На пределе - Гринберга Оксана - Страница 27

– Я сообщу. Позволь идти?

Не дожидаясь ответа, поднялся.

– Знаешь, Варран, я поражен твоей преданностью. После того что произошло с твоей семьей, ты все еще верен Даррии…

Легат замер, словно наткнулся на невидимую стену.

– Друг мой?! Прости, если я забылся.

– Аэлика! – внезапно легат бросился к распахнутому окну. Прыгнул не раздумывая. На миг раньше, чем распахнулись в воздухе огромные крылья, на пол упал тяжелый солдатский пояс с оружием. Наместник в недоумении уставился на кинжал и гладиус в металлических, украшенных резьбой, ножнах. Боги, подарив его племени вторую испостись, не позволяли при превращении брать с собой оружие. Только одежду.

– Однако какая экспрессия, Гораций! – задумчиво произнес Публий, обращаясь к коту. – Подозреваю, мы что-то упускаем из виду, мой пушистый друг! И это меня нервирует. Люблю, знаешь ли, быть в курсе. Пожалуй, нам стоит взглянуть на королеву бригантов. Пригласим-ка ее в Лондиниум, Гораций! Ты сможешь полежать на царственных коленках. Если они настолько красивы, как ходят слухи, и я не откажусь. А потом заставим ее выйти за Варрана. Как думаешь?

Кот зевнул, затем мяукнул, выпуская когти. Наместник Публий Тацит решил, что это хороший знак.

Глава 14

Он присылал подарки с купцами, прибывавшими в Инсурим. Диковинки, способные поразить мое воображение так же, как, подозреваю, поразили его. Конечно, человека двадцать первого века, привыкшего к вседоступности, сложно было удивить, но Варрану это удалось. Ткани, купленные в столице децианглов, с вышивкой столь изысканной, что, казалось, рисунок нанесен на заводском оборудовании… Украшения из земель иценов, славящихся на весь Альбион мастерством своих ювелиров. Квинт Октавий подарил мне заколку-фибулу, серьги и кольца. Золотые, в виде переплетенных ветвей дуба, в очертании которых угадывались соединенные ладони. Уверена, легат хотел сказать, что скучает. Не меньше, чем и я.

Писем не писал, прилагал лишь лист пергамента с размашистой подписью и цифрой на нем. Лаконично! Думаю, знал, что бриганты не имеют собственной письменности, поэтому не захотел обижать меня даррийскими буквами. А вот цифры… Я разгадала ребус. В каждой он сообщал, сколько дней оставалось до возвращения.

Из Лондиниума, даррийской столицы на землях Британии, Квинт Октавий прислал рабыню. Мне никогда еще не дарили людей! Девочка из Дакии, смуглая и темноволосая, походила на маленькую цыганочку. Звали ее Мара, ей было девять. Говорила она на языке Альбиона так же плохо, как и я на даррийском. Поэтому мы общались… со смехом. Оказалось, девочка восхитительно поет. Глубоким, звучным, непохожим на детский, голосом она выводила песни жарких степей родины. Я была поражена, ошеломлена, даже втихую всплакнула, как и некоторые старейшины, украдкой засопевшие в бороды.

Мару я освободила и оставила подле себя. Привязалась к ней, словно к младшей сестренке, которой отродясь не имела. В детстве мечтала, теперь вот… таскала везде за собой. С помощью нового секретаря, полударрийца-полубриганта Марка, выяснила, что девочка попала в плен два года назад. Восстание в Дакии было подавлено, отец убит, с матерью ее разлучили. Пройдя невольничий рынок, Мара попала в дом сенатора. Пару месяцев назад ее отправили в подарок Публию Тациту. Наместник Альбиона любил диковинки, но ею не заинтересовался. Мара оказалась слишком юна. «Грудь не выросла», – пожаловалась девочка. Из-за этого прискорбного факта она вновь оказалась на невольничьем рынке, но уже Лондиниума.

Козел, однако, этот наместник! С другой стороны, хорошо, что не выросла, а то девочка не попала бы на глаза Квинта Октавия Варрана, а потом во дворец бригантов. Я пообещала Маре, когда… все вырастет, выдать замуж за одного из воинов или друидов. За того, кого выберет она и кто выберет ее.

– Можно за Ангуса? – зевнула девочка, устраиваясь поудобнее в кровати рядом со мной. Спали мы вместе, немного потеснив Бретту. Такое вот женское царство, в котором самая юная из цариц влюбилась в молодого друида! Забавно было наблюдать, с каким обожанием Мара смотрела на мужчину в белом одеянии, который видел в ней лишь малышку. Ничего, немного подрастет, и тогда… Я не сомневалась, что Мара поразит его воображение. Темноволосая, смуглая девчушка обещала превратиться в экзотический цветок среди светловолосых и белолицых бригантов.

– Конечно, можно, – вздохнула я. – Если он полюбит тебя в ответ.

– Полюбит! – заверила Мара. Вскоре мы уже говорили с ней на ужасной смеси двух языков, но отлично понимали друг друга. – Как только грудь вырастет, так обязательно полюбит!

Девочка еще раз зевнула, поцеловала меня в щеку, повернулась на бок и заснула. Мне бы ее уверенность! У меня давно уже… все выросло, и тоже интересовал лишь один мужчина, при виде которого сердце тревожно замирало в груди. Я помнила сладость его поцелуев, носила его подарки, но… Ни в чем не была уверена. Набралась наглости и спросила у Люция, не женат ли легат. Оказалось, вдовец. Увидев, как загорелись глаза виллана, и выслушав хвалебную оду красоте и мужественности Квинта Октавия, в ужасе сбежала. Как бы даррийские граждане не вышли к дворцу с плакатами «Выходи за Варрана!». Подозреваю, тогда не только в головах старейшин, но и в стране случатся волнения. Хотя, может, ну их к демонам эти волнения! И старейшин, и новых женихов, которые не замедлили явиться…

В Инсурим вскоре прибыло посольство коритан во главе с Вентурием. Приехал он не один, а в сопровождении давнего друга, короля децианглов Бренна. Хорошая подобралась компания, трое королей на одну незамужнюю королеву! И вся эта компания, в присутствии Верховного Друида Англси, поклялась друг другу в вечной дружбе и военной поддержке. Речь шла об участившихся нападениях ютов и о загадочных кальзедонах, которые сидят за Арриановым Валом и непонятно что думают. Мало ли, решат захватить мир, начав с Альбиона? Про даррийцев мы не говорили, но я чувствовала повисшее в воздухе напряжение.

Встала с трона и во всеуслышание заявила, что против Даррии бриганты не пойдут, даже если в войну ввяжутся наши союзники. Нового кровавого восстания иценов во время моего правления не будет! Кто не согласен – выход вперед и направо. Села, отдышалась, прислушиваясь к установившейся тревожной тишине. Ну и пусть, пусть! Пусть не будет союза племен, но воевать мы не станем. Тут услышала одобрительные вопли, топот и свист. Кажется, большинство меня поддержало. Я видела, как кивнул Бренн, поглаживая внушительную рыжую бороду, как произнес слова согласия Актеон. Вот и чудненько, вот и ладненько!.. Оставался лишь Вентурий.

– Воевать с даррийцами не будем. Пока не будем, Аэлика! – склонился ко мне король коритан. – Но когда к нашему союзу примкнут все племена Альбиона, мы поговорим об этом еще раз.

– Мечтать не вредно, Вентурий! – ответила ему, но насторожилась. С трудом выловила из воспоминаний, разукрашенных дурманом вайды, военный поход за угнанным скотом и нашу первую встречу. Кажется, Вентурий обещал Альбион у моих ног в обмен на мою руку, сердце и прочие части тела. Не о союзе ли всех племен Альбиона шла речь? Со мной, вернее, моим мужем, королем бригантов и коритан Вентурием во главе? Напрямую спрашивать не стала, решив присмотреться.

Заключили договор. Бренн, король децианглов, заторопился домой. Рыжебородый весельчак вскользь упомянул о сыне-подростке, еще не вошедшем в брачный возраст. Но, кинув взгляд на Вентурия, добавил, что, ясное дело, не дождусь. Я пожала плечами. Вентурий, конечно, хорош, колоритен, обаятелен. Ходил в шкуре невинно убиенного медведя, сыпал направо-налево золотом и драгоценностями. Привез в подарок еще одного медведя. Вернее, двухмесячного медвежонка. Маре малыш понравился, она назвала его Бартек. Играла, как со щенком, правда, под присмотром Ангуса.

По утрам Вентурий тренировался с моими воинами. Затем присоединялся к Прасургу, гонявшему меня по двору, натаскивая в умении владеть мечом и щитом. Кидать копье у меня не выходило – слишком тяжелое. Дротики еще более-менее… Затем подгоняли мою эсседу. Частенько вместо Прасурга рядом со мной выезжал Вентурий, все норовя прижаться на полном ходу, не скрывая охватывавшего возбуждения от моей близости. Мне это даже льстило. Немного.