Бесплодные земли (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 94

Он медленно пошел вперед и увидел наполовину скрытое иззубренной бетонной глыбой отверстие, ведущее в проход. В мягкой пыли виднелись следы двух пар ног, больших и маленьких. Роланд начал выпрямляться, взглянул еще раз и снова присел на корточки: цепочек следов было не две, а три — третья складывалась из отпечатков лап небольшого зверька.

— Чик, — негромко позвал Роланд. Мгновение царила тишина, потом в полумраке кто-то тихо, коротко тявкнул. Роланд ступил в проход и за первым же поворотом, за выступом неровной стены, увидел внимательные глаза с золотой каемкой. Он поспешил к косолапу. Чик, который по-прежнему предпочитал держаться подальше от людей, делая исключение лишь для Джейка, попятился и замер, с беспокойством глядя на стрелка.

— Хочешь мне помочь? — спросил Роланд. Где-то у границ сознания сухой багровой пеленой клубилось страстное желание вступить в бой и в пылу сражения позабыть про все на свете, но сейчас нельзя было позволить себе это невыразимое облегчение. Время еще не приспело. — Пособишь разыскать Джейка?

— Эйка! — тявкнул Чик, не сводя с Роланда зорких тревожных глаз.

— Тогда ступай. Отыщи его.

Чик немедленно повернулся и быстро побежал по проходу, опустив нос к самой земле. Роланд последовал за ним, неотрывно вглядываясь в древний камень мостовой и лишь изредка исподлобья посматривая на Чика: стрелок искал следы.

— Господи Иисусе, — вырвалось у Эдди. — Что ж тут за публика?

Они спустились с моста, прошли несколько кварталов по широкой улице, увидели впереди баррикаду (меньше чем на минуту опоздав к исчезновению Роланда в неприметном проходе) и повернули на север, к широкой магистрали, напомнившей Эдди Пятую авеню. Он не посмел поделиться своими впечатлениями с Сюзанной; разочарование, вызванное видом зловонных, погребенных под слоем мусора развалин города, было еще чересчур горьким и жгучим для слов утешения и надежды.

«Пятая авеню» привела их к большим белокаменным зданиям. Эдди сразу вспомнился Рим из старых телефильмов о гладиаторах: прямые линии, строгие очертания. Почти все постройки здесь хорошо сохранились. Эдди решил, что это бывшие общественные здания — картинные галереи, библиотеки, музеи. В одном, с огромным куполом, который треснул, точно гранитное яйцо, в прошлом, возможно, размещалась обсерватория, хотя Эдди где-то читал, будто астрономам нравится работать вдали от больших городов, поскольку любое электрическое освещение весьма плачевно отражается на наблюдениях за звездами.

Эти представительные сооружения перемежались, были разделены открытыми площадками, и, хотя траву и цветы оттуда давно вытеснили бурьян и плотные заросли низкого кустарника, в этой части города до сих пор чувствовалось достоинство и царственное величие, так что Эдди задумался, не здесь ли когда-то был центр культурной жизни Лада. Разумеется, те дни давно миновали; Эдди сомневался, что Режь-Глотку или его дружки сильно интересуются балетом или камерной музыкой.

Они с Сюзанной вышли на крупный перекресток, откуда, как спицы колеса, расходились еще четыре широких проспекта. Центром «колеса» была большая мощеная площадь в кольце сорокафутовых столбов с репродукторами. Посреди площади высился пьедестал с тем, что уцелело от монумента, — вздыбленным могучим боевым конем, отлитым из меди и зеленым от ярь-медянки. Потрясающий оружием (некое подобие автомата в одной руке и меч — в другой) воин, прежде гарцевавший на нем, лежал в сторонке на боку, раскорячив ноги, словно скачка для него еще не закончилась, но его сапоги торчали в стременах по бокам медного скакуна, ходившего когда-то у него под седлом. По цоколю памятника шли оранжевые буквы: «СМЕРТЬ СЕДЫМ!»

Окинув взглядом лучи улиц, Эдди увидел новые столбы с репродукторами — несколько поваленных, но в основном невредимые, и все без исключения увитые мрачными гирляндами трупов. Выходило, что площадь, в которую вливалась «Пятая авеню», и отходящие от нее улицы охраняла небольшая армия мертвецов.

— Что ж тут за публика такая? — повторил Эдди.

Он не ждал ответа, и Сюзанна не ответила… хотя могла бы. Она уже заглядывала в прошлое мира Роланда, но ни одно из прежних ее прозрений не давало такой отчетливой и достоверной картины, как сейчас. До сих пор всем внезапным озарениям Сюзанны, например, в Речной Переправе, присуща была зримость снов — свойство, способное надолго задержать увиденное в памяти, — но то, что встало перед ее глазами теперь, явилось вдруг, сразу, в одном сполохе, и это было то же, что увидеть высвеченное вспышкой молнии перекошенное лицо опасного маньяка.

Репродукторы… гирлянды трупов… барабаны. Сюзанна вдруг поняла, как увязать одно с другим, с такой же ясностью, с какой в Речной Переправе она осознала, что тяжело груженные повозки, следовавшие в Джимтаун через поселок, тянули не лошади, а волы.

— Не забивай себе голову всякой чушью, — посоветовала она Эдди, и голос ее дрожал лишь чуть-чуть. — Нам нужен поезд. В какой он стороне, как ты думаешь?

Эдди поглядел на нахмурившееся небо и без труда нашел среди стремительно бегущих облаков Луч. Он снова опустил взгляд и не слишком удивился, увидев, что начало улицы, направление которой точнее всего совпадало с ходом Луча, стережет большая каменная черепаха. Треугольная голова рептилии выглядывала из-под нависающего края гранитного панциря, глубоко посаженные глазки, казалось, с любопытством уставлены на чужаков. Эдди мотнул головой в сторону изваяния и выдавил бледную улыбку:

— Черепаха-великанша держит Землю на спине?..

Сюзанна посмотрела и кивнула. Эдди покатил кресло через городскую площадь в улицу Черепахи. От висевших вдоль нее трупов исходил сухой коричный запах, и желудок Эдди свела судорога, но не оттого, что пахло мерзко, а оттого что запах этот, как ни странно, был довольно приятным: приторно-пряный аромат чего-то такого, чем ребенок с большим удовольствием посыплет свой утренний кусочек поджаренного хлеба.

Улица Черепахи, по счастью, была широкой, а трупы, висевшие на столбах, почти все иссохли как мумии, но Сюзанна заметила несколько относительно свежих покойников — у этих по почерневшей коже распухших лиц деловито ползали мухи, а гниющие глаза кишели червями.

И под каждым репродуктором поднимался небольшой холмик костей.

— Да их тут тысячи, — сказал Эдди. — Мужчины, женщины, дети…

— Да, — бесстрастный голос Сюзанны прозвучал в ее собственных ушах незнакомо и словно бы издалека. — У них была уйма свободного времени. И они коротали его, истребляя друг друга.

— А подать сюда этих долбаных мудрых эльфов! — потребовал Эдди, но его смех, раздавшийся следом, подозрительно походил на рыдание. Молодому человеку показалось, что он наконец-то в полной мере начинает постигать подлинный смысл безобидной присказки «мир сдвинулся с места». Всю ширину пропасти невежества и зла, какая кроется за этими словами.

И глубину.

«Репродукторы, конечно, мера военного времени, — думала меж тем Сюзанна. — Бог весть, которая это была война и давно ли, но наверняка творилось нечто из ряда вон выходящее. Правители Лада использовали репродукторы, чтобы из центральной, недосягаемой для бомб точки вроде бункера, куда в конце второй мировой ретировался Гитлер со своей ставкой, транслировать объявления на город».

И в ушах у нее зазвучал властный командный голос, который когда-то раскатисто несся из динамиков, зазвучал так же отчетливо, как поскрипыванье проезжающих через поселок фургонов, которое она внезапно услышала в Речной Переправе, так же ясно, как щелканье кнута над спинами трудяг-волов.

Пайковые центры A и D сегодня будут закрыты; просим получить довольствие в распределителях B, C, F и E по надлежащим карточкам.

Девятому, Десятому и Двенадцатому подразделениям службы охраны порядка прибыть в район Сенда.

Между восемью и десятью часами ожидается зональная бомбардировка. Гражданскому населению явиться в убежища по месту приписки. При себе иметь противогазы. Повторяю, при себе иметь противогазы…