь ужом вертеться, чтобы избежать расплаты, но он таки вывернулся. — Тут я помолчал и улыбнулся во весь рот. — По крайней мере, он так считал.

Арт опустил подбородок на руки:

— А чем я могу помочь?

— Как аккредитованный журналист, ты можешь добыть кое-какую официальную информацию. Постарайся разузнать обстоятельства его смерти. Сможешь?

— Это будет нетрудно. На это дело наверняка есть досье. — Он немного помолчал, потом добавил:

— Ты мне предлагаешь мелкого червячка на большой крючок.

— Благодарю, — я поднялся. — Слышал когда-нибудь о некоем Лодо?

Он подумал и произнес с расстановкой:

— Нет. А это важно?

— Кто знает. Но ты подумай об этом.

— Хорошо, как мне с тобой связаться?

— Помнишь старый трехэтажный особняк Папы Мэнни?

— На Второй улице?

— Он теперь мой. Я живу на первом этаже.

Цифры, полученные от тощего, не были собственно телефонным номером. Это был зашифрованный пароль. Он давал доступ в подпольный тотализатор, принимавший ставки прямо на Бродвее. Не только легавые, но даже профессиональные жулики могли этого не знать.

Но я это знал. Не так давно мне с ними приходилось иметь дело...

Парень, стоявший в дверях, подмигнул мне и сказал:

— Привет, Райен, заходи. На какую лошадку сегодня будешь ставить?

Здесь кое-что изменилось. Они явно разбогатели. Еды стало больше, в баре давали выпить, а вместо деревянных скамей стояли мягкие кресла.

Из-за кассы вышел Джейк Макгафни и, увидев меня, подошел.

— Что, может, поменяемся работой, малыш?

— Не со мной. Меня моя вполне устраивает. Люблю надежность.

— Этого добра и у нас хватает, — рассмеялся, он. — Что тебе нужно?

Я толкнул его под руку и отвел за угол кассы.

— Вас кто-нибудь обижает?

— Ты знаешь, как это делается, Райен. Мы же не процветаем. Конечно, легавые знают, что мы работаем, но им за нами не угнаться.

— А кто-нибудь пытается соваться?

— Да брось ты, что им соваться. С тех пор как я им один раз кое-что подсказал, они дали мне полную свободу. Конечно, в определенных границах, но меня это устраивает. Никто меня не обижает. А что, ты что-нибудь прослышал?

— Ты знал Биллингза?

— Конечно. Но его замочили. — Тут он замолчал, и лицо его помрачнело. — А что, он оставил сюда след?

— Да в общем-то нет. Только старый код написал.

Джейк осклабился, взял из пепельницы свой бычок и раскурил его. Пуская дым, он спокойно сказал:

— Ну, тогда все в порядке. С этим они до меня не скоро доберутся.

— Слушай, Джейк... как ты думаешь, за что его пришили?

— “Думаешь”? — рассмеялся он искренне. — Я не думаю, а знаю.

— Так почему, Джейк?

— Он ушел отсюда с двенадцатью штуками в кармане. Круто зарядил на одну старую клячу — Энниз Фут, а она возьми и приди первой.

— А долго он сюда таскался?

— С месяц, наверное. Я его с первого раза заприметил.

— А кто его вписал-то сюда?

— Гонзалес. Ты его знаешь, крошка Хуан Гонзалес... помнишь, он спас ребенка, упавшего в Гудзон, и его рожу пропечатали все газеты. Он как раз кайфовал в своем доке, а тут эта баба как завопит и...

— А где он сейчас?

— Гонзалес? — Мой собеседник, казалось, удивился. — Он погиб три недели тому назад. Напился и вышел на улицу прямо под грузовик. Умер быстро. Не долго валандался.

— У него была семья? — спросил я.

— Нет, только какая-то баба. Подожди... Сейчас я тебе все дам.

Он стал рыться в картотеке, пока не нашел нужную карточку. Познакомившись с краткой историей Хуана Гонзалеса, я запомнил все данные и вернул карточку.

— Хочешь, оставь себе.

— Не нужно.

Хуан Гонзалес жил на Пятьдесят четвертой улице, в нескольких домах от Десятой авеню. Это на окраине, где большое скопление бедноты и люмпенов создавало весьма благоприятную атмосферу для процветания преступности. У Люсинды Гонзалес была квартира на втором этаже. В домах такого сорта звонки никогда не работают, так что я просто поднялся по лестнице и постучал в дверь. Дверь открылась через цепочку, и в щели показалось симпатичное смуглое личико.

— Да... кто это?

— Люсинда Гонзалес?

— Да.

— Я хочу слегка с тобой побазарить о Хуане. Можно войти?

Она поколебалась, пожала плечами и наконец открыла цепочку. Я вошел, а она прислонилась спиной к двери.

— Сразу видно, что ты не легавый.

— Это уж точно.

— Но ты и не из дружков Хуана.

— Откуда ты знаешь?

— Все его друзья — свиньи. Даже не бандиты, а просто свиньи.

— Благодарю.

— А чего тебе надо?

— Хочу узнать кое-что про Хуана. Вы повенчаны?

Она состроила довольно кислую физиономию:

— Не в церкви. Но ты ведь не за этим пришел.

Тут я ей улыбнулся:

— Хорошо, киска... Скажем так... Хуан надрался и погиб. Он...

— Он? — В ее голосе было достаточно сарказма. — Хуан не пил, ясно вам, сеньор!

— Ну что ты так разволновалась?

— Из-за тебя. — Она крепко обхватила грудь руками, и бюст ее вздымался из-под платья. — На мой взгляд, ты похож на тех, кто мог это сделать.

— Что сделать?

— Перепугать Хуана до смерти. А может, гнаться за ним, чтобы он выскочил как оглашенный на мостовую прямо под грузовик. Я все это время ждала, и я знала, что рано или поздно кто-нибудь придет. Им ведь надо сюда прийти. Больше некуда. И вот ты здесь, сеньор, и я наконец могу тебя убить, ведь я этого ждала.

Она разжала руки. В одной руке у нее был пистолет, и маловероятно, чтобы она промахнулась с такого расстояния.

— Киска, а ты уверена? — спросил я.

После истерики голос ее начал стихать. В глазах появилось усталое, тоскливое выражение, что явно свидетельствовало о том, что она выдохлась. Я тоже.

— Я в этом уверена, сеньор.

— Это еще почему? — спросил я с умыслом.

— Я ведь знаю, каких людей Хуан боялся. Ты как раз из них. Ты думал, что деньги при нем, когда его убивал. Эти десять тысяч долларов, сеньор... а они были здесь.

— Десять тысяч, — повторил я тихо, но она услышала. Теперь на ее устах играла злобная улыбка.

— Но сейчас они не здесь. Они в надежном месте. Лежат в банке и принадлежат мне. И из-за таких-то бабок Хуан отдал концы! А теперь и ты можешь последовать за ним.

Но она не спешила стрелять. Сначала она подумала о Хуане и в самый неподходящий момент прослезилась. Я стукнул ее по руке, и пистолет выпал. Когда она начала визжать, я шлепнул ее по губам и толкнул в кресло. Она попробовала было завизжать еще раз, но я повторил процедуру, и тогда истерика окончательно прошла. Люсинда смотрела на меня испуганно.

Выдержав паузу, я сказал:

— Успокойся. Никто не собирается делать тебе ничего плохого.

Она мне не верила. Слишком долго вынашивала свою идею.

— Люсинда... Я в жизни не видел Хуана. И мне не нужны его деньги. Ясно?

Она кивнула.

— Где он достал эти десять штук?

На ее лице вновь появилось вызывающее выражение. И все началось снова: страх, недоверие, ненависть, вызов.