Шестая могила не за горами (ЛП) - Джонс Даринда - Страница 46

- Разве? – На его губах заиграла приторно-сладкая улыбка. – У меня есть уйма доказательств, что покупали, и не раз. Кому, по-вашему, больше поверят?

- Я сдам все необходимые анализы. И результаты будут чистыми, как после хлорки, козел. – Что тут скажешь? Меня загнали в угол, и мне ни капельки это не понравилось.

Уголки губ капитана дрогнули.

- Я в курсе, что в вашей жизни наркотикам места нет. Но мне нужны гарантии.

- Гарантии чего?

- Вашего молчания.

- А просто попросить не судьба? Обязательно нужно меня шантажировать?

- В этом вопросе – да.

- Вопиющий бред.

- Согласен. Но… когда я вам все объясню, все-таки не забывайте, что у меня на вас кое-что есть. Если я сяду в тюрьму, вы отправитесь следом. Я всего лишь хочу, чтобы у нас обоих хватило причин держать язык за зубами.

- Слушаю вас внимательно, капитан, - процедила я, сдерживая бурлящий гнев под маской спокойствия. – Что вам нужно?

- Меня нельзя назвать хорошим человеком, - ответил он, как будто сожалея.

- Да ну?

- Когда я был совсем еще ребенком, мою сестру изнасиловал ученик из ее же школы. Она была умственно отсталой, а он этим воспользовался. Мальчик из хорошей семьи, которого все любили и баловали. Пользовался популярностью в школе. В общем, у него были все шансы выйти сухим из воды.

- И ему все сошло с рук.

- Не совсем. Об этом я расскажу позже. Сам я из небольшого городка в окрестностях Чикаго. Когда сестра обвинила этого мальчика в изнасиловании, в городе поднялась шумиха. Никто ей не поверил. Зачем золотому мальчику насиловать недоразвитую девочку, если он мог заполучить какую угодно? Весь город обернулся против нас. А сестре стало невыносимо в школе. Мелкие издевки превратились в полноценные издевательства.

У капитана болело сердце, но я не хотела ощущать его боль. Не хотела проникаться сочувствием к человеку, который так легко решил меня подставить. Поэтому поборола зачатки симпатии и похоронила их под курганом гнева.

- Несколько недель она терпела, а потом наложила на себя руки.  

Меня ударило волной чувства вины. Вот только «на ощупь» вина эта была гладкой и чистой. Никаких колебаний. Никаких сомнений. Капитан считал, что виноват в смерти сестры, и питал к себе жгучую ненависть. В тот момент до меня дошло, что я ошибалась. Каждый раз, когда мне доводилось сталкиваться с капитаном, я ощущала от него странные эмоции и считала, что он просто-напросто меня не переваривает. Но оказывается, он ненавидел самого себя. Для меня это было чем-то совершенно незнакомым. Как правило, чувство вины человеческий мозг переносит плохо. Точнее не дает ему задержаться. И тогда люди ищут себе оправдания, которые действуют как целебный бальзам. Постепенно чувство вины сходит на нет, и настоящая проблема забывается. Например, когда муж бьет жену и говорит «Ты сама меня вынудила», он перекладывает свою вину на другого человека. Жена не встретила его с горячим ужином на столе – значит, сама виновата в том, что он ее ударил.

- Семья развалилась. – Капитан подошел к окну и стал смотреть на улицу. – Родители разошлись. Мать утонула в депрессии. Отца я видел раз в сто лет. За каких-то полгода весь мой мир встал с ног на голову.

- Мне очень жаль, капитан.

Он обернулся ко мне:

- Дальше – больше. И с этого момента пойдет то самое, о чем вы должны молчать.

- Иначе вы меня сдадите.

- Иначе я вас сгною. Вы просидите за решеткой много-много лет.

А ведь он только-только начал мне нравиться!

- Может, прекратите уже угрожать и перейдете к делу?

Вернувшись к столу, капитан уперся руками в столешницу и наклонился вперед, нависнув надо мной. Видимо, чтобы я уж точно поняла, кто тут главный. Несколько долгих-предолгих секунд он изучал мое лицо. Очень смущенное, надо признать, лицо. А потом сказал:

- Мне было семь, когда я выследил того мальчика и убил.

Я застыла. Капитан признался мне в убийстве. Его слова эхом отдавались в мыслях, но их заглушал тот факт, что капитану тогда было всего семь лет. 

- А вы в курсе, что семилетние дети крайне редко становятся подозреваемыми? Меня даже не допрашивали.

Наверное, по мне было видно, насколько я шокирована. Жизнь не раз доказывала, что в самые ответственные моменты мое лицо меня подводит. Зато реакция «дерись или беги» всегда срабатывает безотказно. Только что капитан признался в убийстве. Значит, из этой комнаты живой мне не уйти. Я с тоской покосилась на дверь.

- Вас никто не держит, - заявил капитан, кивнув на мой единственный шанс спастись бегством.

По этому поводу он, кажется, совершенно не беспокоился. Ну еще бы! У него имелись доказательства того, как я по всему городу покупаю наркотики. Попытайся он меня арестовать, и мои обвинения гроша ломаного не будут стоить. Да уж, он прекрасно все продумал.

И все-таки почему он так легко доверил мне свою самую сокровенную тайну? Никакой суд не признает фотографии стопроцентными уликами. Любому хорошему адвокату удастся снять с меня все обвинения. И капитан наверняка это прекрасно знал.

- Теперь вы, видимо, меня убьете? – поинтересовалась я.

Дурацкий вопрос. Конечно, после такого признания он меня убьет. Не даст же он мне выйти отсюда подобру-поздорову с такой информацией в голове. Интересно, что он скажет? Что я пыталась отобрать у него пистолет? Что мы боролись, и пистолет сам выстрелил? Лично я так бы и поступила.

- Нет. Как я уже говорил, у меня достаточно доказательств, чтобы надолго упечь вас за решетку.

- Ваши доказательства признают спорными, - возразила я. – Вам понадобятся показания свидетелей. Иными словами, вам понадобятся очевидцы. – И почему я возражаю? Чтобы он уж наверняка меня убил? Наверное, мне просто не хотелось, чтобы в какой-то момент он пожалел о том, что выпустил меня из кабинета. Если, конечно, мне действительно светит выбраться отсюда на собственных ногах. Как знать, может, я получу пулю в затылок в самый неожиданный момент. Волноваться об этом всю оставшуюся жизнь не было ни малейшего желания. – И эти очевидцы должны быть достойны доверия, - добавила я, ткнув пальцем в фотки. – Вряд ли кто-нибудь поверит тем отбросам, которых вы подсылали ко мне на улицах.

- Самые надежные свидетели уже давно куплены.

Понятно. Капитан на шаг впереди меня. Блин, даже зацепиться не за что! Надо отдать ему должное. Он прекрасно все спланировал.

- К тому же у меня имеется множество записей того, как вы разговариваете сама с собой. Ругаетесь с воздухом. Пожимаете руку невидимкам. Обнимаетесь с теми, кого видите только вы. Все вместе обеспечит вам длительное проживание в тюрьме или в дурдоме. Мне сойдет любой вариант.

Твою дивизию! Так и знала, что все это мне когда-нибудь аукнется. Черт!

Капитан подался ближе:

- Пока мне не грозит тюрьма, вам она тоже не грозит.

Все, игра окончена. Он победил. Я сложила руки на Угрозе и Уилл.

- Ну и к чему столько усилий? Почему именно сейчас вы признались мне в своем преступлении? Прошло много лет. А ведь я вам даже не нравлюсь. Мало того, вы мне ни капельки не доверяете.

- В некоторой степени очень даже доверяю. Я видел, на что вы готовы ради своих клиентов. И это весьма благородно. Зачастую глупо, но все-таки благородно. Однако вы правы. Я склоняюсь к тому, что вы мне не нравитесь. Но я должен знать наверняка.

- Знать что? Нравлюсь я вам или нет?

- Действительно ли тот мальчишка виноват. Когда мне… когда я его убил, он клялся, что ничего не делал. Снова и снова повторял, что не трогал мою сестру. Но я видел на ней кровь и синяки. И видел отметину, которую она оставила на нападавшем. Она сказала, что укусила его за руку. Через несколько дней я видел на руке того парня укус. И все же я должен узнать правду.

Ну и как я могу выяснить, что там случилось, если капитан действительно убил того парня? Неужели ему обо мне что-то известно?!

- Мне нужно услышать это от мертвого мальчика. А вы его спросите.