Ублюдок Баннермен - Спиллейн Микки - Страница 3

Она прошептала что-то, чего я не расслышал, потому что лицо мое зарылось в ее волосах, а губы жадно искали ее губы. Она ответила со всем неистовством страсти, на которую была способна, а ее горячий язычок вошел в мой рот, обдав его пламенем. Я невольно, хоть и против желания, отстранил ее.

— Кэт... я все время ждала тебя... и никогда не верила тому, что они говорили... Они говорили... будто ты умер... И я сказала тебе еще в ту ночь, когда ты уходил, что буду ждать...

— Мы были детьми, дорогая.

— Ты же сам сказал, что вернулся ради меня...

Да, наверное, она права. Именно поэтому я свернул с шоссе на дорогу к поместью.

— Как видно, я опоздал, Анита.

Ее глаза заволокло слезами и она прижалась лицом к моей груди.

— Я понимаю... ничего уже не изменишь, — она подняла голову. — Давай лучше вернемся в дом, Кэт... Пожалуйста, вернемся в дом, хорошо?

Я расстался с ней у входной двери, даже не попытавшись войти. Черного «кадиллака» уже не было, но «бьюик» все еще стоял на месте.

Я сел в свою машину и направился обратно по той же дороге, по которой ехал сюда. Калвер-Сити находился отсюда в шести милях на восток, и у меня было девять дней до того, как мне надо будет съездить в Нью-Йорк по делам, а потом снова вернуться на побережье.

Не доезжая до города, я остановился перед второразрядным отелем, выложил на стойку пять долларов и заполнил формуляр. У женоподобного дежурного не оказалось ко мне никаких вопросов. Отказавшись от расписки, я взял ключ. Даже не попрощавшись с ним, я поднялся в номер.

Я принял душ, лег на кровать и уставился в потолок, удивляясь своему желанию замуровать Руди и Тэдди в их собственном величественном особняке. Напоследок я засмеялся над этой нелепой мыслью. Я мог бы расправиться с ними обоими одной рукой, а уж о дяде Майлсе и говорить нечего. И тем не менее в сложившейся ситуации это приобретало какой-то совершенно другой оттенок. Там ведь были еще парни из Чикаго, и шутка могла кончиться холодным душем на мою горячую башку.

Я проснулся в семь утра, позавтракал в городе и, дождавшись половины девятого, щурясь от солнца, зашел в телефонную будку.

Трубку снял Марти Синклер.

— Алло! — услышал я.

— Это Кэт Баннермен.

— Ты в Нью-Йорке?

— Нет, в Калвер-сити. Я тут задержусь немного.

— Черт возьми, ты что, с ума сошел!? Если ты...

— Погоди, Марти. Я здесь раньше жил.

— Ну хорошо, а зачем ты мне звонишь?

— Сам толком не знаю. Но тут есть кое-что интересное. Дело само по себе довольно простое, но надо вникнуть в ситуацию.

— Чтоб тебя, Кэт! Калвер-сити у нас как на ладони. Гэмблинг там сейчас легально, а сезон на коней давно прошел.

— Может, ты все же наведешь справки?

— О чем речь, конечно! Пять минут.

Я назвал номер телефонной будки.

— Позвони через четверть часа.

Он оказался весьма пунктуальным. Через пятнадцать минут я знал очень многое о человеке, которого звали Сид Ла-Порт, получил его адрес и отправился к нему. Дом пятьдесят шесть на Ривер-стрит был невзрачным зданием в конце улицы, почти у самого залива. На окнах первого этажа было написано: «Контора маклера», а на втором окна выглядели довольно грустно и кое-где были даже побиты.

Окна Сидни Ла-Порта находились примерно в центре.

Человеку, открывшему дверь, было тридцать лет, но выглядел он на все пятьдесят. На голову ниже меня и с мелким крысиным личиком. Я отлично знаю такой тип людей, главное с ними — не церемониться и не терять времени.

Поэтому я сразу втолкнул его обратно в комнату. На лбу у него мгновенно выступили капельки пота. Тем не менее такие люди всегда пытаются все же что-то возразить. На этот раз — тоже.

— Слушайте, мистер... — проблеял он. — Вы врываетесь в чужой дом и даже не считаете нужным...

— Заткнись!

Больше я ничего не сказал, зато распахнул пиджак и достал носовой платок. Он увидел кобуру с револьвером, засопел и тяжело опустился в кресло.

— Мак... я совершенно чист. Спросите Форбеса, он подтвердит. Я уже заплатил за товар. Это просто подло! На прошлой неделе я отдал шестьдесят долларов, и теперь никому ничего не должен...

— Заткнись!

На этот раз он действительно заткнулся. Я прошелся по квартире, внимательно огляделся, пока не решил, что этого достаточно, потом придвинул к нему стул, сел и уставился на него. Он посерел от страха.

— Что ты можешь сказать о Баннерменах?

Вопрос удивил его.

— О Баннерменах? — переспросил он. — Что я могу сказать о...

— Ну!?

У него задрожали руки.

— Вы... вы из полиции?

Наверное, секунд пять я молча смотрел на него. Наконец он не выдержал и опустил глаза.

— Я вообще не из Калвер-сити, — ответил я.

Его глаза продолжали метаться между моим лицом и тем местом, где был револьвер. Наконец он сказал:

— Баннермены очень важные персоны. Живут на запад от города. Черт, я... — он вдруг замолчал, но я шевельнул рукой и он снова заговорил:

— Ладно! Баннермены вообще-то слишком много о себе думают. Я, правда, не так уж много про них знаю. Двое из них постоянно шляются с какими-нибудь девочками из клуба, жадными до секса, и швыряют деньги на ветер. Старший может и стрельбу учинить. Да, собственно, и младший не отстанет. Ну что вам еще от меня надо? У них есть деньги, так пусть веселятся, как в голову взбредет.

Я посидел молча еще с минуту, вынуждая и его не вставать со стула, потом поднялся и направился к двери. У самого порога я повернулся и спросил:

— Мы с вами встречались хоть раз в жизни?

Он моментально понял намек.

— О, боже ты мой! Конечно, нет! Ни разу!

— Советую это не забывать! — угрожающе сказал я и вышел.

В городке было пять больших клубов, все недалеко от залива. Ни один не был открыт ради просто бизнеса, но все-таки в каждом что-то такое делалось, и когда я сказал, что собираюсь брать в кредит, они отнюдь не обрадовались. Но я упомянул имя Баннермен, и все сразу стало на свои места.

Те двое были большими мотами, они платили по счетам и, когда хотели, всегда могли получить в кредит. И все-таки их никак нельзя было назвать победителями, как некоторых заядлых игроков; некоторое время они веселились напропалую, а затем вдруг находили удовольствие в покое. А перед моими глазами стояли старые покосившиеся ворота, едва висящие на ржавых петлях, протертый до дыр ковер в библиотеке, и я ничего не мог понять. Видимо, слишком сильны у Баннерменов традиции и спесь, так, что они проматывали деньги, а поместье разваливалось на глазах.

Но я никогда не знал, где источник их доходов. Правда, деду моему повезло, и он во время золотой лихорадки накопил много всякого добра. Он, как говорят, напал на золотую жилу, выжал из нее все, что мог, а потом продал компании. Половину состояния он поделил между Майлсом и Максом, моим отцом, а сам не стал класть деньги в банк. Он любил держать хвост пистолетом и болтался по миру, тратя их на вино, женщин и другие утехи.

У Макса появился я, а Майлс растратился. Дело было в игорных столах, за которыми человек быстрее теряет деньги, чем приобретает. И скоро Баннермены стали совсем не теми богачами, что были раньше.

Я побывал везде, где мог услышать хоть слово о том, что меня интересовало, но потерпел полнейшую неудачу. В четверть четвертого я, наконец, добрался до городской библиотеки на Стэйг-стрит, разыскал подшивки местной газеты и принялся просматривать их. За последние две недели имя Баннерменов упоминалось несколько раз в связи с гражданскими проектами или общественной деятельностью, но ни одного намека на них в отделе происшествий.

Газеты трехнедельной давности пестрели броскими заголовками, так как в те дни случились четыре изнасилования и драки, в результате которых погибли два весьма уважаемых горожанина, убийство возле уродливого «Чероки-клуба» и облава городских властей на торговцев наркотиками. Дела, связанные с изнасилованиями и наркотиками, были успешно доведены до конца. В связи с дракой были задержаны несколько парней, но зато убийство на стоянке так и повисло в воздухе. Убили человека, который часто бывал у жены своего друга. Муж следил за ними. В газете говорилось, что это был бывший моряк, его уже однажды судили за убийство второй степени, и в ночь убийства он был в городе.