Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Романюк Сергей Константинович - Страница 44

Златоустовский монастырь

Через 200 лет старый собор обветшал и был выстроен по образцу московского Успенского новый большой пятиглавый собор также во имя Иоанна Златоуста, переделанный в 1707–1708 гг. В начале XVIII в. Златоустовский монастырь стал интенсивно отстраиваться, что, вероятно, было связано с семьей Апраксиных, щедро жертвовавших в монастырь. Адмирал Федор Матвеевич Апраксин, близкий соратник Петра Великого, в 1713 г. выстроил Благовещенскую церковь, через год поднялась и монастырская колокольня.

Окончательно монастырь отстроили в первой половине XVIII в. Посетившая монастырь императрица Елизавета Петровна пожертвовала 2 тысячи рублей на строительство еще одной церкви — во имя Свв. Захарии и Елисаветы, возведенной над святыми воротами монастыря в 1742 г. по проекту архитектора И. Ф. Мичурина, и, наконец, в 1757 г. построили Троицкую церковь.

На монастырском кладбище были погребены князья Хилковы, Мосальские, Пронские, Урусовы, Засекины, Барятинские, царевичи Касимовские, Ф. М. Апраксин, любимец Петра граф А. И. Румянцев, генерал-аншеф М. А. Матюшкин, на могильном памятнике которого было написано, что он с «веселым и доброхотным сердцем, забыв прежде понесенные военные труды и все прежние случаи смерти (!), поступал смело, воевал крепко, побеждал с триумфом». Москвичи вспоминали «небольшой, но типичный монастырский дворик, весь утопающий в зелени старых лип и разросшейся сирени, с большим храмом посередине».

Большевики монастырь закрыли, кладбище заровняли и на их месте предполагали построить здание для Института востоковедения. Главный монастырский собор Иоанна Златоуста разобрали зимой 1932/33 г. (он стоял как раз на месте строения, где столовая), остальные церкви и здания сломали в основном летом 1933 г. Однако свои права предъявила значительно более важная организация, чем какой-то институт, и к застройке освободившегося участка приступил «инженерно-строительный отряд ОГПУ», который и выстроил к 1935 г. по проекту Л. З. Чериковера и Н. И. Арбузникова несколько жилых домов. При шефе чекистов Ягоде в одном из них, во дворе, получили квартиры, вероятно за какие-то особые заслуги перед этой организацией, писатели А. Н. Афиногенов и будущий секретарь писательского союза А. А. Фадеев вместе с семьей — там же жила и его супруга, актриса А. И. Степанова. Также на бывшей монастырской земле товариществом «Домострой» выстроен дом № 7 (1925 г., архитектор В. Н. Волокитин).

Дома № 9 и 11 находятся на большом участке, приобретенном знаменитым московским зодчим, имя которого неразрывно связано с целым периодом истории московской архитектуры, — М. Ф. Казаковым. Участком владел капитан-командор Иван Сенявин, дочери которого продали его Луганского пикинерного полка (пикинерами, или копейщиками, назывались пехотинцы, вооруженные длинными пиками) квартирмейстеру Петру Белавину, который имел его недолго — всего два года, и перепродал 26 августа 1782 г. за 4 тысячи рублей Матвею Федоровичу Казакову. Двухэтажный дом на углу был построен Казаковым вскоре после покупки: в то время архитектор занимался проектированием и возведением здания Московского университета, и план его дома напоминает план одного из крыль ев университета, но в меньшем размере.

Дом самого Казакова сохранился — он находится на углу с Малым Златоустинским переулком под № 11. В 1875 г. его надстроили третьим этажом и оформили новым фасадом по проекту архитектора М. Д. Быковского. Предполагают, что в доме Казакова находилась руководимая им архитектурная школа. Здесь же, возможно, составлялся его знаменитый «фасадический» план Москвы, на котором должны были быть изображены все здания в пределах Земляного города. Дом известного архитектора, по воспоминаниям его учеников, «был открытым для любителей-художников, а также и ученых людей, и всякий интересовался его беседой». Теперь же дом этот находится на грани разрушения, и у города, для которого архитектор так много сделал, не находится средств, чтобы спасти его дом…

После 1812 г. (как известно, М. Ф. Казаков не пережил разрушения города, созданного и его талантом) усадьба делится на три участка. На одном из них (№ 9) уже к середине XIX в. стоял двухэтажный каменный дом, принадлежавший деду известного композитора Александра Скрябина, который ребенком жил здесь. После ранней смерти матери его воспитывали тетка Лидия Александровна и бабушки Елизавета и Мария Ивановны. Лидия Александровна окончила пансион Ларме и Мага, помещавшийся в том же здании, где позднее находилась консерватория, она очень любила музыку и много, хотя и бессистемно ею занималась. Музыка очень часто звучала в этом доме, а для маленького Саши не было большей радости, чем подаренные ему музыкальные игрушки, в трехлетнем возрасте он мог часами сидеть у рояля и что-то наигрывать, а пяти лет он играл обеими руками и верно копировал мелодии шарманщиков, заходивших во двор.

По воспоминаниям его тетки, архимандрит Златоустовского монастыря был знаком с дедом Александра и бывал у них в гостях: «он (архимандрит. — Авт.) очень любил музыку, — тайком от своих послушников заводил музыкальный ящик. Первым делом, когда он приходил к нам, сажал Сашу за рояль, садился сам около него и подолгу слушал его игру». В 1881 г. Саша, следуя семейной традиции, поступил во Второй кадетский корпус.

Дом его деда в Большом Златоустинском переулке не уцелел: на его месте в 1913 г. по проекту И. С. Кузнецова было построено производственное здание для обувной фирмы «И. Д. Баев» — контора и оптовый склад переведены сюда 1 сентября.

Возвратимся в начало переулка. Угловой дом № 2 — один из самых представительных на Мясницкой, спроектированный архитектором Ф. О. Шехтелем и построенный для владельца крупнейшей русской фарфоровой фирмы М. С. Кузнецова. Дом уже начал строиться, и, как писали в газетах, фасад был уже отделан «большими глыбами розового радомского песчаника», когда 30 мая 1898 г. состоялась церемония официальной закладки.

В начале XVIII в. это владение принадлежало Зыбиным — флотскому кригс-комиссару Александру Ефимовичу, оказавшемуся замешанным в заговор против императрицы Анны Иоанновны, за что он поплатился плетьми и ссылкой, и потом его наследникам и, в частности, бригадиру и санкт-петербургскому обер-полицмейстеру Ивану Александровичу Зыбину, а с 1787 г. — камергеру князю Ивану Петровичу Тюфякину, главе театральной дирекции. От него вся усадьба перешла к сыну, последнему в роду князей Тюфякиных, действительному камергеру и директору Императорских театров в 1819–1821 гг. Петру Ивановичу. В отставке он жил в Париже, и там его сделал одним из героев своей талантливой мистификации «писем» Омер де Гелль П. П. Вяземский. Пишется, что здесь в 1813 г. находился Московский Английский клуб, но это не подтверждается документами.

Погодин 23 апреля 1830 г. заключил купчую крепость на покупку его усадьбы. Через неделю, 29 апреля 1830 г., он писал Шевыреву: «Поздравь меня на новоселье, любезный Степан Петрович. Я купил себе дом и совсем уже в него перебрался и разобрался, и пишу теперь тебе с высокого Парнаса, с которого виды на несколько верст кругом. Приезжай: кабинет для тебя чудо! Не знаю, как удастся мне эта спекуляция. Вот в чем дело. Дом на прекрасном месте (князя Тюфякина, где был пансион Перне) на стрелке четырех улиц (двух частей Мясницкой, переулка Златоустинского и Лубянского), большой каменный, с верными жильцами. Указал мне его приятель, Юрцовский, кондитер и любитель литературы (его кондитерская находилась неподалеку, на месте дома № 11. — Авт.). Я тотчас отнесся к князю, который живет в Париже, и он, не получая никакого дохода от дурного управления, согласился при посредстве Новосильцевых уступить мне его за 30000 рублей… В моем мезонине я теперь царь: ни один звук до меня не доходит, и я, окруженный книгами, имея пред глазами живые картины, занимаюсь всласть. Дай Бог силы и здоровья!»