Пилот - Спиллейн Микки - Страница 7

Я лежал на полу у его ног. Мои руки и ноги были связаны, рот заклеен куском пластыря так, что, когда я стонал от боли, мне казалось, что стон исходит через нос. Глаза сильно болели, а головная боль словно сконцентрировалась в зрачках. Каждый удар пульса, звук которого напоминал порыв ветра, проносящегося мимо моих ушей, приносил неимоверное страдание.

Но через некоторое время я мог видеть и слышать, наверное оттого, что боль уменьшилась или я свыкся с ней.

Я услышал шум и завывание настоящего ветра и шелест пальмовых листьев, доносящиеся с улицы. «Ингрид» подступает медленно и тихо, подумал я.

— Уже лучше, мистер Фэллон? — Глаза высокого мужчины сузились, а тонкие, будто нарисованные, усики задергались при улыбке.

Все, что я мог, — только смотреть на него.

— Не утруждайте себя разговорами. Прежде чем вы полностью осознаете, в каком затруднительном положении оказались, я хочу, чтобы вы выслушали и поняли. После этого вы можете говорить. Позвольте напомнить вам... Любая попытка привлечь внимание — и вы пожалеете об этом.

Говоривший обратился к человеку, стоявшему рядом с ним:

— Хуан...

Хорошо натренированным движением коротышка выхватил нож и стремительно раскрыл лезвие.

— Это может быть очень больно, мистер Фэллон.

Он мог бы и не объяснять. Я видел, как это делается. Я медленно обвел взглядом комнату. Да, они хорошо здесь поработали, сломав почти все.

Тот, что сидел на стуле, снова улыбнулся, сунул руку в карман и вынул конверт. Когда он достал письмо, я заметил, что это была записка, которую Такк оставил мне.

— Я могу снять вам пластырь, мистер Фэллон. Мне хочется, чтобы вы кое-что объяснили, и, если это удовлетворит нас, мы просто уйдем и оставим вас здесь. Откровенно говоря, мертвецы могут вызывать беспокойство. Иногда убийство является необходимостью. Иногда — нет, но последнее доставляет больше волнений, чем оно того стоит. Однако, если вы желаете, вы можете сделать его необходимостью. Уверяю вас, я убивал многих людей, я приказывал убрать их, и, так как вы не представляете для меня никакой ценности, я уверен, что вы сами выберете себе путь, который захотите. Просто ради удобства. Вы понимаете?

Я кивнул. Мне приходилось сталкиваться с подобными типами. Он имел в виду то, что говорил.

— Снимите пластырь.

Тот, что был с ножом, наклонился, поискал конец и, словно собираясь счистить кожуру с апельсина, взял пластырь и резким движением снял его.

Я почувствовал, как разорвалась кожа на губах, но тут же допустил ошибку, едва не стоившую мне жизни: я попытался ударить его головой в нос.

Он усмехнулся, поняв мое намерение, и был готов вонзить нож мне в живот.

— Теперь вы можете контролировать свои действия?

Я снова кивнул.

— Я знаю правила, — произнес я.

— Хорошо. — Высокий взял записку и, держа так, чтобы я мог ее видеть, спросил:

— Тщательно скрывали записку своего покойного друга, так?

— Нет.

— Тогда почему вы спрятали ее именно там?

— Найти ее не составило большого труда. Я только посчитал ее достаточно личной, вот и все.

— Возможно. Когда я прочел ее, у меня появилась одна мысль. Вы не смогли понять, о чем она, и хранили как память?

— А что?

— Ах да. Теперь мы знаем, что у Такера Стэйси почти не было контактов с вами, что вы не знали и не интересовались его, скажем так, путешествиями. Однако в качестве его наследника вы, как можно без труда догадаться, хотите превратить в капитал все, что у него было, и ревностно относитесь к тому, чтобы ничто не ускользнуло из ваших рук. Разумно?

— Да, но не совсем, — возразил я. — К чему весь этот бред?

— Кто такие Вердо и Кристи, мистер Фэллон?

— Жаль, что я не знаю.

— Да? Но ведь вы знаете.

— Извини, приятель, но это единственный вопрос, ответ на который ты не сможешь получить от меня.

— Такеру Стэйси казалось, вы знаете их.

— Он ошибался. — Я сказал это таким тоном, что собеседник нахмурил брови.

— Да, это не исключено, но существуют различные способы проверки памяти человека, и, как правило, они дают положительные результаты.

— Тогда загипнотизируй меня.

Очень медленно он вложил сигарету обратно в портсигар.

— Ты не в том положении, чтобы шутить.

— Тогда убирайтесь.

Коротышка с ножом в руке ткнул острием прямо мне в шею. Ему была по душе такая работа.

Я спросил:

— Что все это значит?

— Для тебя лучше, чтобы ты не знал. Тут ничто тебя не касается.

— Тогда ты, приятель, зашел в тупик.

Другой коротышка кивнул и затянулся сигаретой.

— Будь мы уверены в этом, твои шансы выжить были бы гораздо выше.

Внезапно раздался резкий металлический звук и что-то стукнулось об оконную раму. Словно кошка, низкий смуглый человек подскочил к выключателю, выключил свет, затем приоткрыл дверь и стал осторожно всматриваться в щель. Затем он обернулся, закрыл дверь и снова зажег свет.

— Защелка на окне, сеньор Марсель. Это из-за ветра...

Он сразу же осекся: высокий с неодобрением взглянул на него.

Я застонал и вновь опустил голову, стараясь все запомнить до того, как сознание застелит тьма. Имя... По крайней мере, у меня теперь было имя этого человека. Его звали сеньор Марсель.

Когда я очнулся и открыл глаза, Марсель наблюдал за мной, и казалось, что через несколько секунд он примет решение. Мне уже было все безразлично. Я не смог запомнить его имя.

— Эта записка, мистер Фэллон... в ней говорится о том, чтобы вы не подавились бананом. Не могли бы вы объяснить это?

Опять появилась головная боль, Спазмы начались по всей спине. Даже в кончиках пальцев я ощущал болезненность. Я повернул голову и почувствовал, что лицо покрыто испариной.

— Я... не знаю... что, черт побери, он имел в виду. Я не знаю, о чем он говорит. Дьявол! Слезь с моей шеи.

Лезвие снова коснулось моей кожи.

— Попробуем еще один метод, сеньор?

Марсель достал окурок из пепельницы и швырнул его обратно.

— Нет-нет, не сейчас. Я думаю, наш друг говорит правду. Вполне вероятно, он может узнать что-нибудь позже, и, если так, мы тогда еще разок навестим его.

Он подошел и посмотрел на меня холодными как лед глазами.

— А ведь вы умный человек, мистер Фэллон.

Я не ответил ему.

— Если это правда, вы ничего не станете говорить об этом... случае. У нас повсюду свои люди, и, если понадобится убрать вас, я сочту за счастье устроить это. Если вы начнете надоедать нам, это произойдет очень скоро. Нам не нравится создавать себе сложности. Лучше молча поразмышляйте о делах своего друга, Такера Стэйси.

Прежде чем я понял, что он сказал, Марсель сделал знак типу с ножом в руке, и коротышка, опять заклеив мне рот пластырем, ударил меня по голове. Вокруг все потускнело, и в темноте один за другим стали вспыхивать многочисленные яркие блики.

Глава 5

Я пришел в себя, когда по глазам скользнул луч света. Я с трудом соображал, а в это время карманный фонарь светил мне в лицо, словно вонзая нож прямо в мозг.

Потом я услышал подозрительно веселый голос. Это была Шарон Ортес.

— Ну, может быть, на этот раз я все же убью вас, сеньор.

Это не займет много времени, подумал я. Луч фонаря метнулся по комнате, задерживаясь на разбросанных по полу вещах и бумагах.

— Они что-то нашли, — произнесла она голосом, в котором звучали обвинительные нотки. После этого фонарь снова был направлен мне в лицо. — Но вы скажете мне.

Это была слишком глупая просьба.

Я не мог говорить, да и не хотел. Хотя то, что я и собрался бы сказать, состояло бы всего лишь из двух отдельных слов — но я заставил себя сдержаться... Некоторые люди тратят часы, чтобы поймать рыбу, в то время как другие используют ее в качестве наживки, подумал я.

Она наклонилась и взялась за кончик пластыря.

В ожидании боли я закрыл глаза, но Шарон сняла пластырь осторожно. В ее руке был пистолет, точно такой же, какой забрал у нее вчера.