Пир - Сорокин Владимир Георгиевич - Страница 14

КОЛЯ: Йа-сэ! Топ-директ, когэру! По-правильный хао!

МАША: Я в плюс-позите, concretные! Плюс-плюс-плюс-бу цо!

MASHENKA: Двинем еще, вамбадан!

Бросают кости, оказываются в романе “Война и мир”.

– Ах, какая прелесть! Ну, теперь спать, и конец.

– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она, видимо, совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Все затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.

– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну, как можно спать? Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь эдакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.

Соня неохотно что-то отвечала.

– Нет, ты посмотри, что за луна!.. Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки – туже, как можно туже, натужиться надо, – и полетела бы. КОЛЯ, МАША, MASHENKA Вот так!

Concretные подхватывают Наташу Ростову, поднимают ее в воздух и несут над спящей Россией. Наташа визжит. Concretные поднимаются все выше и выше, пока Наташа не начинает задыхаться от нехватки кислорода. MASHENKA забирается ей в рот, КОЛЯ в вагину, МАША в анус. Наташа летит к земле. Concretные стремительно выжирают ее внутренности с костями и успевают вылететь из полностью выеденного тела перед самым падением. Кожа Наташи Ростовой долго планирует над родовым поместьем и повисает на ветвях цветущей яблони.

МАША: По-последнему, yebi vashu!

MASHENKA: По-последнему, вамбадан по трейсу!

КОЛЯ: По-последнему, concretные!

Бросают кости, оказываются в романе “Путем Чеага”.

Огненная сфера сомкнулась над Молономой и остатками изувеченных взрывом горавиев МАША, КОЛЯ, MASHENKA. Крамо нащупал сегмент Запретного Входа под слоем голубоватого пепла и нажал. Послышался слабый стон, словно вся Эретия смертельно выдохнула перед надвигающимся концом. Изрытая фиолетовыми порами почва вздрогнула и мелко затряслась. Нарастающий гул прокатился по долине Бессмертных.

– Ты исполнил Предначертание Астонов! – прохрипел обгоревший Надсмотрщик. – Теперь Розовые Сателлиты разорвут Эретию на куски и она станет вторым Поясом Апракса! О Великое Солнце Горавиев, почему Ты не спалило меня дотла!

– Ваше солнце рушится в Бездну, вместе с вашей злобой, – гордо выпрямился Крамо, не замечая землетрясения. – Ненависть к живым существам порождает Белый Гнев. Он разъял на атомы ваши подлые сущности, дабы выстроить Новую Эретию. Тебе и твоим аффарам уготовано стать песчинками для кирпичей Нового Дома Бадалийцев. Смотри же, как гибнет Молонома!

Надсмотрщик закрыл роговые веки.

Concretные прыгают по изувеченным трупам горавиев, выжирая светящиеся желто-зеленые глаза и твердые сиренево-розовые мозги наследников Хиндала.

КОЛЯ: По плюс-жидкое, чоуди вамбадан!

МАША: Zapaхундрия на 69! Плюс-провайдинг, шаонянь!

MASHENKA: По-просто! По-просто!

КОЛЯ: Хаочи! Во баолэ!

МАША: Во баолэ!

MASHENKA: Во баолэ!

Сбрасывают экипировку, отстегиваются от кресел.

КОЛЯ: Теперь – sweet-балэйу, по-правильные когэру!

МАША: Плюс-директ!

MASHENKA: Плюс-директ!

КОЛЯ достает из панциря синий член с переливающимися под кожей вставками из жидкого золота, МАША открывает мэньсо, КОЛЯ запихивает член ей во влагалище, совершает 69 фрикций, МАША кончает; MASHENKA открывает свой мэньсо, КОЛЯ запихивает член ей во влагалище, совершает 69 фрикций, MASHENKA кончает. МАША и MASHENKA берут член КОЛИ в ST-пласт, КОЛЯ кончает.

КОЛЯ: Бу цо, когэру!

МАША: У тебя по-правильный тивэньцзи, maleчик.

MASHENKA: Sladкий!

МАША: Где ты поимел liquid-gold-vstavka?

КОЛЯ: В “ASIA”.

МАША: Гуй?

КОЛЯ: 3000 плюс 1000 вайхуй.

МАША: Гуй!

MASHENKA: Гуй! Я поимела сенсор-пакет за 1500 вайхуй. В “DINAMO-DINAMO”.

КОЛЯ: Liquid-gold не сенсор-пакет, yebi tvoю!

МАША: Devoчка понесла хушо бадао!

КОЛЯ: Хушо бадао, yebi tvoю!

MASHENKA: Fuck up, вамбадан! Имею 9 на плюс-пропоз!

КОЛЯ: Ты поимела плюс-похорошо в минус-hochu!

MASHENKA: Я по-плюс-имею плюс-похорошо, шагуа!

МАША (трогает член Коли): Коля-ван, у тебя sladкий.

MASHENKA (тоже трогает): Sladкий тивэньцзи.

КОЛЯ: У вас плюс директ в мэньсо.

МАША: Ты поимел шен-шен?

КОЛЯ: Я поимел шен-шен.

MASHENKA: Шен-шен в плюс-hochu?

КОЛЯ: Шен-шен в hochu.

МАША: Trip-корчма – не govnero.

КОЛЯ: Litera-trip – не govnero, concretные когэру.

МАША: Не govnero, по-правильный maleчик.

КОЛЯ: Имею пропозицию: двинем в ецзунхуй?

МАША: Двинем в ецзунхуй!

MASHENKA: Двинем в ецзунхуй!

КОЛЯ: Топ-директ, concretные!

Байтянь – день.

Балэйу – балет.

Бу цо – неплохо.

Вайхуй – валюта.

Ван – князь.

Вамбадан – черепашьи яйца (ругательство).

Ваньшан – вечер.

Во баолэ – я сыт.

Во элэ – я голоден.

Вэйкоу – аппетит.

Гуй – дорого.

Гунян – девушка.

Ецзунхуй – ночной клуб.

Жукоу – вход.

Иньхан – банк.

Куйсунь – убыток.

Кэкоу кэлэ – кока кола.

Мэньсо – замок.

Ни ха – здравствуй.

Ни хэдянь шэньмэ? – что будете пить?

Ни цзяо шэньмэ? – как вас зовут?

Пицзю – пиво.

Пяо – билет.

Ти – доза.

Тивэньцзи – градусник.

Уфань – обед.

Хаочи – вкусно.

Хуайдань – мерзавец.

Хушо бадао – чушь.

Хэнь гаосин – с удовольствием.

Цаньтин – ресторан.

Цзинцзи – игра.

Цзюба – бар.

Чоуди – вонючий.

Чукоу – выход.

Шагуа – дурак.

Шаонянь – парень.

Шен-шен – жизненная сила.

Шэбэй – оборудование.

Юйи – плащ.

Аварон

9 сентября 1937 года немке Эсфирь Семеновне опять сорвали урок: только она принялась диктовать диктант «Mein lieblingsbuch», как весь 5-й "Б" загудел. Она выбежала в слезах.

– Робя, фашизм не пройдет! – закричал Петух и поднял сжатый кулак.

В классе все знали, что у Петуха отец воюет в Испании.

– Пошли в «Ударник» на «Арсена»! – предложил Вовка Фрумкин.

– Уже дважды смотрели, – зевнул Серега Голова. – Айда по домам.

– Робя, она за директором поползла, – сел на парту Сальников. – Лучше остаться.

– Вот и сиди здесь, Сало. – Петух вытянул из парты портфель. – Петьк, пошли с девятым домом в расшибец порежемся. Они там за котельной с утра до ночи духарятся.

– Я – домой. – Петя положил учебник и тетради в свой портфель желтой кожи, застегнул.

– Петь, оставайся. – Сальников качался на пар-те. – Будем с фашистской гадиной воевать.

– Guten Tag. – Петя вышел в пустой школьный коридор.

В нем было прохладно и сильно пахло краской. Возле двух белых бюстов Ленина и Сталина стояли корзины с цветами.

– Петьк, погоди! – Андрюша Скуфин догнал Петю. – Чего так рано домой? Пошли выжигать!

– Неохота. – Петя спускался по лестнице, стукая себя портфелем по коленям.

– Чего ты вареный такой? – Скуфин остался стоять наверху. – От отца есть чего?

– Не твое дело. – Петя потянул дверь, вышел на улицу.

В Лаврушинском переулке было чисто и жарко. Солнце серебрило неряшливые тополя, уже тронутые желтизной, сверкало в створе открытого окна писательского дома. Полная женщина мыла другую половину окна.