Столица - Руда Александра - Страница 45

— Уже имела сегодня возможность в этом убедиться, — вздохнула я.

Мы молча прошлись по дорожке парка.

— Честно говоря, тяжело представить тебя рядом с Раулем, — призналась я. — Извини, если я тебя обидела.

Рианна хмыкнула:

— Да ладно, правда глаз не колет. После смерти Ириады Рауль какое-то время утешался со мной, а потом сказал, что они с сыном поклялись, что в их семьях больше магичек не будет. И женился на цветочнице. А сынок-то, оказывается… И как тебе Рауль?

— Боялась его до ужаса, — призналась я.

Женщина хохотнула.

— Да, он это может — запугать так, что и забудешь, как звали. Не сладко тебе, видно, приходилось.

Я пожала плечами:

— К счастью, мы жили довольно далеко.

— А я, после того как он мне отказал, ушла в передовой отряд, в Сумеречные горы. Да… Двадцать лет… Потом поняла, что устала, и нанялась к этой девочке. А зимой к нам переехало это веселое семейство. С Раулем во главе.

— Зуб заболел? — участливо спросила я, глядя на лицо Рианны.

— Да, — сказала она. — Зуб. Давно уже болит. И ничем не исцелить, как ни пыталась.

Я переплела пальцы и посмотрела в небо. Прозрачно-голубое и холодное. Как глаза Ирги, собирающего вещи. Интересно, смогу ли я вырвать этот «зуб» или он так же будет болеть и по истечении двадцати лет?

— Ты знаешь, младшая дочка Рауля тоже маг, учится на практическом факультете у нас в Университете, — сказала я, чтобы отвлечься от грустных мыслей.

Рианна горько засмеялась:

— Вот тебе и поклялись не иметь в семье женщин-магов! И как же папаша пережил такой удар судьбы?

Я фыркнула:

— Да примерно так же, как и нашу женитьбу — с негодованием.

Магичка помолчала, а потом осторожно сказала:

— Не подумай, что я лезу не в свое дело, но мне кажется, тебе не стоит переживать об отношениях Ирги и Лидии.

— А я и не переживаю, — начала было я, но быстро скисла под понимающим взглядом женщины.

— И дело даже не в том, что голова не позволит любимой дочери выйти замуж за некроманта. Я, видишь ли, сталкивалась с Иргой месяц назад, мы вместе сражались. Он силен, очень силен. Лидию он прожует и выплюнет в один миг. А потом заскучает. Самое страшное в семейной жизни — скука.

Я усмехнулась. Да уж, со мной Ирга точно не скучал. Все время что-то случалось.

— Наверное, ты думаешь, как старая дева может рассуждать об этом? Я была замужем, после Рауля. Когда твой партнер уступает тебе по силе — это ужасно. Только между равными может быть настоящая страсть.

— Рауль вон сколько лет живет со своей цветочницей, и ничего, не жалуется.

Что-то было в Рианне такое, отчего откровенничать с ней было легко. Возможно, возраст, тонкими лучиками едва видных морщинок прочертивший в уголках глаз причудливые узоры. Возможно — жизненный опыт, а возможно — ее аура, цельная и спокойная, преисполненная силы и уверенности в себе.

— Рауль больше всего на свете любит власть, поэтому ему жена-тряпка подходит идеально. И, кстати сказать, он никогда на передовую не лез. Если я хоть что-то понимаю в жизни, скоро твоему мужу надоест играть в примерного сына, и Ирронто-старшего ждет сюрприз.

Я задумчиво кивнула. Может быть, причиной того, что Ирга учился не в Рорриторе, а в Чистяково, была не только мать-героиня, чей портрет висит в тамошнем Университете на почетном месте, но и желание как можно дальше оказаться от отца?

— Эй! — закричала Лидия, попрощавшаяся с Алиной и ее няней. — К вам уже можно, или вы еще ведете очень важную магическую беседу?

— Не говори Лидии о наших отношениях с Иргой, — попросила я магичку.

— Конечно.

Мы переглянулись с Рианной, и я поняла, что у меня появилась подруга.

Отто вернулся во дворец перед самым ужином и нашел меня в библиотеке. Я продолжала штудировать драгоценные книги по артефактам, хотя остальные конкурсантки усиленно готовились к экзаменам.

— Каким чудом, — спросил полугном, присаживаясь рядом, — ты умудрилась получить на экзамене три высших балла?

— Оттава, Оттава, — покачала я головой, потому что всех окружающих тоже интересовал этот вопрос, но раскрывать свои маленькие тайны я не собиралась. — Почему ты во мне сомневаешься? Разве не ты сама учила меня гномьему языку? Разве не ты сама видела, как я зубрю эльфийский? Разве не при тебе я ночами изучала сложнейший орочий, часами практикуясь в произношении?

— Я только помню твоего сексуального учителя-орка, — пробурчал Отто, понимая, что не стоило начинать этот разговор в присутствии множества посторонних ушей. — Видно, его метод обучения оказался очень действенным.

— Еще каким, — подтвердила я и томно вздохнула. — Я бы еще училась, училась и училась!

— Юной девушке вредно так много учиться, тем более — орочьему! — Полугном поднял меня на ноги. — Пойдем, золотце, на ужин. Чем раньше поедим, тем меньше в очереди в туалет придется стоять, и спать успеем лечь до появления суровой дамы.

Мы вышли в коридор, и я поняла, откуда у полугнома такая осведомленность о моих успехах — на дверях импровизированной спальни висел лист с фамилиями и результатами. Я занимала верхнюю строчку рейтинга.

— Живко был бы в восторге, — сказал Отто шепотом. — Интересно, какой идиоту тебя экзамен принимал? Я же слышал, как ты блеяла, когда букварь орочий читала. Может, Живко думал «сейчас потерплю этот кошмар, зато потом меня под юбку пустят», а у меня-то стимула восхищаться нет, поэтому честно скажу: это было отвратительно.

— Теперь поняла, почему ты сбегал из дома, когда я учиться начинала! Я-то думала, что из деликатности, чтобы нам с Живко дать личное пространство, а вон оно что на самом деле!

Отто прижал руки к груди:

— Золотце, для тебя — все, что угодно! Только не заставляй меня слушать, как ты поешь и как читаешь на орочьем!

Я быстро поужинала — Отто поел где-то в городе, — и мы нашли укромный уголок, чтобы поболтать.

— Наши соседки, Рианна и Лидия, все о нас знают, — прошептала я на ухо полугному. — Но выдавать не будут. Кстати, Рианна была влюблена в Рауля Ирронто, а экзамен у меня принимал не какой-то идиот, а сам отец Живко.

— Как тесен мир! — выдохнул полугном.

— А еще нас в воскресенье пригласили на торжественный вечер, — вспомнила я. — Только тебе перекраситься придется.

— Не придется. Я всем рассказываю, что я такого цвета из-за обета. До тех пор, пока мы не сможем нанять себе работников, буду рыже-черным.

— Ты что, серьезно? — удивилась я, прикидывая, какой фурор произведет в Чистяково явление двухцветного Отто.

— Нет, конечно, что ж я, совсем из ума выжил? Просто это звучит солидно. О, кстати, я же визитки заказал, сегодня как раз получил. Бери!

Я подсветила огоньком, чтобы рассмотреть визитку. Кусочек плотного картона серебряного цвета был украшен завитушками, в которых угадывалось плетение нашей фирменной цепочки. Это плетение я придумала совсем недавно, сразу после ухода Ирги, когда пыталась чем-то занять вечера и осваивала искусство макраме. Занятие мне скоро наскучило, зато полугном, который внимательно наблюдал за моими трудами (потом признался: боялся, что я себе удавку готовлю), одну из перекрученных веревочек взял да и прицепил на нее артефакт. Мне понравилось, и мы заказали у мастера кузнеца для своих артефактов серебряные цепочки, а для клиентов заказывали у мастериц кожаные.

«Ольгерда Ляха, Мастер Артефактов. Международная лицензия. Совладелец мастерской „О и О“».

— Красиво, — всхлипнула я, смаргивая слезы, потому что они мешали рассмотреть адрес, написанный глубоким фиолетовым цветом.

Отто прижал мою голову к своей и чмокнул в висок.

— Ну-ну, — смущенно сказал он. — Золотце, ты чего это? Пойдем спать, переутомилась ты, наверное.

Ночью, лежа в объятиях от души хрюкающего полугнома (храпеть он не мог, потому что не было привычного ему простора для глубокого вздоха), я поглаживала карточку, спрятанную в кармане. Почему-то именно этот кусочек картона дал мне окончательно понять, что я — это не просто Ольгерда, а уважаемый в обществе человек, мастер. Что я не играюсь, как говорила моя мама (при этом она добавляла: а занялась бы чем-то серьезным, деток бы родила), а действительно занимаюсь тем делом, о котором с гордостью можно рассказать собеседнику, как бы небрежно протянув свою визитку.