Танцы на снегу. Геном. Калеки - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 81

– Ада Снежинская – основа Инны Сноу, – пояснил я. – И у нее еще две тысячи клонов. Они правят вместе. У многих – общая память, но некоторые от нее отказались.

Стась кивнул. Ничего нового я ему не открыл.

– Стась, ты знал, что я – тоже клон? – спросил я в лоб.

У Лиона отвисла челюсть. Наташка ойкнула и прижалась к прадеду. Сашка заворочался, перегнулся с верхней койки и внимательно посмотрел на меня, потом засмеялся и снова лег. У него все лицо было помятое и в синяках, будто его избили, но не сейчас, а несколько дней назад. На девчонку маленький фаг больше ни капельки не походил.

– Знал, – ответил Стась.

– С самого начала? – спросил я. Если он скажет «да», то это последний вопрос, который я ему задаю.

– Нет. Я узнал только на Авалоне. И то не сразу… меня самого долго проверяли на предмет перевербовки. – Он помолчал, потом сказал: – Теперь понятно, почему нас всех поместили вместе. Инна Сноу жаждет продолжения шоу… Спрашивай, Тиккирей. Я отвечу на все твои вопросы.

– Честно ответишь? – уточнил я.

– Да. Если не смогу дать честный ответ, то промолчу.

– Как так получилось, что я попал на Новый Кувейт и встретился с тобой? Это работа фагов? Или разведки Инея?

– Насколько я понимаю – это случайность, – твердо ответил Стась. – Одна из случайностей, которые происходят при любой сложной операции. Мы допросили экипаж «Клязьмы», а я летал на твою планету и проверял обстоятельства… смерти твоих родителей. Это случайность, Тиккирей. Инна Сноу не знала о тебе, судьбу части клонов им отследить не удалось. Ты попал на Новый Кувейт совершенно случайно. Твои родители и в самом деле пожертвовали собой ради тебя. Экипаж «Клязьмы» на самом деле тебя пожалел и позволил остаться. Ты не прошел стандартный иммиграционный контроль на выходе из корабля, и агенты Инея узнали о тебе слишком поздно.

– Так если бы я вышел из корабля как положено…

– То тебя немедленно перехватил бы резидент Инея и со всеми почестями доставил в безопасное место. Не думаю, что ты согласился бы на подсадку чужой памяти. Но быть на стороне Инея тебя бы уговорили. Наверняка.

– Неправда! – возмущенно воскликнула Наташа. Но я знал, что Стась прав. Да разве стал бы я, едва выйдя из корабля, веселый, наивный и жизнерадостный, будто щенок, отказываться от чьей-то помощи? Разве не обрадовался бы тому, что у меня – тысячи «братьев» и «сестер»?

Может быть, согласился бы и на чужую память.

– Зачем фаги отправили нас на Новый Кувейт? – спросил я.

– Чтобы наблюдать за реакцией контрразведки Инея. Чтобы выйти на основу.

– И ты мне ничего не сказал… – прошептал я.

Стась потер лоб. Как-то рассеянно посмотрел вверх – может, искал на потолке датчики наблюдения, а может – подходящие слова.

– Не знаю, поймешь ли ты меня, Тиккирей.

– А ты постарайся! – сказал я. – Я же понятливый.

– Знаешь, Тиккирей, любовь бывает разная. Кто-то, провожая на войну сына, желает ему победы и чести. А кто-то – хватает за шиворот, прячет в подпол и готов на смерть пойти, лишь бы защитить от малейшей беды. Не мне судить, кто из них прав. Да и не сын ты мне. И для войны еще не вырос. По всему выходит, что я просто тебя использовал. Подставил. Но это не так. Я не мог идти против твоей судьбы.

– Какой судьбы? – требовательно спросил я.

– Если бы я знал! Но уж точно – не ходить в школу на Авалоне и играть в снежки с ребятами. Отправившись на Новый Кувейт, ты мог помочь в великой войне. Спасти тысячи и миллионы жизней. И ты это сделал.

– Сделал? Как? – Я рассмеялся. – Я даже основу не смог убить, хотя стрелял в нее в упор! Я ничего не сделал. Я и не мог ничего сделать, кроме как ходить в школу на Авалоне и играть в снежки! Вон, у тебя есть Сашка, замаскировали бы его под меня и отправили сюда! Это судьба фага – со злодеями воевать! А в мою жизнь зачем вмешиваетесь?

Я замолчал, потому что вдруг представил себе ответ: «Значит, тебя нужно было оставить на Новом Кувейте?»

Но Стась этого не сказал. Заговорил Сашка, все так же валяясь на койке:

– Да ты зря стараешься, Стась. Ничего он не поймет. К тому же он прав – ему надо в школу ходить, в футбол играть, в речке купаться.

– А Лиона зачем сюда послали? – продолжал я, распаляясь от неожиданной поддержки. – Его-то зачем подставили?

– Я сам хотел, – неожиданно сказал Лион. – Я хотел к родителям. Пусть они стали отморозками, но они мои родители.

– Наташа? – Я посмотрел на нее. – Ну скажи, я прав?

Она пожала плечами. Зато заговорил старик Семецкий:

– Тиккирей, скакового коня в борону не запрягают. Вот представь, что ты сейчас на Авалоне. Мы все – здесь. А ты – на Авалоне. Сидишь на уроке. Потом придешь домой, съешь пиццу и посмотришь кино. Тебе нравится?

– Какая разница? Я здесь.

– А ты представь, – упрямо повторил Семецкий. – Это игра такая. Когда что-то не нравится, представь – как оно было бы иначе.

– Это нечестно.

– Почему нечестно? Нет, ты мне скажи, ты хочешь быть на Авалоне?

– Да! – зло сказал я.

Тогда неожиданно заговорил Стась:

– Попроси основу. Тебя отправят на Авалон.

Я только засмеялся. Но Стась упорно продолжал:

– Ты не понимаешь, какие ощущения испытывают друг к другу клоны. Особенно – основа к копиям. Ты мог стрелять в основу, но ее симпатии к тебе это не отменит. Ты для нее – всего лишь заблуждающийся, обманутый ребенок. Тебе сотрут память обо всем, что происходило на Новом Кувейте, и отправят на Авалон. Поверь мне. Достаточно только попросить.

– Это не то! – воскликнул я. – Да ты же сам понимаешь, это совсем не то! Это уже будет почти как самоубийство, память потерять!

– Тогда попроси оставить тебя в покое здесь, на планетах Инея, – продолжал Стась. – Будешь ходить в школу, играть в футбол и ловить рыбу. Какая для тебя разница?

Я подумал, что, наверное, Стась прав. Я ведь помнил, какая тревога была в голосе Ады Снежинской: «Отвечаете за него головой!»

– Какая разница? А когда начнется война, что будет?

– Не будет войны, – устало сказал Стась. – Империя пошла на сепаратные переговоры с Инеем. Будет закреплен статус-кво – две человеческие цивилизации в галактике. Пусть тешатся своим владычеством. Пусть строят такое общество, которое им нравится. Время покажет, кто прав.

– Снежинская никогда на это не согласится! Ей надо все и сразу!

– Все, но не сразу. Они понимают, что сейчас перевес не на их стороне. Уничтожить Империю Иней может, а вот победить – нет. Сноу и всем остальным клонам не нужны планеты-пепелища. Императору они тоже не нужны. Будет худой мир.

Он замолчал. Я посмотрел на Лиона, на Семецкого с Наташкой. Они не выглядели удивленными. Они уже это знали. И верили Стасю.

– Не хочу я жить на Новом Кувейте, – прошептал я. – Не хочу я быть клоном Снежинской. Я Тиккирей. Тиккирей с планеты Карьер! Я сам по себе!

Никто не сказал ни слова.

– Ты же меня сделал таким, – сказал я Стасю. – Это же ты меня учил, что надо самому выбирать свой путь, что принуждать людей – плохо, что рабство – хуже смерти, что друзей не предают, что у человека всегда должен быть выбор. Как я буду здесь жить? Я не смогу. Никак не смогу!

Я посмотрел на Лиона – и тот опустил глаза. А каково ему выбирать, ведь у него здесь отмороженная семья… Хотя с чего я взял, что ему позволят выбирать?

– Лучше пусть мне сотрут память и вернут на Авалон, – сказал я. – Пусть я забуду, что я – клон диктатора. И про то, что ты меня предал, – тоже забуду. А ты, когда вернешься на Авалон, не говори мне об этом.

– Тиккирей, я тебя не предавал, – спокойно ответил Стась. – А на Авалон я не вернусь. Меня казнят. И Юрия Михайловича тоже казнят. Насчет Сашки, Лиона и Наташи я не уверен, но по законам Инея за государственные преступления отвечают и несовершеннолетние. Шанс спастись есть только у тебя.

Я замотал головой.

– Постарайся понять, что это неизбежно, – продолжал Стась. – Я – террорист. Я даже не состою на официальной службе у Императора, на меня не распространяется действие законов о военнопленных. И на Семецкого – тоже. С точки зрения закона – любого закона, мы не более чем шайка преступников, виновных в убийствах, диверсиях, попытке угона корабля, подлоге документов, сопротивлении властям… да мало ли еще в чем. По законам военного времени нас даже не обязательно судить.