Вокруг Кремля и Китай-Города - Сутормин Виктор Николаевич - Страница 34

Но главная ахиллесова пята – это личная ответственность. Тот, кто может нажать на гашетку, ждёт приказа; тот, кто должен отдать приказ на уничтожение воздушной цели, ждёт информации по своему запросу наверх – а там, наверху, никто не напрягается, ибо отвечать-то не им. И офицер на командном пункте сидит и тупо переводит взгляд с экрана радара, где неумолимо прёт своим курсом зелёная точка, на собственные погоны, пока ещё украшенные звёздами. Собьёшь – разжалуют, не собьёшь – тем более.

А брать на себя ответственность никому не хочется, поскольку такие полёты нарушителей всегда имеют какие-то политические последствия.

Например, южнокорейский «Боинг-707—321B», сбитый 20 апреля 1978 года над Карелией, так неудачно отклонился с курса именно в то время, когда СССР и США вели переговоры по ограничению стратегических вооружений. А сбитый над Сахалином 1 сентября 1983 года «Боинг-747– 320В» всё той же южнокорейской авиакомпании Korean Air Lines вообще стал причиной нового витка холодной войны и поводом для присвоения СССР почётного титула «Империи зла».

Вот так и получилось, что 28 мая 1987 года сбивать маленький спортивный самолёт не то чтобы ни у кого рука не поднялась – но смотрелось бы это как поведение уж слишком неадекватное, как явное превышение пределов необходимой обороны. На то и был расчёт.

Разумеется, маленькая Cessna не могла доставить в Москву атомную бомбу. Но политическая бомба на Красной площади бабахнула ничуть не хуже.

Провокация и по замыслу, и по исполнению была достойна самой высокой оценки. Тщательно продуманный сценарий, удачно выбранный исполнитель, беспроигрышное место для съёмки финальной сцены.

Пилот: Матиас Руст, 19-летний мальчишка, которого воспринимать как злоумышленника или шпиона было бы смешно. Склонен к авантюрам, тщеславен, как и положено Близнецу, но главное – налетал уже много часов на этом типе самолёта, поскольку папа, Дитер Руст, ими торговал.

Тип самолёта: Cessna 172B Skyhawk.

Маршрут: Гамбург – Хельсинки (аэропорт Мальми, дозаправка) – Москва.

Время операции: вылет 27 мая, приземление 28-го, в День пограничника.

Способ пересечения границы: заявив диспетчерской службе, что летит в Стокгольм, Руст над Балтийским морем выбросил канистру с маслом, снизился и пропал с экранов радаров. В эфир он с этого момента больше не выходил, а посланные на его поиски спасатели обнаружили на воде масляное пятно и сделали вывод, что самолёт упал в море. Тем временем Руст на небольшой высоте пересёк советскую границу и взял курс на Москву.

Наши радары самолёт обнаружили сразу, но несколько раз службы наблюдения его теряли – слишком маленькая цель. Ничего удивительного в этом не было, ведь система ПВО предназначена для противодействия боевым машинам, а не малой авиации.

В трёх точках маршрута (с аэродромов Тапа, Хотилово и Бежецк) по тревоге поднимались в воздух истребители, и в двух случаях они обнаруживали цель. Это было непросто, учитывая пятикратную разницу в скоростях машин и тот факт, что «сессна» летела на высоте 500–600 метров и увидеть её можно было лишь иногда и случайно, в разрывах между облаками.

Пилоты не атаковали самолёт Руста, поскольку не получали такого приказа. Есть информация, что один из истребителей предлагал пройти над «сессной» на форсаже, в результате чего самолёт Руста потерял бы управление и в лучшем случае совершил вынужденную посадку. Разрешения на это тоже не было дано.

Знал ли Руст, что 28 мая – День пограничника и настроение в погранвойсках будет праздничное, что может сыграть ему на руку? Информация не секретная, мог и знать; но тогда должен был понимать, что, каким бы «послом мира» он себя ни выставлял, с кого-то непременно сорвут погоны – впрочем, его это уже не касалось.

Мог ли он знать, что советские ВВС после сбитого южнокорейского «боинга» имели инструкцию не открывать огонь по гражданским самолётам?.. Даже если и знал, вряд ли этот фактор имел решающее значение для юного авантюриста.

Был ли он способен разработать и провести операцию без посторонней помощи?.. А вот это самый интересный вопрос. Добыть полётную карту – не проблема. Лететь без помощи диспетчеров, пользуясь только картой и компасом, и не заблудиться – тоже ничего фантастического, учитывая наличие на маршруте таких крупных ориентиров, как Чудское озеро, озёра Ильмень и Селигер, железнодорожный путь Ржев – Москва. И даже проложить маршрут самостоятельно этот парень смог бы – но как-то слишком удачно он был проложен, точно на стыке двух районов ПВО. В Интернете такую информацию не найдёшь. Не говоря уж о том, что в тот злополучный день слежение за небом производилось в ручном режиме, так как была временно отключена автоматизированная система управления ПВО Московского округа. Официально – «для проведения внеплановых профилактических работ». Подобных внеплановых мероприятий в штабах ПВО не проводилось никогда – ни до, ни после. Поэтому трудно поверить, что никакие спецслужбы не участвовали в планировании и проведении операции.

Матиас Руст вышел на глиссаду над Васильевским спуском и попытался приземлиться, но на Красной площади, как обычно, было многолюдно. Пролетев между Историческим музеем и Музеем Ленина, Руст развернулся и сделал второй заход, включив посадочные огни – в надежде, что люди расступятся и дадут ему место для посадки. Ну, это надо было совсем не знать русских… Какое уж там расступиться! Наоборот – на площади начали скапливаться зеваки, и на третьем круге пилоту пришло в голову, что проще будет сесть на Большом Москворецком мосту, а на Красную площадь выруливать уже на шасси.

Руст совершил разворот над гостиницей «Россия», вдоль Большой Ордынки снизился на мост, лихо пронырнул между соседними поперечными растяжками троллейбусной контактной сети и спокойно приземлился, что было уже нетрудно, поскольку постовой гаишник во избежание аварии включил на мосту красный сигнал светофора.

В 18.55 Матиас Руст подрулил к Покровскому собору и выключил двигатель. Пропеллер замер, самолёт остановился среди припаркованных машин…

Марш-бросок немецкого пилота закончился для него успешно. Никто не кинулся вытаскивать его из кабины и укладывать лицом на мостовую. Милиция вообще вела себя индифферентно, поскольку днём над площадью летал вертолёт с кинооператором, и дежурная смена знала, что съёмка разрешена. Когда постовой сообщил по рации в отдел охраны Красной площади о посадке самолёта, дежурный ответил: «Ты смотри, чтобы коровы по площади не ходили, а самолёт – хер с ним!»

Вообще советский народ, хотя и был шокирован, в целом отнёсся к инциденту с юмором. Среди анекдотов по этому поводу были, например, такие:

Собралась на Красной площади большая толпа людей с чемоданами. Когда у них спросили, что они делают, ответ был: «Ждём самолёт на Гамбург».

На Красной площади милиционер останавливает прохожего с сигаретой и говорит:

– Здесь курить нельзя.

– А, ну да – это же аэродром…

А Матиас Руст, выйдя из самолёта, поставил колодки под шасси и принялся раздавать автографы. Минут через пятнадцать – двадцать подъехала машина с Лубянки, люди в штатском очень вежливо попросили пилота предъявить документы, а затем предложили проехать с ними.

Из выступления Михаила Горбачёва на заседании политбюро ЦК 29 мая 1987 года: «Произошло событие, которое по своим политическим последствиям превосходит все то, что было в прошлом… Речь идёт об утере веры народа в нашу армию, в то, ради чего он пошёл на многие жертвы. Нанесён удар по политическому руководству страны, его авторитету».

Всё верно, удар по престижу страны был нанесён, конечно, страшный. И не хочется думать, что Михаил Сергеевич с помощью КГБ инспирировал эту провокацию, но вот то, что он воспользовался создавшейся ситуацией в своих интересах, – неоспоримо. Высшее армейское руководство не одобряло горбачёвских реформ, а избавляться от силовиков даже генеральному секретарю было непросто. Столь вопиющий скандал был прекрасным поводом для отставок министра обороны Соколова, главнокомандующего войсками ПВО Колдунова… Слетели со своих должностей 9 генералов и 298 офицеров, двое даже были осуждены. Перетряхнули практически весь Генштаб. Такого кадрового погрома армия не знала с 1937 года.