Кризис мирового капитализма - Сорос Джордж - Страница 41

Управляющие хеджевых фондов и другие спекулянты могут торговать валютами непосредственно, минуя покупку или продажу ценных бумаг. Так поступают и банки – как по собственной инициативе, так и по поручению своих клиентов. Банки играют значительно более важную роль на валютных рынках, чем хеджевые фонды, но следует считать, что хеджевые фонды, вроде моего, играли отрицательную роль в азиатских валютных неурядицах. Так как хеджевые фонды, как правило, больше озабочены абсолютными, а не сравнительными результатами, они могут активнее влиять на ускоренное изменение тенденции. Разумеется, это делает их уязвимыми, когда такое изменение нежелательно, но если тенденция обречена, то предпочтительнее изменить ее раньше, чем позже. К примеру, осуществив «короткую» продажу таиландского бата в январе 1997 г., фонды Quantum под управлением моей инвестиционной компании подали сигнал: курс бата, возможно, завышен. Если бы власти отреагировали правильно, то адаптация к новым условиям произошла бы раньше и менее болезненно. На деле же власти сопротивлялись корректировке, поэтому падение носило катастрофический характер.

Подлинная проблема заключается в том, желательна ли спекуляция валютой. Если оценивать факты, то страны со свободно конвертируемой валютой пострадали от неурядиц в ходе валютного кризиса в большей мере, чем страны, которые так или иначе контролировали торговлю валютой. Таиланд был более открыт, чем Малайзия, поэтому и падение экономики в Таиланде было более значительным; континентальный Китай был затронут кризисом меньше, чем Гонконг, хотя в последнем – намного более прочная банковская и финансовая система. Однако такой вывод неоднозначен. Корейской валютой нельзя было торговать свободно, но кризис здесь оказался столь же серьезным, как и в Юго-Восточной Азии, по Китаю вердикт еще не вынесен. Проблема тесно связана с ролью банков.

В каждой стране имеются своя банковская система и органы ее регулирования; они взаимодействуют друг с другом сложными путями, образуя международную банковскую систему. Некоторые крупные банки в центре системы настолько активно занимаются международными операциями, что их называют международными банками. Часто они владеют банками других стран или занимаются во многих странах, например, потребительским кредитом. Большинство стран, охваченных нынешним кризисом, имели, однако, относительно закрытые банковские системы, т.е. лишь немногие банки в них принадлежали иностранцам. Исключения составляют Гонконг и Сингапур: крупные банки здесь относятся к разряду международных. Японские, а позже и корейские банки также втянулись в международные операции, но с катастрофическими результатами. Оценки ожидаемых невозвратных ссуд (т.е. ссуд, которые не могут быть погашены) только в одной Азии составили почти 2 трлн. дол. США (см. табл. 7.1).

Таблица 7.1

Оценка объема невозвратных ссуд в странах Азии и Японии

Страна – Ожидаемая доля невозвратных ссуд, % – Стоимость, дол. США

1. Гонконг – 12,0 – 15,9

2. Индия – 16,0 – 13,0

3. Индонезия – 85,0 – 34,1

4. Корея – 45,0 – 167,0

5. Малайзия – 40,0 – 27,5

6. Филиппины – 25,0 – 7,0

7. Сингапур – 11,0 – 8,5

8. Тайвань – 4,5 – 16,3

9. Таиланд – 50,4 – 91,7

10. Юго-Восточная Азия – – 381,0

11. Япония – 30,0 – 800,0

12. Китай – 25-30 – 600,0

1781,0

Источник: Salomon Brothers, Goldman Sachs, Warburg Dillon Read; по оценкам SFM. LCC.

Международные и национальные банки связаны между собой кредитными линиями, определяющими рамки, внутри которых они могут заключать определенные сделки, например с валютой, процентные свопы и т.п. Они могут быть также связаны долгосрочными кредитами. Как кредитные линии, так и ссуды фиксированы в долларах или другой твердой валюте. В странах, где валюта формально или неформально была привязана к доллару, национальные банки и заемщики исходили из того, что эта привязка сохранится. Часто они не прибегали к хеджированию валютного риска. Когда привязка к доллару рухнула, они остались с большим непокрытым валютным риском. Они начали отчаянно изыскивать покрытие, что оказывало огромное давление на национальные валюты. Балансы заемщиков резко ухудшились. Так, SiamCement, крупнейшая и мощнейшая компания в Таиланде, понесла убытки в размере 52,6 млрд. таиландских батов при начальном капитале в 42,3 млрд. таиландских батов, в 1996 г. прибыли компании составили 6,8 млрд. таиландских батов [25]. Слабые компании пострадали еще больше. Многие заемщики использовали ссуды для вложений в недвижимость, а когда привязка к доллару была отменена, цены на недвижимость уже снижались. Таким образом, внезапно наряду с валютным риском возник кредитный риск, что побудило заимодавцев ограничить предоставление кредита. Это обстоятельство, наряду с бегством заграничных инвесторов с падающих рынков, инициировало самоподкрепляющийся процесс, который привел к 42%-ному обесценению таиландской валюты и 59%-ному снижению стоимости таиландских акций, выраженному в национальной валюте, с июня 1997 г. до конца августа 1998 г. В долларовом выражении суммарные потери составили 76%, что сопоставимо с 86%-ными потерями на Уолл-стрит в период с 1929 по 1933 гг.

Паника распространилась на финансовые рынки соседних стран – я сравнил ее со все сокрушающим шаром; другие сравнивали ситуацию с распространением заразы – современным вариантом бубонной чумы. В некоторых пораженных кризисом странах дисбалансы проявились в менее острой форме, но это их не спасло. Малазийская экономика была перегрета, но кредитно-денежная экспансия носила в основном внутренний характер, а торговый дефицит был довольно умеренным. Основы индонезийской экономики казались довольно прочными; главная проблема заключалась в больших заимствованиях Индонезии у корейских и японских банков, у которых были свои проблемы, так что они были не в состоянии возобновить кредиты. Когда гонконгский доллар стал испытывать сильный нажим, система валютного управления привела к повышению процентных ставок, а это в свою очередь обусловило снижение стоимости недвижимости и акций. Международные банки, имевшие дело с гонконгскими банками, столкнулись с кредитным риском, о котором они даже не подозревали. Когда они заключали компенсационные сделки на процентные свопы [26], они исходили из того, что суммы одинаковы для обеих сторон; теперь же они осознали, что при изменении процентной ставки гонконгский партнер вдруг должен будет им уплатить большую сумму, чем та, которую они должны уплатить гонконгской стороне. Это побудило международные банки приостановить кредитные линии Гонконгу. Кредитный риск стал еще более серьезной проблемой в Корее, где некоторые банки фактически не сумели выполнить своих обязательств. Вскоре финансовый кризис заставил Таиланд, а затем Корею и Индонезию искать поддержки у МВФ.

МВФ столкнулся с проблемами, которых он никогда раньше не испытывал. Азиатский кризис имел комплексный характер, он включал валютную и кредитную составляющую. Последний компонент в свою очередь включал международный аспект и внутренний аспект, и все перечисленные элементы были взаимосвязаны. Азиатский кризис отличался от всего того, с чем МВФ сталкивался ранее: он возник в частном секторе; государственный сектор был в сравнительно хорошей форме.

МВФ применил традиционное лекарство: повышение процентных ставок и сокращение государственных расходов для стабилизации валюты и восстановления доверия со стороны международных инвесторов. Он также признал структурные изъяны в отдельных странах и навязал соответствующие условия, вроде закрытия неблагополучных финансовых учреждений. Однако программы МВФ не сработали, ибо они учитывали лишь некоторые, а не все аспекты кризиса. А так как различные аспекты были взаимосвязаны, их нельзя было лечить изолированно. Говоря конкретнее, валюты невозможно было стабилизировать, пока не решены долговые проблемы, поскольку кредиторы спешили оградить себя от риска понести убытки, когда валюта упала, а слабая валюта вела к усилению риска – так возник порочный круг.