Эликсир Купрума Эса - Сотник Юрий Вячеславович - Страница 15

Родя и Венька построили какой-нибудь мотор, работающий на бензине, и принесли его в школу, чтобы перед началом урока продемонстрировать классу. Но почему-то (почему именно, Зоя не придумала) бензин разливается по полу перед самой дверью и вспыхивает. Пламя преграждает всем выход из кабинета. Класс забился в дальний угол, все кричат, все плачут от страха, и только одна Зоя Ладошина сохраняет самообладание. Бесстрашно она бросается в огонь, пробегает сквозь него, выскакивает в коридор, а оттуда на площадку лестницы, где висит огнетушитель. Проходит минута, и вот пламя погашено пенной струей. У Зои обгорело платье, обожжены руки (лицо и волосы, конечно, не пострадали: она по-прежнему прекрасна). Исполненная величавого спокойствия, она подходит к Родьке Маршеву, которого так недавно прочили в председатели, и презрительно бросает ему: «Ну, что ты дрожишь как осиновый лист? Ведь все уже кончилось!»

…Утром, идя по школьному коридору, Родя и Веня встретили Купрума Эса. Увидев ребят, он приостановился с испуганным видом, а потом быстро прошел мимо них. Прошел бочком, почти касаясь спиной стены. При этом он выставил в сторону мальчишек левую ладонь, а два пальца правой руки прижал к губам: мол, не подходите ко мне и никому ни слова!

А Зоя утром снова сделала крюк, чтобы избежать своих «активистов», которые имели обыкновение встречаться на одном из перекрестков. Но в школе к ней сразу подошли Соня Барбарисова, сестры Мухины и Шурик Лопухов. Нюся Касаткина не решилась подойти. Она остановилась поодаль, виновато и жалобно поглядывая на Зою.

— Зо-о-я! — заговорила Барбарисова. — Мы вчера тебе весь вечер звонили. Мы вчера так переживали, так переживали!..

— Да отстаньте вы! — сказала Зоя, и, чтобы все поняли, как ей безразлично то, что произошло вчера, она, увидев издали Родю и Веню, закричала: — Маршев, Родя! Подожди минуточку, мне хочется спросить тебя насчет того дела.

Обиженные «активисты» с удивлением наблюдали, как Ладошина подошла к своему сопернику и его другу и удалилась с ними в дальний конец коридора, о чем-то мирно беседуя.

Родя втайне очень обрадовался, что Зоя первая окликнула его и даже назвала по имени, что она, как видно, нисколько не обижена. Он тоже решил назвать ее по имени:

— Зоя! Ты знаешь, что мы вчера вечером видели?!

И приятели рассказали ей о человеке, метавшемся в освещенном окне. Рассказали и о том, как встретили Купрума Эса две минуты тому назад. Все это заставило Зою на время забыть про вчерашнее.

— Мы почти уверены, что ты права, — сказал Родя. — Там именно он орудует.

А Веня спросил:

— Вот скажи: не мог он свихнуться и начать какую-нибудь взрывчатку в лаборатории готовить? В преступных целях. А?

— Н-не знаю, — с запинкой ответила Зоя. — А что вы сами думаете делать?

— Тут, значит, два варианта, — заговорил Родя. — Мы сначала хотели сказать директору Дворца пионеров или просто в милицию заявить, но потом решили, что интересней самостоятельно это дело расследовать.

— А как?

— Ну, засаду устроить.

— На втором этаже? За теми штуками?

— Ну да.

Зоя помолчала, неподвижно глядя на Родю большими красивыми глазами. Веня объяснил:

— Понимаешь, там внизу у технички есть телефон… Мы, значит, посмотрим, кто в лаборатории орудует и что они вообще там делают, а в случае чего спускаемся к телефону — и в милицию! Чтобы их накрыли.

А Родя добавил:

— Еще, может быть, там не Купрум Эс, а может, там целая банда орудует.

Зоя не стала задумываться над тем, как смогут мальчишки, не будучи сами замеченными, разглядеть, кто орудует в лаборатории и что он (или они) там делает. В голове ее сверкнула такая мысль: это не Родька с Венькой, а она сама спускается по темной лестнице Дворца пионеров со второго этажа в вестибюль. И это не Маршев и Рудаков, а она, Зоя Ладошина, звонит по телефону в милицию и встречает милиционеров у входа во дворец.

— А… а когда вы собираетесь? — тихо спросила Зоя. На это ответил Веня:

— Мы, значит, так: сегодня после школы сходим и запишемся в какой-нибудь кружок, который занимается по вечерам. Позанимаемся разок, изучим обстановку и…

Зазвенел звонок, и все трое двинулись к кабинету математики.

— Тут еще такой вопрос надо решить, — проговорил на ходу Родя, — что сказать родителям, чтобы они не беспокоились.

— Ага, — сказал Веня. — Ведь их инфаркт может хватить, если мы пропадем до утра.

Глава десятая

Но получилось так, что друзьям пришлось на какое-то время забыть о таинственных окнах. Слух о проводившемся вчера «социологическом опросе» широко распространился в пятых, четвертых и даже шестых классах. Он взбудоражил исследователей, рационализаторов и изобретателей, которых, как и предсказывал Гена, оказалось гораздо больше, чем это было заметно на глаз. На первой перемене Веню схватил за локоть незнакомый мальчишка. Он был маленького роста, тощий, но жилистый. Он походил на цыганенка. У него был длинный грачиный нос, большие черные глаза и черные, жесткие, торчащие волосы.

— Эй! — сказал он резким голосом. — Ты записываешь в общество?

— В какое общество?

— В пионерское. В научное.

Веня объяснил ему, что никакого пионерского общества еще нет, что они просто спрашивают у ребят, кто чем занимается.

— Давай записывай меня! — приказал мальчишка. — Алька Портнов, Александр то есть. Пятый «А».

— А ты что исследуешь?

— Я ничего не исследую. Я двигатель изобрел. На самом дешевом топливе. Записывай!

— А что за топливо? — немного опешив, спросил Веня.

— Вода! Самая обыкновенная! Ты знаешь, что получается, если разлагать воду электрическим током?

— Знаю. Гремучий газ получается, — ответил Веня.

— Ну вот! Теперь смотри: нажимаем на стартер, заставляем крутиться генератор. Генератор вырабатывает ток, ток вырабатывает этот… гремучий газ… А тут — двигатель, самый простой, автомобильный… Гремучий газ попал в цилиндр, а тут искра, понимаешь… и пошло! Двигатель крутит генератор, генератор вырабатывает ток, ток разлагает воду, получается гремучий газ…

— Погоди! Постой! — сказал Веня и потер ладонью макушку. — А гремучий газ-то, взорвавшись, превращается обратно в воду!

— Ну правильно, в воду!

— Так какое же это изобретение? Это перпетуум-мобиле!

Мальчишка засверкал глазами и полез на Веню грудью.

— Какая там тебе перпетуум-мобиля! Это двигатель! Самый экономичный!

— Ну погоди. Ты же сам сказал, что гремучий газ снова превращается в воду… А эту воду снова можно разложить… Значит, что же получается? Вечный двигатель!

Мальчишка перестал налезать на Веню и просиял.

— Вот это ты правильно! Именно вечный! Я даже сам не допер до этого, а теперь понимаю: вечный! Заправил литром воды и газуй хоть вокруг света: вввжи!.. Записывай!

— А ты знаешь, что вечный двигатель невозможен? — спросил Веня.

Алька опять сжал маленькие, но, как видно, крепкие кулаки.

— Почему невозможно? Докажи!

— Н-ну… По науке невозможен, я где-то читал…

— «Где-то читал, где-то читал»! — все больше кипятился изобретатель. — Ты докажи, почему невозможен! Докажи!

Веня пятился от изобретателя, ожидая, что вот-вот придется драться, но тут он увидел Маршева, который разговаривал с Круглой Отличницей.

— Родь! Родь! — позвал Веня.

Родя подошел, выслушал своего друга и пожал плечами.

— Ну и запиши: «Изобретает перпетуум-мобиле». Нам ведь главное — записать, а прав он или нет, потом разберутся.

Вообще изобретателей вечного двигателя набралось порядочно: ровно двадцать пять человек. Это было установлено, когда Валерка Иванов, Круглая Отличница, Родя и Веня собрались вместе и перечитали свои записи. Шестеро таких изобретателей приходилось на пятые классы, и девятнадцать — на четвертые.

Вскоре обследователи перестали расспрашивать каждого о подробностях его исследования или изобретения: некогда было. На всех переменах конструкторы и исследователи сами разыскивали «социологов», и возле каждого из них образовывалась небольшая очередь. Были тут изобретатели усовершенствованных удочек, вроде удочки с лампочкой возле крючка для подманивання рыбы светом, был изобретатель миниатюрной электрической зажигалки, ради которой нужно было таскать с собой батарею для карманного фонаря. Находились и такие, кто хотел попасть в списки обследователей просто так, из тщеславия, лишь бы на него обратили внимание. Тогда происходили разговоры вроде следующего: