Лорд с планеты Земля - Лукьяненко Сергей Васильевич - Страница 23

Перегрузки мягкой волной вжали нас в кресла. Действительно, полтора «же», не больше, как в разгоняющемся автомобиле. Я посмотрел на гравикомпенсатор — он плавно сжимался, уменьшаясь до размеров крупного яблока. По черной поверхности плясали белые искорки электрических разрядов.

— Давай, давай, Ланс… — прошептала принцесса. Вряд ли парнишка мог ее услышать.

Катер пронесся по трамплину. Вылетел с дорожки — и сразу же мягко просел, клюнул носом. С легким гулом раздвинулись крылья — но заметных изменений это не принесло. Катер летел как топор — пущенный сильной, умелой рукой, но все же безнадежно тяжелый. А гравикомпенсатор, расширяясь, исправно вываливал на нас полуторную перегрузку. Словно задался целью лишить нас малейшего ощущения полета.

Мы падали. Падали на безнадежно крутые склоны, на беспощадно тянущиеся в небо скалы. Интересно, способен ли гравикомпенсатор погасить энергию падения? Превратить ее во что-нибудь длительное, неприятное, но не смертельное? Желания проэкспериментировать у меня не оказалось. Я поудобнее сжал в ладони темпоральную гранату. Когда до скал останется метров десять…

На пульте вспыхнула вереница цветных огоньков. Засветился отключенный до сих пор экран. А где-то за нами, в кормовой части, возник тонкий свистящий звук.

Не было никакого толчка, все те же неизменные полтора «же» вдавливали нас в кресла. Но гравикомпенсатор опять сжимался, а скалы быстро уходили вниз. Двигатели заработали. Мы поднимались. Нейтрализующее поле дворца осталось позади. Пускай с ним теперь сражается Шоррэй.

— Спасибо тебе, Ланс Дари, — ласково сказала принцесса. — Ты великолепный пилот, я запомню это.

Парнишка повернулся к нам. Поколебался мгновение, и уныло произнес:

— Я очень плохой пилот, принцесса. Я сделал две или три ошибки, которые должны были нас погубить. Но катер блокировал ручное управление и спасал нас. Похоже, что в его автопилоте изначально заложена программа аварийного старта.

Меня передернуло. Выходит, все наши усилия в предыдущей реальности были напрасны? Мы теряли время, толкая тяжеленный катер через всю авиабазу, а на старте нас поджидала исправная умная машина. И Ланс погиб лишь из-за того, что плохо знал вражескую технику…

— Ты должен понести наказание, — знакомым суровым голосом произнесла принцесса.

— Я понимаю.

— Ну что ж. Думаю, вполне достаточно будет месяца… занятий по пилотажу с лучшими инструкторами планеты. Конечно, после победы.

Ланс с серьезным видом кивнул:

— Слушаюсь, принцесса.

— Ланс, ты провинился и передо мной, — вступил я в разговор. — Поэтому наказание будет усилено… моим постоянным личным контролем в течение всего месяца.

Ланс кивнул, обдумывая услышанное. А принцесса не выдержала, и рассмеялась, словно представила себе это необычное наказание — мечту любого подростка ее планеты, а еще, оказывается, земного дикаря, ее будущего мужа. И через мгновение мы смеялись все вместе — трое счастливцев, летящих навстречу неведомому будущему.

Полет занял три часа. По словам Ланса можно было набрать большую скорость, выйдя в стратосферу. Но там нас могли обнаружить и расстрелять орбитальные патрули Шоррэя. Пока мы шли на бреющем полете, над самыми скалами, засечь нас было почти невозможно.

Принцесса спала, или делала вид, что спит. Ланс целиком погрузился в управление катером. Я дремал, временами открывая глаза и поглядывая на видеокуб. Под катером тянулась более чем безрадостная местность: скалистые, лишенные даже деревьев горы, узкие долины, похожие на русла высохших рек. Потом надолго потянулась холмистая равнина с редкими пятнышками мелких и наверняка соленых озер.

Я чувствовал себя слишком усталым, чтобы продумать дальнейшие действия. Впрочем, я действительно не был силен в планировании своих поступков. Пускай этим занимается Шоррэй, «идеальный человек», продукт дурацкого генетического эксперимента. Но вряд ли даже он сможет найти выход. Слишком уж уверены были и принцесса, и Эрнадо в том, что оспорить заключенный в Храме Вселенной брак невозможно.

Я долго смотрел на спящую девушку. Принцесса. Девчонка моей мечты. Влюбившая в себя и вернувшаяся на далекую планету, принадлежащую ее отцу. Моему будущему тестю… На лицо само собой выползла ухмылка. Мой тесть — император. Отличное название для будущих мемуаров… Или нет, ведь если есть тесть, то подразумевается и теща. Моя теща — императрица! Книжечка страниц на сто, в мягкой обложке с полуголыми красотками и горящими звездолетами на обложке. И чтобы на боку у красотки висел плоскостной меч без ножен… За издание возьмется частная фирма с претенциозным названием вроде «Ренессанс» или «Змей Горыныч». А пройдет она под рубрикой «научная фантастика», что обеспечивает спрос любой заумной гадости… Я прекратил улыбаться.

Черт возьми, неужели я до сих пор не осознал — происходящее вполне реально! Я действительно влез в самый центр небольшой межзвездной войны! И принцесса, если мы живыми доберемся до Храма, станет моей женой, а императрица — тещей. Я убивал и был ранен, я чудом спасся от неминуемой смерти. Откуда же берется во мне ироническая отстраненность, почему я упорно пытаюсь рассматривать окружающий мир как замысловатый сон?

Может быть потому, что принцесса не такая, какой я хочу ее видеть? Мне легче признать иллюзорным весь мир, чем согласиться с реальностью принцессы. Ведь мирно спящая в соседнем кресле девушка не любит меня. И неизвестно, как завоевать ее любовь, ибо со дня нашей первой встречи она накрепко усвоила фальшивую истину: принцесса стоит смерти. Я могу совершать любые подвиги, я могу умереть за нее, но не в силах убедить, что пришел только из-за любви. В странной игре, которую ведут на моих глазах две могучие силы, мне отведена жалкая роль ферзевой пешки. Пусть и преодолевшей почти все шахматное поле…

Но даже проходная пешка никогда не сможет стать королем.

— Мы подлетаем, Лорд, — в голосе Ланса послышалось волнение. — Разбудите принцессу.

— Я не сплю, — немедленно откликнулась девушка. — Лучше посмотрите на Храм, Лорд. На вашей планете такого нет. И в этом большая беда…

Я не ответил. На переднем экране уже был виден Храм.

Наступал рассвет. Темнота словно опустилась вниз, легла на землю — равнина, над которой мы летели, была выжжена дочерна, превращена в огромное поле обугленного шлака. Если здесь когда-то были горы — их превратили в щебенку. Если песок — он сплавился в гравий. Небо светлело, гася искорки звезд. А на границе светлого неба и черной земли, призрачно-невесомый, вобравший в себя темноту и свет, парил огромный шар.

Только когда мы приземлились и вышли из катера, я смог оценить размеры Храма. Он был не меньше километра в диаметре и парил метрах в десяти над землей, опираясь — если тут было уместно это слово, на тонкую, с человеческую руку в обхвате, колонну. Пушечное ядро, поставленное на иголку, и то выглядело бы устойчивее.

Поверхность шара покрывал странный мозаичный узор, составленный из маленьких плиток. Всего два цвета… впрочем, нет. Один цвет — и добавленный к нему миллион цветов. Меньшая часть плиток была черной, впитывающей свет как ткань боевого комбинезона. Большая часть — зеркальной. В хаотичной последовательности пересекали друг друга черные и зеркальные полосы, угольные кляксы пятнали блестящие поля, россыпь отражающих серое небо квадратиков разбавляла темноту черных кругов.

В полумраке Храм внушал трепет. Днем, отражая солнечный свет, он мог внушить ужас.

— Твоя планета способна создать такое? — вполголоса спросила принцесса.

Я посмотрел ей в глаза. И ответил, словно не замечая, что под маской иронии принцесса пыталась скрыть трепет.

— Нет. Но и твоя планета не способна. Этот Храм создали Сеятели.

— Тебе рассказывали об этом?

— Никогда. Просто все, поразившее меня в этом мире, было создано ими.

Не знаю, откуда взялась эта уверенность. Из сладкой боли восторга в груди, из щемящего притяжения тайны… Просто я понял еще одну истину, которую должен буду сказать принцессе.