Чистые пруды. От Столешников до Чистых прудов - Романюк Сергей Константинович - Страница 29

Церковь Введения во храм Пресвятой Богородицы (бывший Варсонофьевский монастырь)

В 1858 г. владельцем стала фирма, выпускавшая различного рода точные инструменты, основанная самородком-умельцем, крестьянином Владимирской губернии, ставшим механиком в Московском университете. К XX в. фирма была самой крупной в России, в этом доме она оборудовала лабораторию для испытания точных приборов, а 25 января 1904 г. при ней открыли обсерваторию, при которой образовалось Московское общество любителей астрономии. Здесь получили путевку в науку такие известные в будущем астрономы, как члены-корреспонденты Академии наук, руководитель общества С. Н. Блажко, исследователь Марса Г. А. Тихов, академик, директор Пулковской обсерватории А. А. Михайлов.

Почти вся противоположная сторона Большого Кисельного переулка занята сейчас невысоким, как бы распластавшимся зданием, предназначенным для учреждения без вывески (это Федеральная служба охраны Российской Федерации и служба специальной связи и информации). Абсолютно чуждое по формам, оно подавляет всю застройку бывшего когда-то уютным московского переулка, да еще для подъезда к нему хозяева жизни перегородили весь переулок.

Почти все здания в нем еще в первые годы власти большевиков были захвачены большевистской тайной полицией. Она же заняла и немалую часть соседнего Варсонофьевского переулка и, в частности, выстроила для себя уродливое здание, где находится поликлиника, на месте великолепной церкви бывшего Варсонофьевского монастыря.

Он назывался Вознесенским Варсонофьевским, «что на рву», и существовал уже в начале XVI в. По преданию, монастырь основала мать митрополита Филиппа Варсонофия. Близ него был «убогий дом», то есть кладбище для странников, убогих, бездомных и погибших насильственной смертью. Варсонофьевский монастырь памятен в русской истории событиями, разыгравшимися после смерти царя Бориса. Власть тогда захватил Лжедмитрий I, или Гришка Расстрига, как называл его летописец, имея в виду недавнее монашество в кремлевском Чудовом монастыре. Он приказал «задавити» жену и сына царя Бориса Марию и Федора Годуновых и похоронить здесь, а останки царя Бориса, бывшие в Архангельском соборе, «оттоле вынять и велел положить в Варсунофьеве монастыре». Впоследствии царь Василий Шуйский распорядился перенести их с почестями отсюда в Троице-Сергиев монастырь.

Главный храм бывшего Варсонофьевского монастыря начал строиться в 1709 г., но из-за запрета Петра I на каменное строительство в Москве был достроен только в 1730 г. Это был, по определению академика И. Э. Грабаря, первоклассный памятник архитектуры: «Он отличался исключительной стройностью, соразмерностью пропорций и законченностью прекрасно найденных форм, служивших источником неоднократного подражания и заимствования в течение XVIII в.». В 1764 г. в числе более чем 400 монастырей Варсонофьевский монастырь был упразднен, и в его кельях обосновались части Московского гарнизона.

Рядом с бывшим монастырским участком (№ 5), застроенным в советское время, в глубине двора стоят старинные палаты (№ 7) по крайней мере XVIII в. Тогда они были двухэтажными, с антресолями на дворовом фасаде, выходившем в обширный сад, который простирался до соседнего переулка. Весь этот огромный участок в середине XVIII в. принадлежал генерал-майору М. Л. Измайлову. Позже усадьба перешла к К. М. Мальцовой, бывшей жене поэта Василия Львовича Пушкина. В 1874 г. главный дом был капитально перестроен и надстроен двумя этажами, а торцом к переулку по проекту архитектора П. П. Скоморошенко поставлен жилой дом.

Далее по левой стороне переулка находится гараж все тех же доблестных чекистов — специальная автобаза № 1. Отсюда в 1930–1940-х гг. каждый вечер выезжали десятки грузовиков, вывозя трупы расстрелянных в разные места Москвы и Подмосковья — на Донское, Калитниковское, Ваганьковское, Рогожское кладбища, в Бутово, в совхоз «Коммунарка» на Калужском шоссе. Вот слова очевидца: «Ворота автобазы открывались для того, чтобы выпустить очередную машину, наполненную трупами, а потом, после выполнения задания и возвращения из рейса, впустить ее обратно. После таких поездок машины обязательно мылись из шланга, и по двору текли кровавые ручейки».

По словам чекиста Судоплатова, организатора многих «спецопераций», то есть убийств, тут находилась и токсикологическая «лаборатория Х», непосредственно подчинявшаяся министру госбезопасности. Задачей ее была разработка особых ядов, быстро действующих и удобных для использования, разрешение на применение давалось только членами Политбюро. При ней находилась и так называемая спецкамера, где производились опыты над обреченными на смерть заключенными. Гитлеровским нелюдям было у кого учиться.

С невинными чекисты расправлялись рядом — в доме № 7, где находились боксы с круглосуточно работавшими расстрельными командами, а также в угловом с Большой Лубянкой здании № 9/11. В первые же дни большевистского переворота этот дом, где находилось страховое общество «Якорь», послужил штаб-квартирой Всероссийской чрезвычайной комиссии, и там находился кабинет ее руководителя Ф. Э. Дзержинского. По воспоминаниям, расстреливали в так называемом «корабле» Чрезвычайки. «Так называлось помещение архива бывшего страхового общества… Внутри этого здания имеется темный полуподвальный, не большой, но высокий, в два этажа, зал, напоминающий собой трюм корабля. Кроме нар для заключенных, посреди этого зала имеется несколько маленьких глухих комнат для прежних сейфов, где и расстреливали заключенных».

На правой стороне Варсонофьевского переулка, на углу с Большой Лубянкой, здание (№ 7), имитирующее декоративную обработку своего соседа, жилого дома Российского страхового общества (№ 5 по Большой Лубянке, 1905–1907 гг., архитекторы Л. Н. Бенуа и А. И. Гунст). Во дворе этого здания скрылся интересный архитектурный памятник — палаты князей Хованских XVII в.

На той же стороне переулка несколько доходных домов, появившихся в конце XIX — начале XX в. В 1900 г. строится дом № 4, в котором в 1901–1905 гг. жила балерина Е. В. Гельцер, а в советское время многие квартиры заняли сотрудники самой здесь распространенной организации — так, в 1920-х гг. тут квартировал Артузов. Cын каким-то ветром занесенного в Россию швейцарца-итальянца сыровара Фраучи, Артур Артузов, как его называли, превратился в ценного сотрудника ВЧК-НКВД, успешно занявшегося контрразведкой, но всех его заслуг, однако, не хватило, чтобы спастись от расстрела.

В 1896 г. один из лучших московских архитекторов Л. Н. Кекушев возвел соседний пятиэтажный дом (№ 6), где в конце 1898 — начале 1899 г. жил композитор А. Н. Скрябин, а в начале 1900-х гг. — архитектор И. В. Жолтовский. Автором дома № 8 был архитектор Н. Г. Фалеев (1892 г.). В 1930-х гг. в нем жил известный артист, чтец В. Н. Яхонтов, основатель «театра одного актера».

Вероятно, в одном из этих домов и жила обладательница «милейшего в Московской губернии носика» Эллочка Щукина, жена инженера Щукина, персонажа бессмертного романа И. Ильфа и Е. Петрова. Именно сюда, в Варсонофьевский переулок, направился Остап Бендер в поисках разъехавшихся после аукциона стульев.

Переулок заканчивается, а по нумерации начинается пересечением с Рождественкой. На правом углу с ней стоит дом № 2/10 начала прошлого века. В советское время, как и многие другие дома здесь, он также занимался НКВД — здесь находилось его общежитие — в начале 1920-х гг. тут квартировал член коллегии ГПУ Я. Х. Петерс, репрессированный своими же сотоварищами в 1938 г. На противоположном углу — бывшая усадьба, от которой сохранился и главный дом, и флигель, но, правда, перестроенные. На месте левого флигеля в 1896 г. архитектор И. А. Иванов-Шиц построил доходный дом. В 1860-х гг. помещения тут арендовали музыкальные классы известного пианиста Иосифа Венявского. До большевистского переворота здесь размещалась гостиница «Берлин», или «Париж-Англия», в которой в 1883 г. останавливался художник В. В. Верещагин, приехавший тогда на свою выставку, открытую в залах Немецкого клуба на Софийке.