Салочки с демоном - Романовская Ольга - Страница 16

— Тогда объясните, зачем мы это изучаем.

Потому, что господину Хоросу за что-то надо платить жалованье, а ректору — заполнить «окно» в учебных часах. Но этот ответ заведомо неправильный, поэтому саламандра предпочла другой:

— Затем, чтобы восполнить ресурсы в критической ситуации, стабилизировать заклинание в среде, лишенной магической подпитки, или расстроить козни врага.

Брови господина Хороса над круглыми очками в роговой оправе поползли вверх. К слову, он единственный из всех преподавателей носил окуляры. Никто больше всю жизнь не занимался только наукой. Все остальные при ухудшении зрения обращались к целителям, понимая: очки даже на тренировке повышают риск остаться без глаз.

Малица мысленно похвалила себя. Выкрутилась. Не ожидал господин Хорос, что она ответит, хотел подловить. На самом деле вопрос легкий, надо только голову включить. И конспект переписать. Может, действительно задержится в памяти и когда-нибудь пригодится.

— Хорошо, — прокашлявшись, кивнул преподаватель и призвал хихикающих адептов к тишине. — А какова практическая польза для стихийников?

— Каких именно? — Малица отчаянно тянула время, надеясь на чудо.

Положим, об огневиках она многое знает, на ответ хватит. С другими стихийниками хуже. Только зачем огневикам воздух? Дар позволяет работать с пламенем в любом пространстве, лишь бы связи внутри тела не перекрыли. Тогда есть вокруг магия или те же газы, не важно, все равно не доберешься. Не скажешь же противнику: «Подождите пару часиков, я тут полевую лабораторию организую». Малице живо представилось: ночь, степь и она, бегающая с колбочками. Не удержавшись, саламандра хихикнула и, поймав недовольный взгляд преподавателя, извинилась.

— Всех, — подло уточнил вопрос Хорос.

Значит, не простил смех и витание в облаках. Вот вредный старикашка!

Малица открыла рот, чтобы начать с огневиков, но тут возле доски материализовался дух и коротко сообщил: «Адептку Ирадос к ректору».

Господин Хорос выразительно глянул на саламандру из-под очков: допрыгалась, мол. Малица же судорожно пыталась припомнить, чем могла заслужить высочайшее внимание. Она честно ничего не делала, только ходила вчера просить гербовник Закрытой империи. Но это ведь не преступление, они так душевно поговорили, учитывая разницу в статусе, даже пришли к соглашению.

Или это из-за кружки? Подумаешь, забыла в столовой оставить, не ругаться же из-за этого! Нет, тут иная причина. Возможно, ректор хочет сообщить о результатах разговора с лордом шан Теоном. Только почему во время занятий? Одни загадки!

— Идите уж! — махнул рукой преподаватель и взглянул на часы. — Насовсем идите, — уточнил он, — лекция через полчаса кончается.

И Малица пошла. Собрала сумку, попрощалась и скрылась за дверью аудитории.

В коридорах царила почти кладбищенская тишина, только изредка долетали из-за дверей приглушенные голоса. Изоляция в Академии хорошая, ничего, кроме бубнежа, прислонившись ухом к замочной скважине, не услышишь, только если печать приглушения снять.

Малица не спешила. Внутри ворочалась тревога, соблазняя вообще никуда не ходить. Вдруг очередное письмо вручит, а там категоричный приказ выйти замуж? И что тогда? Понятно что — в камин и в бега. Лишь бы только ректор не помешал и не посадил под домашний арест. Он может, имеет право. Оставалось надеяться: лорд не мстителен, а предчувствия не стоят выеденного яйца.

Чтобы попасть в Административную башню, нужно было выйти наружу и пересечь один из дворов Академии. Там Малица увидела карету. Закрытую, на двоих седоков и явно не наемную. Подойдя ближе, саламандра разглядела герб императора. Своего — Империи раздолья.

Градус любопытства только возрос, и Малица попыталась завязать разговор с кучером. Тот с важным видом восседал на козлах и читал потрепанный карманный томик — редкостное зрелище, но среди возниц тоже встречаются образованные люди.

С неохотой оторвавшись от увлекательного чтения, как оказалось, поваренной книги, кучер воззрился на Малицу с выражением крайнего недовольства и буркнул:

— Кого надо, того и везу. Спрашивают тут всякие!

— А из самого дворца везете? — не унималась саламандра.

— Нет, из преисподней.

Кучер фыркнул и вновь углубился в чтение. Малица же повертелась еще немного вокруг кареты и, запоздало вспомнив, что ректор, как и смерть, ждать не любит, припустила к Административной башне.

Внизу, в холле, Малица увидела проректора. Дурные предчувствия саламандры тут же всколыхнулись. Вряд ли Нэйл тер Лис просто так мерит шагами каменные плиты и поглядывает на дверь. И точно, едва заметив Малицу, встрепенулся и подскочил.

— Адептка Ирадос, где вас носит? — завопил он.

В раскатистом голосе прорезались драконьи нотки. Саламандре на миг показалось, будто даже зрачок изменился. А ведь обычно проректор спокоен и невозмутим.

Не дождавшись ответа, по сути и не нуждаясь в нем, тер Лис ухватил Малицу за руку и потащил вверх по лестнице.

В кабинете ректора жарко пылал камин, даря желанное тепло после легкой промозглости осеннего утра. Возле огня, спиной к саламандре, сидел мужчина. Вытянув руки к камину, он будто погрузился в собственные мысли. Сложенный плащ свисал с подлокотника кресла. Странно, отчего гость лорда ти Онеша не пожелал повесить его на вешалку? Вот же она, в углу огромного кабинета.

Сам ректор устроился за столом. Едва отворилась дверь и вошла Малица, лорд неторопливо встал.

— Благодарю, вы нам не потребуетесь, — кивнул он проректору и попросил, чтобы их не беспокоили.

Тер Лис кивнул и скрылся за дверью.

Над притолокой полыхнули чары. Печати наложены, теперь без дозволения лорда никто не войдет и не выйдет.

— Звали, милорд? — глупо спросила Малица, переминаясь с ноги на ногу. Все вдруг начало мешать: и ремень сумки натирал плечо, и воротничок платья душил, и ноги в шерстяных чулках чесались. Взгляд то и дело останавливался на незнакомце у камина. Кто он, отчего не поднялся, не повернулся, когда она вошла? Нет, саламандра — птица невеликая, но любой оглянется, чтобы узнать, кто потревожил его покой. Малица не сомневалась, тот мужчина приехал в королевской карете, и от этого волновалась еще больше. Желудок предательски ныл, пальцы чесались от вырывавшегося наружу огня.

— Звал, — подтвердил ректор, бросив на саламандру сердитый взгляд, — но не я, наш гость. Он желал с вами переговорить.

— Зачем? — Малица твердо знала: разговаривать с этим типом она не желает.

— Сами узнаете. А пока, — ректор обошел вокруг адептки и остановился напротив, скалой нависая над сгорбившейся саламандрой, — расскажите о вчерашнем вечере. До меня дошли слухи… — Он замялся, подбирая нужное выражение, но в конце концов ограничился нейтральным: — Крайне странные слухи.

— Милорд, крайне невежливо спрашивать у девушки, как она провела вечер, — попыталась выкрутиться Малица.

Ну Индира, ну удружила! Хотя саламандра сама хороша: приставала к мужчине! И ведь понравилось же, хоть и страшно было. И своего добилась.

Лорд хмыкнул и покачал головой:

— Да-а, за словом вы в карман не полезете! Тогда прямой вопрос, Ирадос: вы домогались мужчину?

— Простите? — захлопала ресницами Малица. — Милорд, это физически невозможно. Я хрупкая девушка, воспитанная, скромная, мирно сидела с друзьями в таверне и ничего такого не делала.

— Вот и прекрасно. Я тоже, когда услышал, не поверил. Садитесь! — Лорд махнул рукой на свое место.

— А как же вы?

Саламандра в нерешительности покосилась на ректорское кресло. Садиться туда неловко, будто на место лорда метишь. Да и он как, неужели стоять будет? Неловко.

Вместо ответа ректор устроился на широком подоконнике, сделав вид, будто ничего не видит и не слышит. На самом же деле зеленые глаза не упускали из виду ничего в кабинете.

— Юная леди любит мужское общество? — раздался глубокий мужской голос.

Малица аж вздрогнула, услышав его. Она уже успела забыть о незнакомце у камина. Тот обернулся, окинув саламандру холодным оценивающим взглядом. Та поежилась от столь невежливого внимания. Сразу видно, гость ректора привык смотреть на окружающих сверху вниз. Полные губы презрительно поджаты, серые глаза холодны как лед. Сам мужчина поджарый, но с развитым плечевым поясом, что создавало легкий диссонанс с прочими частями тела. Руки унизаны перстнями, каждый стоит целое состояние — уж Малица-то, как всякая девушка, в этом понимала. Бороды нет, усов тоже.