Шестая могила не за горами (ЛП) - Джонс Даринда - Страница 5

- Только не бросай ее из-за меня. Пожалуйста.

Если решение уйти от мачехи папа принял из-за меня, то есть из-за того, как она ко мне относилась, то малость опоздал. Надо было это сделать, когда мне было семь, а не двадцать семь. Я научилась ее терпеть. Было нелегко, но все-таки научилась.

Куки притворилась, будто рассматривает меню. Папа нервно переступил с ноги на ногу.

- Все совсем не так, милая.

- Нет, так. – Вместо того чтобы ответить, он уставился на сахарницу, и я добавила: - И если все дело в этом, то причину ты нашел неправильную. Я уже большая девочка, пап.

Когда он снова на меня взглянул, его лицо выражало сплошное отчаяние.

- Ты удивительная. Надо было каждый день тебе это говорить.

Я коснулась его руки:

- Пап, сядь, пожалуйста. Давай поговорим.

Папа проверил часы.

- У меня встреча. Но я вернусь до того, как ты уйдешь. Тогда и поговорим. – Я подозрительно сощурилась, и он поспешил заверить: - Обещаю, милая. Будь осторожна. – Наклонившись, он поцеловал меня в щеку и пошел к задней двери.

- Вид у него очень печальный, - заметила Куки.

- Наверное, просто запутался. И его так и поедают сожаления.

- Ты-то как?

Я глубоко вздохнула:

- Порядок, как всегда.

- Угу.

У нее было такое недоверчивое лицо, что так и подмывало подразнить.

- Лучше скажи, почему ты решила, что малиновые полоски подойдут к желтому?

- Меняешь тему.

- А то. Это ж моя фишка.

- Тоже верно, но серьезно, - Куки расправила плечи, - неужели так ужасно?

Выглядела она суперски, но я не собиралась ей об этом говорить.

Весь разговор с папой я ощущала присутствие Рейеса и наконец заметила его, когда глянула на доску со специальным меню на день. На нем был передник, а в руках – полотенце. Вытирая руки, он оттолкнулся от стойки и двинулся к нам.

Куки его тоже увидела:

- Святая матерь всего сексапильного на свете.

- Полностью солидарна.

- Я когда-нибудь привыкну к этому виду? – спросила она, не смея отвести от него глаз.

- К восхитительному виду Рейеса Фэрроу в переднике?

- К восхитительному виду Рейеса Фэрроу. Точка.

Я рассмеялась:

- Говорят же, повторение – мать учения.

- Точно. Мне нужно много-много повторений.

- Ага, мне тоже.

По пути к нам Рейеса позвали за столик. Там сидели женщины, каждая из которых могла сойти за его бабушку. Он подошел к ним и стал слушать хвалебные оды в адрес своей стряпни, но смотрел только на меня. Я затаила дыхание. Вообще от всего, что с ним связано, захватывает дух. Начиная с полотенца, которым он вытирал руки, и заканчивая густыми ресницами, которые как будто застенчиво опустились, когда бабули забросали его предложениями руки и сердца.

Какого, блин, черта?!

- Честное слово, мы очень гибкие, - проговорила одна из них и потянула за завязку передника. Рейес завязывал их спереди, дважды обернув вокруг талии.

Куки как раз пыталась освежиться глотком холодной воды и сильно поперхнулась от наглости бабульки.

Рейес снова глянул на меня, а я сидела, прибитая к месту, с открытым от изумления ртом. Я мигом захлопнула варежку, надеясь, что не сильно смахивала на корову. Рейес снова повернулся к женщинам с таким видом, будто его страшно заинтересовало их предложение. Ага, так я и поверила.

Пытаясь прийти в себя и успокоить пострадавший пищевод, Куки издавала сдавленные звуки, но у меня не было времени волноваться о ее здоровье. Мне нужно было отбить своего мужчину у стаи седых лисиц. Бога ради, у одной из них была трость! Гибкая? Не смешите мои тапочки!

- Уборщик! – рявкнула я, щелкнув пальцами.

Рейес не обратил на меня ни малейшего внимания, но я заметила, как он ухмыльнулся. И почувствовала удовольствие, вызванное моим вниманием. Оно волнами исходило от самой его сути и шелком гладило мне кожу.

- Уборщик! – повторила я и громче щелкнула пальцами. – Сюда!

В конце концов он извинился перед игривыми лисицами, объяснил, что его сердце принадлежит другой, и подошел к нам.

- Уборщик? – переспросил он, с тревогой глядя на покрасневшую Куки.

Та отпила глоток воды и махнула вместо приветствия.

Я кивнула на передник:

- Ты похож на уборщика.

- Ну раз так, что я могу для вас помыть?

- Свои грязные мыслишки, - огрызнулась я и покосилась на столик с бабульками. – Развлекаешься, значит?

- Они хвалили мою стряпню. – Рейес наклонился ко мне. Близко-близко. – По их общему мнению, мне отлично удаются блюда с огоньком.

Тут они правы. Если надо зажечь, Рейесу равных нет. В основном это касается лично меня. И моих чувств. И моих отличительных девичьих черт.

- Потрясающе, - сказала я, прикидываясь, будто мне все равно, - но нам надо пообедать.

- Разве ты не слышала? Меня понизили до уборщика. Придется вам позвать официанта. Вряд ли уборщикам разрешается принимать заказы.

Я потянула за завязку передника – точно так же, как и та бабулька.

- Ты примешь у меня заказ, и тебе это понравится.

Тихий глубокий смех Рейеса завибрировал у меня костях.

- Как скажете, мэм. Могу я предложить вам цыпленка из Санта-Фе с испанским рисом?

- Можешь, конечно, но я возьму маринованного в «Маргарите» с тушеной в красном чили картошкой.

- А я буду цыпленка из Санта-Фе, - выдавила наконец Куки, поддавшись на уловку Рейеса. Наверняка он просто заказал уйму цыплят в Санта-Фе и теперь подсовывает их всем кому не лень. Ну серьезно, разве в Санта-Фе цыплят растят как-то по-особенному?

Рейес улыбнулся Куки. И улыбка была такой красивой, что мое сердце пропустило несколько ударов подряд.

- Значит, цыпленок из Санта-Фе. Чая со льдом не желаете? – спросил он у меня.

Я молчала, пытаясь решить, что заказать: чай со льдом или все-таки самый большой обезжиренный мокко макиато с карамельным соусом на дне и облаком взбитых сливок сверху, поэтому Рейес добавил:

- Это простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет».

Я чуть не рассмеялась. С тех пор как он сделал мне предложение на стикере, он то и дело заваливает меня вопросами, на которые можно ответить «да» или «нет», намекая, что его предложение из той же оперы.

Я пожала плечами:

- Иногда не все оказывается черным или белым.

- Ерунда.

Куки хорошо понимала, к чему все идет, поэтому снова уставилась в меню.

- Тогда я отвечу «да».

Рейес застыл, ожидая продолжения. Что ж, он слишком хорошо меня знает.

- Да, я возьму к обеду чай, а потом самый большой обезжиренный мокко макиато с карамельным соусом на дне и облаком взбитых сливок сверху.

Не теряя ни секунды, Рейес проговорил:

- Будет тебе чай, - и уже отвернулся, но я поймала его за руку.

- Ты как? – Я понизила голос и уже тише проговорила: - Кажется, ты… теплее, чем обычно.

- Порядок, как всегда, - ответил он, повторив то, что чуть раньше я сказала Куки, поднес мою руку к губам и поцеловал. Его губы были такими горячими, что почти обжигали.

Только когда он ушел, я поняла, что в зале царит тишина. Все глазели на нас. Ну то есть все женщины глазели на нас. Я глянула на Джессику, и на одно неловкое мгновение наши взгляды встретились. Она ревновала, и меня это ни капельки не радовало. С чего ей вдруг ревновать, если она ни разу даже не попыталась обольстить Рейеса? Впрочем, ревность Джессики заслуживала отдельной категории. Где-нибудь между психической нестабильностью и крайней неуверенностью в себе. И эта ревность, будто ногтями, царапала мне кожу.

У ревности Рейеса и ревности других людей разные вкусы, разные текстуры. Человеческая – горячая и грубая. По ощущениям – как напялить брезентовый комбинезон прямо из сушилки.

- Когда ты ему уже ответишь? – спросила Куки, возвращая меня к действительности.

- Когда он этого заслужит.

- То есть уйму раз спасти тебе жизнь недостаточно?

- Еще как достаточно, но ему об этом знать необязательно.