Мисс Петтигрю живет одним днем - Ватсон Винифред - Страница 7

В этому времени мисс Петтигрю почти выработала иммунитет к поцелуям.

«Ну, — подумала она, — кажется, они меня не стесняются. Тогда почему я должна смущаться? Думаю, прежде я, возможно, придерживалась слишком узких взглядов. Эта… эта любовь кажется очень приятным занятием».

Она наклонилась вперед, демонстрируя интерес к технике поцелуев.

«Ах! — мисс Петтигрю сделала внезапное открытие, — у Фила это было просто дело, приятный бизнес, но только часть дневной рутины. Но Ник каждым своим жестом, каждой лаской создает впечатление, что вы единственная женщина в мире. Разве ему можно противостоять?»

Через некоторое время мисс Лафосс и Ник оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть воздуха. Теперь он был настроен в отношении мисс Петтигрю довольно философски. Если старушка — Ник считал старыми всех женщин старше тридцати трех — соскучилась по общению с подругой, он не собирается лишать ее этого удовольствия. Конечно, она мешала ему, но день только начался. В конце концов, ночь будет самым подходящим временем. Удовольствие не утратит своей остроты из-за маленькой отсрочки.

Он встал.

— Я мог бы приготовить вам выпить.

— Отличная мысль, — согласилась мисс Лафосс. — Ты знаешь, где все найти.

— О'кей. Что ты будешь?

— Ну, — мисс Лафосс на секунду задумалась, — смешай мне один из твоих коктейлей, Ник. Что-нибудь бодрящее.

— Все, что пожелаешь. А вам?

— Мне? — спросила мисс Петтигрю.

— Вам.

— Напиток?

— Как и было сказано.

Мисс Петтигрю чуть не произнесла «О, нет, спасибо» с благородным негодованием. Но она этого не сделала. Только не она. Только не сейчас. Она остановилась вовремя, как раз вовремя. Она была готова принять все, что ей предлагали.

Ей прямо в руки упал один день удивительной жизни, и она собиралась насладиться всем, что он ей принесет.

— Мне, пожалуйста, — произнесла мисс Петтигрю легко, уверенно, спокойно, — немного сухого хереса, если не затруднит.

Она произнесла слово «сухой» совершенно непринужденно. Не шерри. Так может сказать кто угодно. «Сухой херес». Это подчеркивало ее самообладание, изысканность, опытный вкус. Это поднимало ее престиж. Она не имела понятия о «сухом хересе», но отчетливо помнила мужа своей последней хозяйки, в припадке бурного раздражения проклинавшего этот самый «сухой херес», и потому была уверена, что он обязательно ей понравится.

Кажется, Ник был впечатлен.

— Может быть, вам тоже «Бешеную лошадь»,[2] а?

Это предложение несколько поколебало намерения мисс Петтигрю.

— О, думаю, нет, — поспешно сказала она. — Только не с утра. Просто капельку сухого хереса, пожалуйста.

Ник прошел на кухню. Мисс Лафосс наклонилась вперед. Она чувствовала себя ответственной за поведение Ника и за его выражения, такие неуместные в обществе леди.

— Вы не должны обижаться на слова Ника, — прошептала она. — Я хочу сказать, они ничего не значат. Это просто как если бы я или вы сказали: «О, не беспокойтесь» или «надо же, как интересно».

Мисс Петтигрю подняла голову. Она выглядела очень решительной.

— Моя дорогая, я не хотела бы вас огорчать, но, боюсь, я не верю в такое оправдание. Я намного старше вас и за свою жизнь видела достаточно людей, которые говорили, что вовсе не это имели в виду, хотя прекрасно понимали, что они делают. Это просто слабая отговорка для вредной привычки. На вашем месте я бы использовала свое влияние на этого молодого человека, чтобы укоротить ему язык. Вы знаете, моя дорогая, в конце концов, молодые люди намного выше ценят молодых леди, которые настаивают на соблюдении приличий в их присутствии. Я… я надеюсь, что вы не обидитесь на мои слова, потому что я достаточно стара, чтобы годиться вам в матери.

В глазах мисс Лафосс мелькнула чудесная улыбка, милая и ласковая, но почти сразу исчезла. Она не обижалась на мисс Петтигрю.

— Я постараюсь, — сказала мисс Лафосс покорно. — Сделаю все возможное. Я уверена, что вы правы.

Они слышали звон бокалов на кухне и голос Ника. Он негромко напевал какую-то веселую мелодию. Вдруг пение прекратилось, сменившись зловещей тишиной. Мисс Петтигрю посмотрела на мисс Лафосс. Мисс Лафосс посмотрела на мисс Петтигрю. На их лицах появилось выражение тревожного ожидания.

Кухонная дверь открылась, на пороге стоял Ник. Мисс Петтигрю почувствовала, как холодная дрожь пробежала вниз по ее позвоночнику. Вся его приятная любезность исчезла без следа. Его лицо, выражающее угрозу, казалось страшным. Мисс Петтигрю сразу поняла, что слова о том, что многие люди боятся Ника, были не шуткой. Ее смутное убеждение, что их предыдущая стычка была своего рода забавной интермедией, внезапно исчезло, и она поняла, что сейчас разразится сцена, не имеющая ничего общего с комедией нравов.

Она увидела, как красивое лицо мисс Лафосс медленно зеленеет от страха под испепеляющим взглядом Ника.

— И когда же, — спросил Ник замогильным голосом, — ты начала курить сигары?

Первым импульсом мисс Петтигрю было разразиться нервным хихиканьем, но она понимала, какими ужасными последствиями может обернуться для мисс Лафосс ее неожиданное веселье. Она совершенно явственно услышала голос мисс Лафосс, говоривший: «И тут старший детектив заявляет: „Ха! Вы курите сигары, мисс?“»

Мисс Лафосс была совершенно не в состоянии говорить. Теперь все зависело от мисс Петтигрю.

В ее голове промелькнула спасительная мысль и, как ракета, взорвалась с ослепительным светом. Она вспомнила миссис Бруммеган, свою предпоследнюю хозяйку: грудь колесом, лошадиный нос, акулья пасть, подбородок топором, голос, скрипучий как рашпиль — все с первого взгляда повергало в трепет невольную жертву. Ее жизнь с миссис Бруммеган была двумя годами непрерывного, ничем не скрашенного ада. Но теперь мисс Петтигрю была благодарна ей за опыт. Она снова была в седле. Был способ поставить наглеца на место, и никто не мог сделать это лучше, чем миссис Бруммеган. Никто никогда не смел сомневаться в миссис Бруммеган. Это был момент ее триумфа.

Мисс Петтигрю встала. Она гордо прошла через комнату, всем своим видом излучая высокомерие и презрение, и взяла сумочку, лежавшую на кресле. Она повернулась и посмотрела на Ника, ее глаза и зубы сверкали, подбородок выдвинулся вперед на целый дюйм.

— Молодой человек, — произнесла мисс Петтигрю внезапно осипшим голосом, — если я и презираю кого в этом мире, так это женоподобных неврастеников, которые шпионят за всеми вокруг, как старые ханжи. Я гость мисс Лафосс, да будет вам известно. Если она не против, то вас это не касается. Если мне нравятся сигары, то я и курю сигары, а не эти чертовы сигареты. Я дожила до возраста, когда имею право немного побаловать себя, и плевать мне на ваше мнение. У меня есть еще одна. Могу угостить.

Мисс Петтигрю открыла сумку и достала потрепанную пачку из-под сигар. Она провела его, кризис миновал. Она фыркнула и окинула противника орлиным взором.

Ник был побежден. Он потянулся, взял пакет и сравнил сигару с коротким окурком. Потом уронил окурок на ковер и растер его каблуком. Он подошел к мисс Лафосс и склонился над ней. Тихим голосом, от которого мисс Петтигрю пробрала дрожь, он произнес:

— Ты ведь не обманываешь меня, а?

Во взгляде мисс Лафосс сверкнула молния. Она была великолепной актрисой. Она вскочила на ноги и раздраженно запахнула халат.

— О, ради Бога, Ник. Когда ты прекратишь свои драмы? Я же сказала, что у меня не будет никаких мужчин, кроме тебя. Теперь ты удовлетворен? Где мой коктейль, или мне самой смешать его?

— Извини.

Он стремительно обнял мисс Лафосс и поцеловал ее. Мисс Петтигрю поспешно скрылась в спальне.

«Ах, Боже мой! — она задыхалась от волнения. — Третий здесь явно лишний. Неужели можно целоваться еще и вот так?»

Дрожа от пережитого волнения, она чувствовала, как рассыпается ее маска. Но ей нельзя было сдаваться, она должна была продержаться в роли миссис Бруммеган до конца представления. В запале она совсем забыла, что было бы лучше всего вывести Ника из себя, дать ему сорваться и в припадке ярости самому разорвать отношения. Но Ник испугал ее. И он очень испугал мисс Лафосс. Нельзя позволить ему сделать это снова. Бросив поспешный и встревоженный взгляд в зеркало, она вернулась в гостиную.