Вокруг Кремля и Китай-Города - Сутормин Виктор Николаевич - Страница 11

Одним из первых уловил новые запросы времени академик архитектуры Иван Жолтовский, страстный поклонник Андреа Палладио, итальянского зодчего эпохи Возрождения. На месте снесённой церкви Георгия Победоносца он возвёл весьма помпезное сооружение, взяв за основу фасад Лоджии дель Капитанио в городе Виченца, и неожиданно для многих «попал в яблочко». Руководству страны пришёлся по вкусу «дом повышенной комфортности», сразу появились хвалебные отзывы в профессиональных изданиях, и вскоре новый курс обозначился так явственно, что Виктор Веснин, один из коллег Жолтовского, охарактеризовал его новую постройку как «последний гвоздь в крышку гроба конструктивизма».

Гостиница «Москва». Открытка 1955 года из коллекции Владимира Разепина

Вид с крыши гостиницы «Москва» на «Националь» и дом Жолтовского. Фото 1936 года из фонда ЦИГИ

Чтобы здание гостиницы «Москва» привести в соответствие с новыми веяниями, к работе над объектом подключили академика архитектуры Алексея Щусева. Он добавил лаконичный декор в духе неоклассицизма, украсив здание портиком с восемью колоннами высотой в шесть этажей. По центру главного фасада появились открытая терраса, просторные лоджии-аркады, а углы здания были акцентированы башенками.

Из окон центрального фасада открывался вид на стройплощадку будущего Дворца Советов, ради которого уже взорвали храм Христа Спасителя.

Существует легенда, что Щусев, не имея достаточно времени для того, чтобы предложить на рассмотрение товарища Сталина два полностью проработанных варианта фасада, решил сделать «отмывку» на одном листе, разделив его по вертикали осью симметрии. Предполагалось, что Иосиф Виссарионович выскажет свои соображения относительно половин – более пышно оформленной левой части и более сдержанной правой – и в соответствии с его замечаниями проект будет доработан. Однако у товарища Сталина сдвинулся график встреч, обсуждение было очень кратким, хотя эскиз в целом вождю понравился. Поэтому генсек взял приготовленный для него красный карандаш и размашисто написал по центру эскиза: «УТВЕРЖДАЮ. Сталин».

После этого задавать вождю уточняющие вопросы никто из проектировщиков не рискнул, в результате чего гостиница обрела именно тот облик, какой уже много лет красуется на этикетках водки Stolichnaya.

Скорее всего, эта история не более чем легенда, но как тогда объяснить тот факт, что фасад действительно асимметричен? Для архитектуры сталинского периода подобные изыски нехарактерны. Например, вот в какой манере те же Савельев и Стапран задекорировали тыльные стены старых зданий, открывшиеся после сноса квартала между Манежем и строившейся гостиницей. Всё предельно чётко и симметрично.

Вид с Манежной площади в сторону гостиниц «Москва» и «Лоскутная», 1934–1935 годы. Открытка из коллекции Александра Кукушкина

Однако Алексей Викторович Щусев рабом симметрии никогда не был. Он мог вполне осознанно правую сторону фасада сделать более скромной, чтобы она не контрастировала с исторической застройкой Воскресенской площади, а левую – более торжественной, созвучной зданию Совета труда и обороны (в наши дни это здание Государственной думы).

Кроме того, гостиница строилась поэтапно, и потому левая и правая части фасада возводились не одновременно, и мало ли какие новые идеи могли в этом интервале прийти в голову архитекторам?

Гостиница «Большая Московская» с конца XIX века славилась лучшим в городе рестораном, и у кого-то из начальства хватило здравого смысла не ломать её раньше времени. Здание только укоротили немного, чтобы завершить фасад «Москвы», для пущей важности переименовали в «Гранд-отель», и в таком виде всё оставалось до конца 1960-х. Московские стиляги занимали очередь в здешнюю парикмахерскую, чтобы сделать себе причёску «под Элвиса».

Строительство первой очереди гостиницы «Москва». Фото 1934–1935 годов из фонда ЦИГИ

До постройки второй очереди гостиницы «Москва» (1968–1977) дожил и «Континенталь». В здании работал кинотеатр «Восток-кино», один из первых в стране залов стереопоказа. Технология применялась довольно интересная: специальных очков не требовалось, надо было в начале сеанса просто слегка расфокусировать зрение и, поводив головой из стороны в сторону, «поймать точку», где глаза сами настраивались на иллюзию объёмного изображения.

Вид с площади Революции на «Гранд-отель». Фото начала 1960-х годов из фонда ЦИГИ

Проспект Маркса (Охотный Ряд). На дальнем плане – «Континенталь». Фото 1928–1932 годов из фонда ЦИГИ

У главного входа в гостиницу «Москва». Фото 1930-х годов из собрания Е. Н. Масленникова

Холя и лелея своих номенклатурных постояльцев, понемногу подминая под себя и без остатка переваривая коллег-соседей, гостиница «Москва» нечувствительно пережила и советскую эпоху, и перестройку с гласностью, и даже непростые 90-е, а вот увернуться от коммерсантов наступившего века уже не сумела.

Воротилы строительного бизнеса, пользуясь своими связями с тогдашним мэром города, организовали реконструкцию «Москвы». Наличие в самом центре столицы отеля категории не выше чем «три звезды» – с экономической точки зрения действительно нелепость, не говоря уже о том, что существенной была и степень износа здания, построенного из шлакоблоков, то есть отходов сталеплавильного производства. Никто бы и слова против не сказал, не будь гостиница памятником архитектуры.

Чтобы соблюсти приличия, городские власти заверили общественность, что реконструкция будет проведена «с воссозданием памятника в прежних формах». И хотя много уже накопилось к тому времени примеров воссоздания по-лужковски, процесс пошёл, и остановить его было некому.

Вид на Охотный ряд и церковь Параскевы Пятницы с угла Тверской. Фототипия «Шерер, Набгольц и Ко», 1900-е годы

В 2004 году перед разборкой «Москвы» оттуда было вывезено всё, и возвращения на прежнее место хотя бы одной дверной ручки ждать бесполезно. А тут есть о чём жалеть – ведь все элементы интерьера гостиницы разрабатывались специально. Всё было украшено советской символикой в стиле ар-деко. Мебель изготовили краснодеревщики Ленинградской судоверфи, ткани для скатертей и гардин создали художники фабрик «Шелкотреста», а плафон в огромном зале ресторана «Огни Москвы» расписывал Лансере.

Из раритетов мало что сохранилось – в Музей архитектуры попала часть потолочных барельефов и несколько люстр из фойе, да ещё представители братской Беларуси взяли себе на память дверь номера, в котором жил в 1942 году поэт Янка Купала, – дверь и ещё ту роковую ступеньку лестницы девятого этажа, где он так неудачно споткнулся.

Но если уж возможность полного сохранения интерьеров по ряду причин была проблематичной, то хотя бы внешний облик здания сохранить ничто не мешало… только вот никто к этому не стремился, как мы видим. Со стороны Манежной добавился лишний этаж и появился стеклянный козырёк над входом, стены изменили цвет с серо-стального на бежево-телесный с бурыми акцентами лоджий, а та часть, что смотрит в сторону Китайгородской стены, создателям «гостиницы Моссовета» наверняка показалась бы жалкой пародией на «Метрополь».