Худей! (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 59

— Он действительно тебя так называл? Белый человек из города? — Вилли лишь улыбнулся.

— Да. Действительно.

Он рассказал Хейди, что вернулся в свой номер в отеле, и просто не выходил оттуда два следующих дня, слишком сильно угнетенный, чтобы вспомнить про еду. На третий день — три дня назад, он встал на весы и увидел, что набрал три фунта, несмотря на то, как мало он ел.

— Но, когда я все обдумал, я нашел это не более странным, чем когда съедал все, что лежит на столе, а потом обнаруживал, что потерял три фунта, — сказал он. — И эта мысль, наконец, вытащила меня из той пропасти, в которую я сам себя загнал. Следующий день я просидел в мотеле, проделав самую тяжелую мыслительную работу за всю жизнь. Я начал понимать, что те доктора в Гласмане могли оказаться правы. Даже Майкл Хьюстон мог оказаться частично прав, несмотря на мою неприязнь.

— Вилли! — Хейди коснулась его руки.

— Извини, — сказал он. — Я не стану душить его при встрече.

«Хотя мог бы угостить кусочком пирога», — подумал Вилли и рассмеялся.

— Что в этом смешного? — неуверенно улыбнулась Хейди.

— Ничего особенного, — сказал он. — Во всяком случае, проблема заключалась в том, что Хьюстон, те парни в Гласмане и даже ты, Хейди, хотели вогнать мне х… в глотку. Пытались устроить принудительное кормление правдой. А мне просто нужно было все обдумать самому. Простое ощущение вины, так мне кажется. Комбинация параноидальных заблуждений и упрямого самообмана. Но в конце концов, Хейди, и я оказался частично прав. Может, совсем не по тем причинам, но мне необходимо было повидаться с цыганами. Именно эта встреча оказалась тем, что смогло изменить процесс, повернуть его в обратную сторону. А старик оказался и не таким страшным, правда, говорил с бруклинским акцентом. Я думаю, именно этот акцент и помог мне избавиться от заблуждений. А потом я снял телефонную трубку и…

В гостиной над камином мелодично начали звонить часы.

— Уже полночь, — сказал Вилли. — Пора спать. Если хочешь, я помогу тебе вымыть посуду.

— Нет, я сама управлюсь, — проговорила Хейди и обхватила Вилли руками. — Я так рада, Вилли. Ступай наверх. Ты, наверное, устал.

— Нет, — возразил он. — Я просто…

Он неожиданно прищелкнул пальцами с видом человека, который только что вспомнил о чем-то.

— Чуть не забыл, — воскликнул он. — Я же кое-что привез.

— Что? Это не может подождать до утра?

— Да. Но я должен это принести. Это для тебя, — улыбнулся Вилли.

Он вышел, чувствуя, как тяжело стучит в груди сердце, выронил ключи на дорожке, потом стукнулся головой об машину, пытаясь в спешке подобрать их. Его руки так дрожали, что он начал думать, что не сможет вставить ключи в замок багажника.

«Что, если он еще пульсирует? Боже всемогущий, Хейди тогда с воплями убежит…»

Вилли открыл багажник и, когда ничего не увидел кроме домкрата и запасной шины, сам чуть не завопил. Потом он вспомнил. Пирог же лежит на переднем пассажирском сиденье. Захлопнув дверцу багажника, Вилли торопливо обошел машину. Пирог лежал там, где его оставили, а корка его была совершенно спокойной, как он и хотел.

Руки Вилли неожиданно перестали дрожать.

Хейди стояла на крыльце, наблюдая за ним. Он вернулся к ней и положил пирог ей на руки. Он все еще улыбался. «Доставка товара на дом», — подумал он. В том-то все и дело, чтобы вовремя доставить заказ. Его улыбка стала шире,

— Вуаля! — произнес он.

— О! — только и сказала она, наклонилась к пирогу и принюхалась. — Вишневый пирог… мой любимый!

— Я знаю, — сказал Вилли, улыбаясь.

— И все еще теплый! Ну, спасибо!

— Я остановился у поворота на Стратфорт заправиться и увидел, что на лужайке перед церковью распродажа печеных изделий, — объяснил Вилли. — И я подумал… ну, знаешь… если бы ты встретила меня у дверей с кочергой или чем-то вроде того, у меня с собой было бы подношение мира…

— Ах, Вилли… — Хейди снова заплакала, неожиданно обняла его одной рукой, другой, на пальцах, как делают это официанты, она держала пирог. Когда она целовала его, пирог накренился. Вилли почувствовал, как накренилось его сердце, сбиваясь с ритма.

— Осторожней! — вскрикнул он и едва успел подхватить начавший соскальзывать пирог.

— Боже, до чего я неловка, — сказала она, смеясь и вытирая уголки глаз передником. — Ты привозишь мне мой любимый пирог, а я чуть ли не роняю его на… — она склонилась на его грудь, рыдая. Он погладил ее короткие волосы одной рукой, держа пирог на ладони другой, подальше от жены, на тот случай, если она снова сделает неожиданное движение.

— Вилли, я так рада, что ты дома, — всхлипнула она. — Обещай, что ты не станешь ненавидеть меня за то, что я сделала. Ты обещаешь?

— Обещаю, — сказал он, нежно поглаживая ее волосы.

«Она права, — подумал Вилли. — Пирог все еще теплый».

— Не пора ли вернуться в дом?

На кухне она поставила пирог на полку над столиком и вернулась к раковине.

— Тебе не хочется попробовать? — спросил Вилли.

— Попробую, когда закончу с посудой, — ответила она. — Отрежь себе кусочек, если хочешь.

— После такого ужина? — удивился он и засмеялся.

— Тебе нужно как можно больше калорий.

— Это как раз тот случай, когда вакантных мест нет, — сказал Вилли. — Может, я высушу за тебя посуду?

— Я хочу, чтобы ты пошел наверх и забрался в постель. Я скоро приду к тебе.

— Ну, ладно…

Вилли поднялся наверх, не оглядываясь, зная что по всей вероятности она не удержится и отрежет себе кусочек, когда он уйдет. А может, и нет, может, все случится завтра. Сегодня она хотела быть в постели со своим мужем… может, они даже займутся любовью. Но Вилли казалось, что он знает способ, как отвадить ее от этого. Он просто ляжет в постель голым. И когда она увидит его…

А потом с пирогом будет покончено.

— Ля-ля-ля, — игриво пропел он. — Я съем пирожок завтра. Завтра будет день иной, — и рассмеялся над звучанием собственного унылого голоса. Он вошел в ванную и, встав на весы, посмотрел в зеркало, из которого на него глядели глаза Джинелли.

Весы показывали, что Вилли уже поправился до 131 фунта, но сам Вилли особого счастья не ощутил. Он ничего не ощущал, кроме усталости. Пройдя по коридору, который показался ему таким темным и незнакомым, он заглянул в свою спальню, наткнулся на что-то в темноте и чуть не упал. Хейди сделала тут перестановку. Она обрезала волосы, переставила стулья — видимо, лишь начало перемен, которые теперь произойдут здесь. Перемены происходили в его отсутствие, словно и Хейди была проклята, но каким-то более изощренным способом. Может, это глупая мысль? Но Вилли так не думал. Линда тоже почувствовала чужеродность этих перемен и уехала из дому.

Вилли медленно начал раздеваться.

Потом он лежал в постели, ожидая прихода жены. Он слышал звуки, хотя совсем слабые, но достаточно знакомые, чтобы поведать ему о происходящем. Скрипнула дверца шкафчика, там хранились тарелки для десерта. Стук ящика стола, перезвон ножей, вилок и ложек — это Хейди выбирала нож. Вилли вглядывался в темноту, его сердце чудовищно грохотало в тишине темной спальни.

Звуки ее шагов — она снова пересекла кухню, подошла к полке, на которую поставила пирог.

«Что он сделает с ней? Я стал тоньше… Гари превратился в животное, из шкуры которого выйдет пара добротных ботинок. Хопли стал человеком-пиццей. Что будет с ней?»

Доска на кухонном столе скрипнула, когда Хейди снова пересекла кухню. Он мысленно видел ее, с тарелкой в правой руке, сигаретой в левой… Видел кусок отрезанного пирога: вишни, лужица густого сока.

Вилли прислушался, ожидая слабого скрипа петель двери столовой, но их не было. Это не удивило его. Значит Хейди просто стоит у стола, глядит на дворик и поедает пирог экономными маленькими кусочками. Старая привычка. Вилли услышал скрежет вилки по тарелке.

А потом поймал себя на том, что едва не задремал.

«Заснуть? Нет, невозможно. Никто не сможет заснуть, убив человека». Но Вилли засыпал, хотя сквозь сон еще прислушивался к скрипу досок на кухне. Доски должны заскрипеть, когда Хейди вернется к раковине. Звук льющейся воды. Она моет тарелку. Ее шаги. Она прошлась по комнатам, выставляя термостаты и выключая свет, проверяя систему сигнализации, установленную у входной двери — ритуал белого народа из города.