Месть — мое личное дело - Спиллейн Микки - Страница 9

Ее удар был настолько неожиданным, что я даже не успел закрыть глаза. Она не залепила мне пощечину, а просто ударила со всей силой кулаком по лицу. Я почувствовал во рту привкус крови и ухмыльнулся.

— Я выросла с пятью братьями, — злобно процедила она сквозь зубы. — Один наглее другого, но все они настоящие мужчины. Из десятка парней, увивающихся вокруг меня, нельзя, пожалуй, сделать и одного такого. И вот теперь появился ты. Ах, как же мне хочется оторвать твою тупую башку! Но ты же не слепой. Смотри!

Она расстегнула блузку и отшвырнула ее прочь. Вскоре вся ее одежда валялась на полу, а она, ничуть не стыдясь, застыла передо мной, уперев руки в боки и гордо выпятив грудь.

Живот ее напрягся от возбуждения, но она позволила мне любоваться ею сколько захочу.

Я вцепился в подлокотники кресла. Воротник рубашки вдруг стал мне тесен, и по спине побежали мурашки.

— Трахни меня, — проговорила она.

Струйка крови бежала у меня по подбородку, напоминая о случившемся. Я встал и крепко поцеловал ее в губы. Она запрокинула голову и сладострастно взглянула на меня из-под полуприкрытых век.

— Ты по-прежнему этого хочешь?

— Трахни меня...

Глава 4

Мы хорошо поужинали в маленьком китайском ресторанчике. Он был полон, но никто не смотрел в свои тарелки. Все взгляды были устремлены на Конни, и мой, кстати, тоже.

В этом не было ничего удивительного. Ее платье с глубоким вырезом позволяло видеть столько чарующих деталей, что их просто нельзя было обозреть за короткое время. Я снова подивился ее нежной, шелковистой коже и спросил себя: а могла бы какая-нибудь женщина одеться еще более вольно и не выглядеть при этом совершенно голой?

Мы почти не разговаривали и лишь с улыбкой глядели друг на друга. Я пытался разгадать, что же делает Конни такой привлекательной? И наконец понял это. Она была совершенно искренней и честной и не скрывала своих намерений и желаний. Конни росла вместе с пятью братьями, которые обращались с ней как с мужчиной, и ей это нравилось. К фотосъемкам она относилась просто как к работе и пользовалась своей красотой легко, не делая из нее фетиша.

Когда мы, сытые и довольные, покидали ресторанчик, было уже почти девять часов вечера.

— А куда теперь, малышка?

— Ты бывал когда-нибудь в трущобах, Майк?

— Кое-кто думает, что я оттуда не вылезаю.

— Все эти милашки помешались на них. Вот мы и отправимся в трущобы. Это место зовется Бовери Знаешь?

— Бовери? — удивился я.

— Ты, верно, давно там не был. Там теперь многое изменилось, хотя, конечно, не везде. Один парень с ясной головой додумался превратить старую пивнушку в дорогой бар для туристов. Он сохранил весь антураж, и теперь всякие визитчики ходят туда посмотреть, как живут другие люди.

— Черт возьми, что они в этом находят! Водитель такси заметил мой знак, и машина замерла возле нас. Я назвал адрес.

— Люди всегда ищут что-то новенькое, — объяснила Конни. — И если это новое всем нравится, оно становится модным. Сейчас такой модой стал Бовери.

— А кто в основном туда ходит?

— Черт их знает, Майк. — Конни пожала плечами и придвинулась поближе ко мне. — Я сужу только по слухам. Но там теперь не один такой бар — их не меньше дюжины. И в них толкутся всякие торговцы, дельцы и, конечно, красивые девицы. Кстати, вся эта публика платит за развлечения немалые деньги.

Таксист выбрался наконец из пробки, свернул на тихую улочку и домчал нас до места без остановок. Я протянул ему две бумажки и помог Конни вылезти.

Бовери — улица безликих людей. Молящие голоса из полумрака, и чьи-то шаги у тебя за спиной. Кто-то тянет тебя за рукав и заученно жалобным тоном выпрашивает милостыню, женщины в слишком тесных платьях бросают на тебя выразительные взгляды. Двери пивнушек то и дело распахиваются, открывая чужому взору несчастных, сидящих там перед стаканом виски или над тарелкой супа.

Да, я давно не посещал подобные места. К тротуару подкатило такси, и из него вылезли какой-то тип в смокинге и рыжеволосая девица. Их мгновенно обступили нищие. Девица раздала им немного мелочи, а остатки с размаху кинула на тротуар. Когда оборванцы бросились подбирать монетки, она раскатисто расхохоталась. Ее кавалер тоже нашел это весьма забавным. Он решил проделать тот же фокус с пятидолларовой бумажкой: подбросил ее высоко в воздух и пустил по ветру вдоль улицы.

— Понял, о чем я говорила?

— Да.

Ох, как же мне хотелось переломать ребра этому типу!

Мы последовали за этой парочкой, примерно в пяти футах от них. Судя по говору, парень был со Среднего Запада, а девица тщетно пыталась скрыть бруклинский акцент. Она висела на руке у своего ухажера и бросала на него взгляды, которые ему явно нравились. Этим вечером он наверняка чувствовал себя на коне.

Они свернули в самый задрипанный бар на этой улице. Вонь ощущалась уже на улице, а из зала доносились хриплые и грубые вопли. Ну и публика там толкалась! Разбитые морды, вышибленные зубы, трясущиеся руки... А говорили они так, что даже у меня уши вяли. Две старые проститутки драли друг друга за редкие волосы из-за парня у стойки, который едва держался на ногах.

Впрочем, были и другие. Еще хуже. Они веселились. Зрители, богатые туристы, получавшие наслаждение при виде человеческих страданий. Меня это так взбесило, что я едва мог говорить. Официант провел нас в заднюю комнату, но и там хватало всякого сброда — и первых и вторых. И те и другие с пользой проводили время, читая надписи на стенах и слушая истории, рассказываемые противоположной стороной. Секрет этого предприятия нетрудно было разгадать. Бедняков и нищих привлекала сюда дешевая выпивка, которую им подавали за счет заведения, потому что богатые туристы, которые, зажав нос, потягивали то же виски, платили за него втридорога. В общем, это было даже забавно.

Конни с улыбкой приветствовала двух-трех знакомых девушек. Одна из них подошла к нашему столу. Ее звали Кэт, и она пришла сюда с компанией.

— Ты ведь тут в первый раз, Конни? — спросила Кэт.

— Да, и надеюсь, в последний, — с чувством ответила моя спутница. — Какая здесь вонь... Смех Кэт походил на звон колокольчика.

— Мы тоже здесь долго не пробудем. Моим мальчикам деньги оттягивают карманы. Надо помочь парням избавиться от лишней тяжести, так что мы двинем в ресторан. Может, и вы с нами?

Конни взглянула на меня. Я едва заметно кивнул, и она ответила:

— Ладно, Кэт. Мы с вами.

— Вот и чудненько. Садитесь за наш стол, я вас познакомлю со всей компанией. Они хотят увидеть тут такие штучки, которых не увидишь больше нигде... И такие дома... где, ну, ты сама знаешь... — И она хихикнула.

Конни недовольно поморщилась. Мы проследовали за Кэт к ее столику. Если б со мной не было Конни, они вполне могли бы принять меня за еще одного экзотического персонажа. Только через несколько минут эти толстяки вышли из ступора. Их звали Джозеф, Эндрю, Хомер, Мартин и Раймонд — о фамилиях они умолчали. Руки их были холеными, бриллианты крупными, смех громким, бумажники пухлыми, а девушки — прекрасными. У всех, кроме Хомера. С ним была секретарша: не такая красивая, как остальные девицы, но готовая выполнить любое его желание. Мне она понравилась больше всех. И Конни тоже. Обменявшись рукопожатиями, — такими крепкими, что у меня заболела рука, — мы уселись за стол и выпили по несколько рюмок. После этого Эндрю заявил, что ему хочется поехать еще куда-нибудь. Мы поднялись. Мартин дал официанту такие чаевые, что он проводил нас до дверей.

Конни не знала, куда идти, поэтому мы просто присоединились к остальным. Дорогу показывали девушки. Дважды нам пришлось обходить пьяных, валявшихся посреди тротуара, а один раз отступить на обочину, чтобы не оказаться замешанными в уличную драку. Я не помнил себя от злости, и Конни сочувственно потерлась щекой о мое плечо.

Ресторан “Бовери” расположился в одном из переулков. Это был невзрачный дом с окнами, наполовину заколоченными досками, и засиженной мухами вывеской. Казалось, что здание давно всеми покинуто и понемногу разваливается. Но внешнее впечатление оказалось обманчивым.