Подсказки пифии - Сунд Эрик Аксл - Страница 12

– Ладно. Возвращайся, когда поближе поглядите на жилище Фриберг, – сказала Жанетт. Хуртиг кивнул Иво и зашагал к автомобилю. – Что-нибудь еще?

– Нет. Или скорее… Есть кое-что, но оно к расследованию не относится. Ты знаешь кого-нибудь в Мальмё? Точнее говоря, в Русенгорде? Мне надо связаться кое с кем оттуда.

– Конечно, – несколько рассеянно произнесла Жанетт.

Ее мысли вернулись к поляроидным снимкам, лежащим в доме на кухонном столе. Записывая телефонный номер на клочке бумаги, она думала о фотографиях, о мотиве и внезапно поняла, где именно застряла. Жанетт протянула Иво листок бумаги с телефоном коллеги из Мальмё. Тот, лучась от радости, сказал спасибо.

Где-то сидит заноза, думала она, искренне не замечая радости Иво.

Сведенборгсгатан

София сидела у окна в маленьком пабе напротив восточного выхода из метро “Мариаторгет”. Она еще не оправилась после вчерашнего срыва и теперь, сидя над нетронутой тарелкой рагу, бездумно глядела на умирающие осенние каштаны.

Летом эта улица – одна из самых тенистых, но София видела перед собой только унылые скелеты деревьев. Ветки рисовались на фоне серого неба, как кровеносные сосуды в легких. На улице было по-зимнему холодно, из окна тянуло. Софии кусок не лез в горло. Скоро пойдет снег, думала она.

Вместо того чтобы есть, она листала желтую газетку, забытую кем-то на столе. Одна статья заинтересовала ее – речь в ней шла о молодой женщине, которую София одно время консультировала, но которая с прошлого лета не являлась на прием.

Псевдозвезда, модель, позирующая обнаженной, а ныне порноактриса Каролина Гланц.

Статья заставила Софию окончательно потерять аппетит. Фрёкен Гланц, по словам осведомленного источника, успела всего за несколько месяцев дважды увеличить грудь, выйти замуж за богатого американца и развестись с ним, сняться в десятке фильмов одного из гигантов порноиндустрии, а также написать обо всем этом книгу. Автобиографию. Будучи двадцати двух лет от роду.

София отложила газету и посидела еще десять минут, не прикасаясь к еде. Усталость и ощущение нереальности происходящего, нахлынувшие после нескольких ночей неспокойного сна (или ложных пробуждений?), как будто парализовали ее. София все же принялась ковырять рагу в неуклюжей попытке обрести немного энергии.

Ей принесли глазунью, хотя она просила сырое яйцо. Сырое, а не жареное. И все же получилось наоборот. Но что на самом деле она попросила? Может, она применила двойное отрицание?

София не помнила, что именно сказала официанту. Отодвинув тарелку, она поднялась и вышла на улицу.

Соберись, подумала она, открывая сумочку и проверяя, при ней ли бумажник. У тебя есть работа – вот и займись ею.

Когда она пересекала улицу, взгляд упал на человека, которого она узнала. Сутулая фигура в темном пальто и красной шапке на другой стороне улицы.

Вид женщины заставил Софию снова действовать рационально. Она постепенно вернулась в реальность, поплотнее запахнула плащ и поспешила к женщине.

– Аннет?

Фигура в темном, словно не слыша ее, брела дальше.

– Аннет? – повторила София громче. Женщина остановилась и обернулась. София осторожно сделала несколько шагов по направлению к ней, после чего попятилась, словно испугавшись. – Это я. София. Которая лечила Линнею.

Аннет Лундстрём не произнесла ни слова. Она стояла на месте, с пустым взглядом, и ветер завывал вокруг них. Лицо под красной шапкой было нездоровым, серо-бледным.

– Куда вы идете? – попыталась завязать беседу София.

На Аннет были только домашние тапочки – прямо на босые ноги. Под полами длинного пальто светились бледные тощие щиколотки. Она еле заметно пошевелила губами, но София не разобрала слов. С Аннет явно что-то случилось. Это была она – и не она. София осторожно приблизилась. Тронула женщину за руку.

– Аннет… Все в порядке?

Аннет наконец взглянула на нее.

– Я уезжаю. – проговорила она скрипучим голосом. – Назад, в Польсиркельн.

– Если хотите, я могу немного побыть с вами. – София взяла ее за локоть.

Аннет в крайне тяжелом состоянии. Возможно, это психоз.

– Я в Польсиркельн.

София взяла Аннет за руку – холодная как лед. Вероятно, женщина подверглась сильному переохлаждению.

– Вы слишком легко одеты, – сказала София. – Не хотите зайти ко мне ненадолго, выпить кофе?

Несколько неохотно Аннет Лундстрём дала проводить себя вдоль Сведенборгсгатан, за угол, на Санкт-Паульсгатан, и дальше, до самого кабинета Софии.

Сидевшая за стойкой Анн-Бритт изумленно посмотрела на них.

– Присаживайтесь. – София пододвинула Аннет стул. Когда женщина садилась, один рукав скользнул вверх, и София заметила у нее на запястье пластиковый браслет. Белый больничный браслет с пометкой “Психиатрическое отделение, Сёдра, Стокгольм”.

Естественно, подумала София. Ее куда-то поместили, и она сбежала.

Она попросила Аннетт подождать минутку, вышла к Анн-Бритт и тихо распорядилась приготовить кофе и пару стаканов минеральной воды.

– Аннет Луднстрём поместили куда-то в психиатрическое отделение Южной больницы. Позвоните, спросите. Начните с больничных округов Гамла Стан и Сёдермальм.

Через пять минут Аннет начала оттаивать. На лицо понемногу возвращались краски, но оно все еще было вялым и ничего не выражало. Она дрожащими руками поднесла чашку с кофе ко рту, и София заметила, что кончики пальцев у нее сплошь изранены.

– Что я здесь делаю? – Аннет с удивлением осмотрелась. Взгляд блуждал, и было ясно, что она не узнает кабинета Софии.

Аннет поставила чашку, поднесла руку ко рту и принялась грызть корку крови на указательном пальце. София подалась к ней через стол:

– Мы просто немного согреемся. Но вы говорили, что собираетесь в Польсиркельн. Зачем?

– Поеду к Карлу, Вигго и другим, – не колеблясь ответила Аннет.

Она оторвала лоскуток кожи от пальца, покатала и сунула в рот.

Карл и Вигго? София поразмыслила.

– И Линнея?

Лицо Аннет немного изменилось. Она закрыла глаза и слабо улыбнулась уголком рта:

– Линнея дома.

– Дома? В Эдсвикене?

Аннет продолжала улыбаться, покусывая палец.

– Нет. – Улыбка расползлась по ее лицу. – Линнея дома у Господа.

София забеспокоилась, хотя слова Аннет можно было истолковать как угодно, учитывая ее состояние.

– Линнея у Господа? Что вы имеете в виду?

Аннет открыла глаза и широко улыбнулась. Взгляд оставался отсутствующим и в сочетании с улыбкой сделал ее лицо портретом состояния, хорошо знакомого Софии.

Психоз. Так выглядит человек, который перестал быть собой.

– Сначала мне надо в Польсиркельн… – пробор мотала Аннет. – К Карлу и Вигго, потом я тоже отправлюсь домой, к Господу и к Линнее. Все будет так хорошо… Вигго дал мне денег, так что Линнее больше не надо ходить к психологу. И она смогла отправиться домой, к Господу.

София попыталась собраться с мыслями. Несколько дней назад Анн-Бритт сообщила ей, что Аннет Лундстрём, снова получив право опеки над дочерью, прервала терапевтические сеансы, которые София проводила с девочкой.

– Вигго Дюрер дал вам деньги?

– Да… Какой он добрый, правда? – Аннет смотрела на Софию блестящими глазами. – Я получила деньги от Вигго и его юриста, много денег, а еще перед этим пришли деньги – наследство после Карла, и дом тоже принесет деньги… С деньгами я могу поехать в Польсиркельн и построить храм, где мы сможем подготовиться к предстоящему чуду.

Их прервал звонок. Звонил внутренний телефон. София извинилась и сняла трубку.

– Ее положили в больницу Катаринахюсет в Русенлунде, – доложила Анн-Бритт. – За ней приедут через пятнадцать минут.

“Я так и думала", – отметила про себя София, а вслух сказала:

– Спасибо.

Она положила трубку, пожалев, что не попросила Анн-Бритт подождать и не связываться с отделением психиатрии сразу. Катаринахюсет почти за углом, и километра нет, а София с удовольствием побеседовала бы с Аннет подольше.