Бесплодные земли (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 73

Роланд быстро понял, что старики действительно знают очень мало, даже об истории собственного поселка (его это ничуть не удивило: в последнее время воспоминания блекли и таяли стремительно; казалось, не существовало ничего, кроме самого недавнего прошлого), но то, что им все-таки было известно, внушало тревогу. Впрочем, и это не удивило Роланда.

Во времена их прапрапрадедов Речная Переправа во многом походила на тот поселок, что рисовала себе Сюзанна: умеренно процветающее торговое село у Великой Дороги, где изредка продавали, а чаще обменивали товар. Числилось оно частью Речного баронства, хотя и тогда уже баронства, земельные владения и тому подобное отходили в прошлое.

Несмотря на то, что торговля медленно отмирала, кое-кто в те дни еще охотился на бизонов; поголовье их было невелико и сильно мутировало. Мясо бизонов-мутантов, хоть и не ядовитое, пахло мерзко и вкус имело горький. И все же Речную Переправу, расположенную между местечком, которое называлось просто Пристань, и деревенькой Джимтаун, в этих краях знали. Поселок стоял у Великой Дороги, всего в шести днях пути от города, если ехать берегом, и в трех — если плыть баржей. «А коли вода в реке спадала, — прибавил один из близнецов, — тут уж про три дни забудь. Дед мой сказывал, баржи, бывало, волоком тащили супротив течения аж до Томовой косы».

Разумеется, старики ничего не знали ни об основателях и первых жителях города, ни о том, как те возводили свои башни и башенки: то были Великие Пращуры, а их история канула в Лету еще тогда, когда прапрадед тетушки Талиты бегал в коротких штанишках.

— Дома пока стоят, — встрял Эдди. — А вот интересно, машины, с помощью которых великие золотые бабульки-дедульки их строили, еще можно запустить?

— Все может быть, — ответил один из близнецов. — Коли так, парень, здесь ноне не сыщешь ни единой живой души, чтоб еще помнила, как с ими управляться… так-то.

— Не, — возразил второй, — каково нынче ни худо, а сумлеваюсь я, чтоб и у Седых и у Зрелых память о старинном житье напрочь отшибло. — Он поглядел на Эдди. — Слыхал я от папани, будто в старину в городе горели лехтрические свечки. Болтают, они и посейчас не сгасли.

— Ну надо же, — удивленно протянул Эдди, и Сюзанна под столом больно ущипнула его за ногу.

— Да, — подтвердил первый близнец. Он говорил серьезно, не сознавая сарказма Эдди. — Нажмешь на пуговку — гоп! — и готово: светло как белым днем, а жару нет, и ни тебе фитилей, ни плошек с маслом, ни карасину. А еще слыхал я, будто раз в стародавние времена Квик, атаман разбойников, поднялся в небо на механической птице. Но сломалось у ней крыло, и убился Квик, грянулся с высоты, как Икар.

Сюзанна разинула рот.

— Вы знаете историю Икара?

— Да, госпожа, — отозвался старик, явно удивленный тем, что ей это кажется странным. — Крылья у него были из пчелиного воску.

— Детские сказки и то, и другое, — фыркнула тетушка Талита. — Вот огни неугасимые — истинная правда, ибо их я видала собственными глазами еще сопливой девчонкой; может быть, что по временам они еще сияют, да… хоть сама я давным-давно ничего такого не видала, достойные доверия люди из числа моих знакомцев в ясные ночи наблюдали оные огни. Однако ж ни един человек не подымался под облака, не летал яко птица, даже Великие Пращуры.

Тем не менее, диковинные машины странного и порой опасного назначения в городе все-таки были. Возможно, многие из них сохранились в исправности, однако дряхлые близнецы считали, что теперь уже никто в городе не знает, как их запустить: шума работающих механизмов не слышно уже много лет.

«Пожалуй, это дело поправимо, — подумал Эдди, блестя глазами. — То есть, если появится предприимчивый, инициативный и смекалистый малый, который кой-что кумекает в диковинных механизмах и огнях неугасимых. Может, на самом деле вся заковыка в том, чтоб отыскать рычажок с пометкой «вкл». Нет, правда. Или, может, у них там просто коротнуло… вы только подумайте, ребята! Заменяем полдюжины четырехсотамперных пробок — и в городе светло, как субботним вечером в Рено!»

Сюзанна толкнула его локтем и, понизив голос, поинтересовалась, чему он так радуется. Эдди помотал головой и приложил палец к губам, заслужив тем самым раздраженный взгляд своей великой и единственной любви. Альбиносы тем временем продолжали говорить, передавая друг другу нить повествования с той бессознательной легкостью, какую, вероятно, может дать лишь постоянное, длиною в жизнь, общение с двойником.

Четыре или пять поколений назад, рассказывали они, Лад все еще был довольно густо населен и умеренно цивилизован, хотя горожане и разъезжали по широким проспектам, проложенным Великими Пращурами для своих легендарных безлошадных экипажей, в фургонах и сколоченных из досок подводах. Люд в городе жил мастеровой — ремесленники и, как выразились близнецы, «мануфактурщики», а потому торговля и на берегу, и над рекой шла бойко.

— Над рекой? — переспросил Роланд.

— Мост через Сенд еще стоит, — пояснила тетушка Талита. — Верней, стоял двадцать лет назад.

— Да что там, и десяти лет не минуло, как старый Билл Маффин со своим парнишкой видели его, — подтвердил Сай, впервые вступая в разговор.

— Что за мост? — спросил стрелок.

— Громадина на стальных канатах, — ответил один из близнецов. — Висит в небе, словно какой паук-великан паутину сплел. — И робко прибавил: — Вот бы сызнова увидеть его до того, как помру.

— Он, небось, уж обвалился, — заявила тетушка Талита, закрывая тему, — туда ему и дорога. Дьявольское творение. — Она повернулась к близнецам. — Расскажите-ка им, что произошло с тех пор и чем опасен нынче город опричь всяческих призраков, какие, быть может, укрываются в нем… а я поручусь, их там темная сила. Наши гости спешат, а солнце поворотило к закату.

Дальнейший рассказ оказался не чем иным, как еще одной версией предания, которое Роланд Галаадский уже слышал множество раз и до некоторой степени пережил лично. Версия эта, обрывочная и неполная, была, вне всяких сомнений, насыщена вымыслом и далекими от истины сведениями; линейное развитие сюжета искажали странные, затрагивающие и время и пространство перемены, происходившие в мире, и все это можно было суммировать одним сложносочиненным предложением: когда-то существовал знакомый и понятный нам мир, но этот мир сдвинулся с места.

Старики из Речной Переправы знали о Галааде не больше, чем Роланд — о Речном баронстве, и имя Джона Фарсона, ввергнувшего родной край стрелка в хаос и разрушение, было для них пустым звуком, но все рассказы о сошествии старого мира в небытие походили один на другой… и сходство было слишком велико, думалось Роланду, для простого совпадения.

Три, а то и четыре сотни лет назад — возможно, в Гарлане, возможно, в еще более далекой стране под названием Порла — вспыхнула великая смута. Рябь от нее постепенно разошлась по миру, как круги по воде, распространяя перед собой анархию и раздор. Редкие державы (если такие вообще нашлись) сумели выстоять перед этими медленными волнами, и хаос пришел в эту часть света с той же неотвратимостью, с какой за вечерней зарей приходит тьма. Был период, когда по дорогам двигались целые армии; одни наступали, другие отступали, всегда в беспорядке и без каких бы то ни было далеко идущих целей. Время шло; армии раздробились на более мелкие группы, а те выродились в рыщущие по стране шайки разбойников — луней. Торговое дело сперва пошатнулось, затем пришло в полный упадок. Разъезды и путешествия из связанного с неудобствами хлопотного предприятия превратились в предприятие опасное. Сообщение с городом неуклонно сокращалось, и около ста двадцати лет назад прекратилось полностью.

Подобно десяткам иных поселений, через которые проехал Роланд — поначалу с Катбертом и другими стрелками, изгнанными из Галаада, затем один, в погоне за человеком в черном, — Речная Переправа оказалась отрезана от остального мира и предоставлена сама себе.