В стране невыученных уроков - 3 - Гераскина Лия Борисовна - Страница 7

— Значит, ты непременно хочешь видеть Лермонтова таким, каким он был в детстве? — спросил я.

— Да, это мое большое желание, — мечтательно сказала Катя.

— Катя, давай спать. Завтра Рекс разбудит нас ни свет ни заря. Спокойной тебе ночи!

— Спокойной ночи, Витя! Нет, подожди… не спи. Знаешь, что меня мучает? Ведь мы с тобой исчезли из нашего города. Ты представляешь, как волнуются наши родители? Наверно, нас уже ищет милиция.

— Успокойся, Катя, в стране невыученных уроков время течет не так, как у нас. Я дважды возвращался из этой страны, и мама ни разу не спросила меня, где я был. А ведь она, если я хоть на час задержусь в школе, очень волнуется.

— Ты не врешь?

— Честное слово, не вру. Спать! Спать, Катя, нам еще предстоит дальняя дорога.

— Спокойной ночи! — отозвалась Катя.

Мы уснули.

Рекс разбудил нас рано утром. Мы простились с доброй старушкой и покинули ее избушку.

— В дорогу! — нетерпеливо крикнул Рекс. — Я чую запах. За мной!

И мы покорно пошли за ним.

— Вот пройдем мимо этих мальчишек, которые играют вон там, и выйдем на дорогу, которая нас зовет, — сказал Рекс.

— Ладно, Рекс, помолчи. Я хочу сказать тебе, Катя, — заговорил Жако, сидя у меня на плече, — что Михаил Лермонтов хорошо учился. Даже не хорошо, а отлично. Ему было всего тринадцать лет, когда он поступил сразу в четвертый класс Московского университетского Благородного пансиона. Как видишь, талант не помешал ему учиться. Понятно?

— Ты-то откуда это знаешь? — возмутилась Катя. — Тебя тогда на свете не было! Ты…

— Это тебя не было на свете, — перебил ее Жако, — ты ведь не знаешь, что попугаи живут до трехсот лет, не то что вы, люди. А я в то время, когда Миша Лермонтов учился в этом Московском университетском пансионе, жил у одного из его учителей. И помню, как он восхищался этим одаренным и прилежным мальчиком. «Миша Лермонтов будет великим поэтом», — говорил мой хозяин. И, как видишь, не ошибся.

— Не верю! — упрямо сказала Катя и запела.

Мальчишки, играющие в чехарду и орущие во всю глотку, сразу умолкли и замерли, слушая Катино пение.

Среди бедно одетых крестьянских ребят выделялся невысокого роста мальчик в хорошем костюме. Он отошел от своих сверстников и приблизился к нам. Катя замолчала и не спускала с него глаз.

Меня удивили его волосы. Среди темных прядей — белокурая прядь. Его большие черные глаза пристально смотрели то на меня, то на Катю.

— Это он, — прошептала Катя.

— Он, — подтвердил я.

— Я не смею заговорить с ним.

— Я тоже, — прошептал я.

Окно барского дома раскрылось. В окне показалась пожилая женщина.

— Мишенька! — закричала она. — Иди завтракать, поспеши, мой дружок.

— Сейчас, бабушка, — ответил мальчик.

— Уходим, — шепнул мне Рекс. — За мной.

— Пошли, пошли, Катя, — поторопил ее я и зашагал за Рексом.

Мальчик пошел домой, но несколько раз останавливался и оглядывался на нас. Через несколько минут мы миновали Тарханы и зашагали по проселочной дороге.

— Вот и сбылось твое желание, Катя, — сказал я.

— Да, — задумчиво ответила Катя. — Я этого никогда не забуду. А ты не знаешь, почему он так пристально нас разглядывал, но не подошел к нам, не сказал ни слова?

— Не знаю, — признался я.

— А я знаю, — сказал Жако, — он ведь большой фантазер. Он был уверен, что ему это все пригрезилось… Вспомните, когда он пошел на зов бабушки в дом, он три раза оглянулся, ища нас. Но по выражению его лица было заметно, что он нас уже не видит.

— Может быть, ты и прав, Жако, — задумчиво произнесла Катя и, оглянувшись вокруг, спросила: — Мы опять идем в лес?

— Туда-то я вас и веду, — отозвался Рекс. — Видите? Под большим деревом шалаш из веток. Вот там и отдохнете.

В шалаше было довольно просторно. Катя сразу повалилась на траву, устала. Рекс растянулся у входа в шалаш. Жако взлетел на ветку дерева.

— Люська была куда выносливей, чем эта воображала, — ворчал пес. — Думает, что если она красиво воет…

— Поет, а не воет, — поправил его я. — Перестань ворчать. Ты уже не щенок, а взрослый пес, веди себя хорошо.

Рекс обиженно умолк. Я погладил его по голове, и он лизнул мне руку.

— Мы скоро вернемся домой? — спросила, зевая, Катя.

— Не торопись, девочка, — ответил Жако и, слетев с ветки, сел мне на плечо.

— Теперь, когда ты отдохнула, мы отправляемся в путь, — сказал Рекс и забегал, нюхая землю. Потом остановился, оглянулся на нас и рявкнул: — В путь! Я нашел дорогу.

— Только не беги как сумасшедший! — крикнула Катя. — У тебя четыре ноги, а у нас только две.

Рекс что-то проворчал, но замедлил свой бег. Постепенно лес превратился в прекрасный парк с цветочными клумбами, деревья были аккуратно подстрижены. Вдали белели высокие дома.

— Стойте! — вдруг крикнул Жако. — Я узнал это место. Здесь когда-то побывал один из моих хозяев и сфотографировал этот парк. Это Царское Село! А в этом большом здании лицей.

— В котором учился Пушкин? — спросил я.

— Почему учился? — возразил Жако. — Он, наверно, еще его не окончил. Посмотрите, у входа в музей собралось много карет. Вероятно, в лицее происходит какое-то необыкновенное событие…

— Я знаю! Я догадалась! — крикнула Катя. — Это выпускной вечер…

— Очень может быть, — согласился Жако.

— Смотрите, смотрите! — крикнул я. — Подъехала еще одна карета… Из нее выходит какой-то старик…

— Какой-то старик! — насмешливо сказал Жако. — Да это же поэт Державин. Я видел его портрет в книге у своего хозяина. Но там он не такой дряхлый. Смотрите, как медленно подходит он к парадной двери, опираясь на плечо лакея.

— Как обидно, что мы не можем войти туда, — вздохнула Катя. — Я читала об этом выпускном вечере… Неужели мы так и не увидим Пушкина? — И она тяжело вздохнула.

— Пошли дальше? — спросил Рекс.

— Подожди, Рекс, — ответил Жако. — Я хочу сказать вам что-то важное… Правда, я не уверен, но попытаться можно… Один из моих ранних хозяев, а их у меня было немало за всю мою долгую жизнь… Да, что я хотел сказать? Ах да, так вот, этот мой хозяин, которого звали Махамед Али, умел превращать людей в невидимок…

— Не рассказывай сказки, — проворчал Рекс.

— Жако никогда их не рассказывает, — сердито оборвал Рекса попугай. — Так вот, если вы хотите войти в лицей…

— Но насколько я знаю, — перебил я Жако, — для этого нужна шапка-невидимка, а во всех сказках она одна, а нас с Катей двое.

— Никаких шапок у Махамеда Али не было, — ответил Жако. — Он произносил какое-то древнее заклинание, которое в его семье передавалось от отца к сыну в течение многих лет. Наверное, Махамед Али, умирая, передал его своему сыну.

— К чему ты все это говоришь? — нетерпеливо спросила Катя.

— К тому, — ответил Жако, — что я запомнил это заклинание, хотя не понимал слов, из которых оно состоит, и, если вы с Витей очень хотите попасть на выпускной вечер в лицее…

— Конечно, хотим! — закричали мы с Катей.

— Я не обещаю, что это получится, — сказал Жако. — Прошло столько лет с тех пор, как я слышал это заклинание от хозяина… Может быть, я что-то забыл. Но попытаемся… — Витя, возьми Катю за руку. Так. Закройте глаза. Всеми силами души желайте стать невидимыми для человеческих глаз. И если все получится, не бойтесь. Когда вы вернетесь, то обретете себя. Готовы?

— Да! — сказали мы с Катей одновременно.

Жако произнес на каком-то странном гортанном языке несколько непонятных фраз, помолчал, и я испугался, что он забыл какие-то волшебные слова, но Жако радостно вскрикнул и заключил свое заклинание длинной непонятной фразой.

— Откройте глаза!

— Куда ты дел детей? — испуганно закричал Рекс.

— Получилось! Молодец, Жако! — похвалил себя попугай. — Идите и старайтесь ни к кому не прикасаться. Мы с Рексом будем ждать вас. Когда выйдете, не ищите нас. Мы сами вас найдем.