Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Алиби-клуб (ЛП) - Хоуг (Хоаг) Тэми - Страница 3


3
Изменить размер шрифта:

Я отпрянула от берега и попыталась встать на ноги, но изношенные подошвы моих сапог для верховой езды скользили на влажной траве.

Лэндри разрядил свой девятимиллиметровый глок во вспененную воду. Тем временем один из помощников шерифа бежал вдоль берега по другой стороне канала, приставив дробовик к плечу и выкрикивая:

– Он у меня на мушке! Он у меня на мушке!

Залп из ружья был оглушительным.

– Сукин сын! – заорал Лэндри.

Я наблюдала, как виновник всплыл на поверхность, демонстрируя окровавленное зияющее отверстие, разодравшее его бледно-желтое брюхо. Аллигатор, длиной около полутора метров, все еще сжимал в своей пасти часть человеческого туловища.

– Дерьмо, – прорычал Лэндри. – И это место преступления, с которым мне работать.

Он ругался и метался в поисках чего-то, что можно было ударить или пнуть.

Я подошла к краю берега и посмотрела вниз.

Аллигаторы известны тем, что вращаются со своей добычей в воде, дезориентируя жертву и утапливая ее даже тогда, когда прокусывают ткани и кости, разрывая вены и артерии. Этот хищник выдернул свой намеченный обед из веток, где тот так удачно запутался. Возможно, аллигатор сам спрятал тело. Другая обычная практика этих рептилий: оставить жертву, зажатую под каким-нибудь затонувшим деревом в заначке на будущее, чтобы она начала разлагаться.

Природа жестока, почти также как человеческие существа.

Я всматривалась в мутную воду в ожидании, когда всплывет другая половина тела. Она появилась на поверхности, и я оцепенела с головы до ног.

– Господи, – выговорила я, но не была уверена, что произнесла эти слова вслух. Из меня вышибло дух, я упала на колени и прижала руки ко рту, чтобы заглушить крик или подавить дурноту, что именно из этого – не знаю.

Бледное посиневшее лицо, смотревшее на меня, должно было быть красивым: полные губы, высокие скулы и, переменчивые как зимнее сибирское небо, голубые глаза, которые уже начали поедать мелкие рыбешки и другая живность. Некогда прекрасное лицо превратилось в маску смерти из фильма ужасов – матушка природа постаралась на славу.

Я годы проработала полицейским на улице, детективом в отделе по борьбе с наркотиками и повидала много тел. Заглядывала в безжизненные лица бесчисленного количества трупов и научилась не думать о них как о людях. Сущность человека ушла в момент смерти, то, что осталось, свидетельствовало о преступлении, которое можно исследовать и разложить по полочкам.

Я не могла также отнестись к этой жертве: отдалиться, заглушить мелькающие в голове образы живой и невредимой девушки. Я могла слышать ее голос: дерзкий, снисходительный, русский. Видеть идущей через двор конюшни гибкой, ленивой кошачьей походкой.

Ее звали Ирина Маркова, и мы работали с ней бок о бок больше года.

– Елена… Елена… Елена…

Подсознательно я понимала, что кто-то пытался окликнуть меня, но голос будто доносился издалека.

Твердая рука опустилась на мое плечо.

– Елена, ты в порядке?

Лэндри.

– Нет, – ответила я, отстраняясь от его прикосновения.

Я с трудом поднялась на ноги и молилась, чтобы не упасть, отходя от берега. Не сделав и нескольких шагов, ноги подкосились, и я опустилась на четвереньки. Невозможно было вздохнуть, желудок судорожно сжался, и меня буквально вывернуло наизнанку.

Паника душила меня скорее из страха перед собственными эмоциями, чем из-за увиденного или страха захлебнуться рвотной массой и умереть. Хотелось убежать от своих чувств, сорваться и нестись сломя голову, как раньше несся Арли, когда привез меня в это жуткое место.

– Елена.

Голос Лэндри звучал у меня в ушах, рука обнимала за плечи, предлагая опору и защиту. Я не хотела от него сочувствия, ничего не хотела. Не желала, чтобы он видел меня такой слабой, уязвимой и потерявшей контроль.

Весь последний год мы были любовниками. Он решил, что хочет большего, а я – что не хочу ничего. Менее десяти часов назад я вытолкала его, заявив, что достаточно сильна и не нуждаюсь в нем. Сейчас я не чувствовала в себе этой силы.

– Эй, полегче, – тихо сказал Лэндри. – Просто постарайся дышать медленно.

Вывернувшись из его рук, я поднялась на ноги. Хотела что-то сказать, но вылетавшие из горла звуки не были похожи на слова. Прикрыв лицо руками, я попыталась совладать со своими чувствами.

– Это Ирина, – сказала я, тяжело дыша.

– Ирина? Из конюшни Шона?

– Да.

– О, Боже, – пробормотал он. – Мне жаль. Не знаю, что сказать.

– Не говори ничего, – прошептала я. – Пожалуйста.

– Елена, тебе надо присесть.

Он поручил одному из помощников шерифа позвонить в отдел по расследованию убийств и повел меня к своей машине. Усевшись боком на пассажирское сиденье, я обхватила голову руками и склонилась к коленям.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Ага. Водки со льдом и лимоном.

– У меня есть вода. – Лэндри подал мне бутылку, и я сполоснула рот.

– Есть сигарета? – Я спросила не потому, что курю. Когда-то курила и, как многие знакомые копы, включая Лэндри, так до конца и не рассталась с вредной привычкой.

– Посмотри в бардачке.

Теперь мои дрожащие руки были чем-то заняты, а рассудок мог сосредоточиться на том, чтобы успокоить дыхание и не поперхнуться сигаретным дымом.

– Когда ты видела ее в последний раз?

Глубоко затянувшись, я выдохнула до предела, будто задувала свечи на именинном торте.

– В субботу. Поздним вечером. Ей не терпелось уйти. Я предложила взять на себя занятия с лошадьми и ночную проверку конюшни.

В отличие от меня, у Ирины была активная светская жизнь. Где и с кем она встречалась, я не знала, но часто видела, как Ирина покидала ферму в откровенных нарядах.

– Куда она направилась?

– Не знаю.

– Куда могла пойти?

У меня не было сил даже пожать плечами.

– Может в «Игроков» или «Кувырок», какой-нибудь клуб на Клематис-стрит.

– Ты знакома с ее друзьями?

– Нет. Полагаю, они по большей части из конюхов или русских.

– Парень?

– Если у нее и был кто-то, на ферму она его не приводила. Держала свои дела при себе.

Это мне всегда в ней нравилось. Ирина не обременяла никого пошлыми подробностями своей сексуальной жизни, не рассказывала о том, кого видела или с кем спала.

– В последнее время в ее поведении прослеживалось нечто необычное?

Я выдавила слабый смешок:

– Нет. Она была неприветливой и высокомерной, как всегда.

Не самое востребованное качество для конюха, но я никогда не имела ничего против ее настроения. Бог свидетель, я всегда могла найти с ней общий язык. У Ирины было свое мнение, и она не стеснялась его высказывать, я это уважала. К тому же она была чертовски хороша в своем деле, даже когда временами строила из себя узницу трудового лагеря в сибирской глуши.

– Хочешь, подброшу тебя домой? – предложил Лэндри.

– Нет. Я остаюсь.

Я потушила сигарету о подножку машины и бросила окурок в пепельницу, ожидая, что Лэндри будет спорить. Он лишь отступил назад, выпуская меня из машины.

– Знаешь что-либо о семье Ирины?

– Нет, и сомневаюсь, что Шон знает. Ему никогда не приходило в голову спросить об этом.

– Она не была членом клуба любителей платить налоги?

Я глянула на него.

Нелегалы составляли большую часть рабочей силы в конном бизнесе Южной Флориды. Они приезжали в Веллингтон каждую зиму, так же как владельцы и тренеры пяти или шести тысяч лошадей, которым предстояло соревноваться в одном из самых крупных и самых богатых событий в конном мире.

С января по апрель население города увеличивалось втрое из-за притока людей, от миллиардеров до едва сводящих концы с концами. Главными зрелищными площадками были Палм-Бич Поло и Конноспортивный клуб. Последний напоминал многонациональный плавильный котел: нигерийцы работали охранниками, гаитяне опустошали мусорные урны, мексиканцы и гватемальцы вычищали стойла. Раз в год иммиграционная служба шерстила площадки конноспортивных соревнований, распугивая нелегалов как крыс, забравшихся в амбар.