Воздушный стрелок. Дилогия (СИ) - Демченко Антон - Страница 37

Я выудил из кармана приглашение в музей, привезенное вчера Николаем и, покрутив его в руках, передал Леониду. Но, вопреки моим ожиданиям, он не стал вскрывать неподписанный конверт сразу, а спрятал его во внутренний карман френча. Хм… Интересно…

— Что у тебя? Еще один запрос на помещение? — Вздохнув, присаживаюсь на одну из лавочек, что спускаются к полигону, образуя эдакий куцый амфитеатр.

— Нет. С помещениями, всё. — Довольно ухмыляется Леонид. — Даже с запасом, получилось.

— Не понял?! С каким запасом? — Возмутился я. — Да я за каждую комнату бился, аки лев! А у тебя оказывается, какой-то запас имеется?!

— Ну да, ну да… — Покивал Бестужев. — Бился. Правда. До последнего издыхания… За что тебе большое человеческое спасибо от нашего класса. А запас, случайно образовался. Осип с моделистами в одном кабинете засел и уходить не хочет. А им и в радость… Вот, у нас пустующее помещение, по соседству с ними и образовалось… Но, это ненадолго, знаешь ли.

— Вот как?

— Ага. Я посмотрел списки факультативов и ужаснулся. — С деланной горечью проговорил Леонид, и тяжело вздохнул. — У меня остался «неохваченный» кадр. Признавайся, Кирилл Николаевич, чем ты в свободное время увлекаешься?

— Твою же медь…

— Помимо бюрократии и воркования с Катериной Фоминишной, я имею в виду. — Уточнил этот… этот. Хорек белобрысый!

— На святое покушаешься, ирод! — Нахмурился я. Леонид, в ответ хохотнул, но тут же посерьёзнел.

— Кирилл, правда… Даже я факультатив себе подобрал. И вообще, это была твоя идея, между прочим. Так что, нечего отмазываться.

— Ла-адно… — Я кивнул. — Пиши: кулинария.

— Че-его? — Вытаращился на меня Бестужев.

— А что такого? — Пожал я плечами.

— Хм, и чем тебя не устраивает наша столовая? — Не понял он.

— Люблю домашнюю еду. Не заговаривай мне зубы. — Фыркнул я. А что? Умывальник в помещениях, выделяемых под факультативы есть всегда. Найти плиту и маленький холодильник, тоже не проблема. Паутинные барахолки мне в помощь. Равно, как и посуду, по минимуму.

— То есть, ты серьезно? — Уточнил Бестужев.

— Ну да… А что? Готовить я люблю, и возможность поесть горячей домашней еды, сразу после уроков, когда желудок урчит от голода, вполне неплоха. Да просто чаю попить на большой перемене, не толкаясь в столовой, уже хорошо… А потом, на сытый желудок, можно и домой ехать.

— Хм. Ладно. Запишу. — Помедлив, кивнул Леонид и, развернув экран браслета, принялся стучать по клавиатуре. — О! А ведь у гимназии уже был такой факультатив… Закрылся пять лет назад…

— Вообще замечательно. Если окажется, что их «реквизит» не сдали в утиль, Катерина М-кхм Фоминишна подпишет бумаги с легкостью… и не придется ее уговаривать. — Порадовался я.

— Ну да, ну да. А в крайнем случае, можно будет обратиться к Осипу. Если уж он движки для моделей делает, то с холодильником и плитой, тоже должен справиться, как думаешь? — Проговорил белобрысый и свернул экран браслета. — Вот так. Кстати, Кирилл. До начала урока осталось семь минут.

— Понятно. — Вздохнул я и, бросив короткий взгляд на площадку полигона, нехотя поднялся с нагретой нежарким осенним солнцем, лавки. — Тогда идем.

Заметив мой взгляд, Леонид неопределенно хмыкнул, и мы потопали в сторону главного корпуса.

— Осматривал будущее поле боя? — Поинтересовался Бестужев, которому явно не нравилось идти молча.

— Можно и так сказать. Кстати, я тут искал информацию о правилах поединков, но ничего не нашел, кроме обязательного присутствия представителя школы, в качестве судьи. У тебя нет сведений на этот счет? — Поинтересовался я.

— Да, какие там правила… — Махнул рукой Леонид. — Это же не официальная дуэль. Так, скорее жесткий спарринг. Бой до падения одного из противников, запрет на дистанционные техники.

— На все?

— Нет, конечно. Только на те, что бьют по площадям. Всяческие «хлысты» и «кулаки» с «таранами», разрешены. В общем, как-то так.

— Понятно.

— Волнуешься? — Поинтересовался Леонид.

— Не сказал бы. — Я в ответ пожал плечами. — Скорее, просто не хочу сделать что-то идущее вразрез с правилами. На кой мне нужны обвинения в неспортивном поведении, согласись?

— Это да… — Покивал Бестужев. — Кстати, о спорте. Ты не знаешь, куда делась Лина Громова?

— Хм… Нормально. И причем здесь спорт? — Не понял я.

— Так ведь, вчера, они с сестрой чуть ли не половине школы разболтали, что после уроков едут к тебе на тренировку. Вот, кстати, а что за тренировки?

— Да так, по рукопашке их подтягиваю. — Отмахнулся я. — А то стыдно даже. Вои, а в ближнем бою, один пшик.

— Я-асно. — Протянул Леонид. — Кхм. Я-то думал. Ну ладно. Так что случилось с Линой?

— Неудачно упала.

— Как это? — Не понял Бестужев.

— Ну… вот, как-то так. Упала, поломала ноги и руки. Да ничего, к пятнице ее Иннокентий Львович приведет в порядок, и госпожа Громова вернется, чтобы продолжить муштру вверенного ей подразделения.

— Упала. Неудачно. Ну да, ну да. — Тихо проговорил Леонид, и согласно покивал. — То-то, наверное, ее мамочка расстроилась. Небось, теперь и на тренировки к тебе пускать не будет.

— Расстроилась? Не знаю, может быть. Но, насчет тренировок… это решает дед. А боярина Громова такими мелочами, как пара переломов, не переубедить.

— Верю. — Хмыкнул Бестужев. — Отец мой, такой же. Особенно, когда дело касается серьезных тренировок. Говорит, без пота и крови не бывает результата.

— Что, и ноги-руки переломать не боишься? — Протянул я, и Бестужев кивнул.

Мы дошли до класса, и разговор, сам собой увял. Впрочем, главное было сказано и услышано…

Глава 3. Чистописание и угольки

Я сидел за столом в своем доме, и пытался понять логику этих долбанных бояр. Один устраивает из жизни внука полосу препятствий, другой подталкивает своего сына к тренировкам, на которых переломы рук и ног считаются рабочими моментами… Как, вообще, это сословие смогло выжить с такими-то нравами?!

Я фырчал, как закипающий чайник, бросая недовольные взгляды на узкий конверт кремового цвета, валяющийся на столе, и никак не мог успокоиться. Да уж, задал мне Бестужев задачку. Я ведь отказал ему в тренировках… и не учел, просто не понял, что эта завуалированная просьба исходила не столько от него самого, сколько от боярина Бестужева. Просчитался.

Вот, результат этого просчета сейчас и мозолил мне глаза. Аккуратный прямоугольник дорогой бумаги, лежащий на дубовой столешнице, надписанный от руки, четким уверенным почерком с сильным наклоном…

Полюбовавшись на витиевато выведенный адрес, я хмыкнул, вспомнив слова нашей учительницы по этикету, Агнессы Поляковой.

— Знаете ли вы, какое дело каждый боярин без исключения считает самым муторным? Рассылку личных приглашений на торжества. Будь то бал или прием, свадебный пир или именины, всем личным гостям, хозяин торжества обязан собственноручно написать приглашение и указать адрес получателя на конверте. От руки. И вам придется когда-нибудь заниматься тем же самым, так что не ленитесь в чистописании, дети. Ведь ваш почерк увидят влиятельнейшие люди нашего государства… — Приятный голос с мягким, почти незаметным киевским акцентом, округлое лицо и добрая улыбка. Ну прямо ангел во плоти… пока не провалишь какое-то из ее заданий. Стоило оконфузиться, и Агнесса превращалась в самую настоящую фурию. Ее боялись больше, чем изощренных наказаний тренера. Страшная женщина. Она могла смешать неудачника с грязью всего двумя словами и одним взглядом. Даже дед, уж на что старый солдафон, и тот старался держаться с нею подчеркнуто вежливо. Какое счастье, что занятия этикетом закончились еще до моего «появления» здесь. Хм…

Я вынырнул из воспоминаний Кирилла и вздохнул. Именно такой, лично подписанный конверт сейчас и лежал передо мной. Приглашение в городскую усадьбу Бестужевых, присланное от имени главы рода. Отвертеться можно, только улегшись в гроб или, на худой конец, оказавшись в коме.