Контракт с Господом (ЛП) - Гомес-Хурадо Хуан - Страница 67

Наемник встал и резко обернулся. К нему приближалась Андреа, готовая нанести удар, однако Альрик сам наотмашь ударил ее по лицу; на щеке Андреа вспыхнуло алое пятно - след его ладони. Андреа с размаху плюхнулась на песок, почувствовав под ягодицей что-то твердое.

Тем временем Альрик вцепился левой рукой в роскошные кудри Харель, рванул ее на себя, как морковку из земли, и притянул ее лицо к своему, словно в порыве внезапной страсти. Харель, как ни была ошеломлена, всё же нашла в себе силы с презрением плюнуть в глаза наемнику.

- Иди на хрен, кусок дерьма!

Немец вернул ей плевок, а потом занес правую руку с ножом и с силой погрузил его в живот Харель, наслаждаясь вытаращенными глазами и открытым ртом жертвы, пытающейся вздохнуть. Он провернул нож в ране круговым движением, а потом с усилием выдернул. На колени и ботинки наемника хлынул поток крови, и он с отвращением оттолкнул Харель.

- Нееет!

Наемник повернулся к Андреа. Та как раз подобрала упавший пистолет и пыталась понять, как, черт возьми, снять его с предохранителя, когда чавканье ножа, разворотившего внутренности Док, и предсмертный хрип ее любимой заставили Андреа поднять голову. Девушка истошно завизжала и нажала на курок.

Автоматический пистолет подпрыгнул в ее руках, и пальцы онемели - она никогда в жизни не держала в руках оружия, вот и результат. Пуля прошла рядом с наемником, не задев его, и врезалась в дверцу хаммера. Альрик, выкрикнув что-то по-немецки, набросился на Андреа. Та выстрелила еще три раза, почти не глядя.

Первая пуля прошла мимо.

Вторая взорвала шину внедорожника.

Третья влетела прямо в раскрытый рот наемника; тот навалился на девушку всем своим весом в девяносто четыре килограмма, однако руки его бессильно повисли, не пытаясь более вырвать у нее пистолет и задушить. Затем он рухнул навзничь, всё еще пытаясь что-то сказать и выплевывая из открытого рта фонтаны крови. Андреа увидела, что пуля раздробила ему несколько зубов. Она отступила в сторону, по-прежнему угрожая ему пистолетом. Она до сих пор не могла поверить, что только что застрелила человека, это произошло случайно; рука у нее дрожала, пальцы не слушались, а плечо до сих пор болело после падения. Она молча смотрела на него - и ждала.

Немец умирал в течение невыносимо долгой минуты. Пуля разорвала шейную артерию, застряв в горле, и он захлебнулся собственной кровью, заполнившей трахею.

Убедившись, что Альрик больше не опасен, Андреа бросилась к Харель, истекавшей кровью на песке. Она заставила ее сесть, стараясь не смотреть на выпадающие из огромной зияющей раны рваные внутренности, которые Харель тщетно пыталась затолкать обратно.

- Держись, Док. Скажи мне, что надо сделать, и я сделаю все, что в моих силах. Хотя я по-прежнему считаю, что тебе нужно как следует надавать по заднице за то, что ты мне врала.

- Не трудись, - слабым голосом остановила ее Харель. - Со мной всё кончено. Поверь мне. Я врач.

Андреа зарыдала, уткнувшись лбом ей в плечо. Док отняла руку от раны и сжала в своих ладонях руку журналистки.

- Нет! - воскликнула та. - Скажи мне, что это неправда.

- Я и так уже достаточно тебе наврала. Но я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделала.

- Всё, что пожелаешь!

- Я хочу, чтобы через минуту ты вернулась в хаммер и двинулась на запад по этой гребаной дороге. Сейчас мы, видимо, находимся в ста пятидесяти километрах от Акабы, но ты сможешь добраться до шоссе через два часа, - она ненадолго замолчала, стиснув зубы от приступа нестерпимой боли. - Когда доберешься, поворачивай на север, а если встретишь попутку, бросай хаммер и попроси, чтобы тебя подвезли. В машине установлено GPS-устройство, а я хочу, чтобы ты исчезла. Поклянись, что сделаешь это.

- Клянусь.

Харель забилась в агонии. Силы ее таяли с каждой минутой, пальцы, сжимавшие руку Андреа, всё больше слабели.

- Видишь, я не должна была открывать тебе своего настоящего имени. Прошу тебя сделать для меня кое-что еще. Назови меня по имени. Никто никогда не называл меня так...

- Чедва.

- Повтори громче...

- Чедва!

Спустя четверть часа глаза Чедвы Харель навсегда закрылись.

Рыть в песке могилу руками оказалось для Андреа тяжелейшим испытанием. Даже не столько из-за физических усилий, сколько из-за того неподъемного бремени, что лежало у нее на душе. Ей до сих пор не верилось в то, что случилось, а в виски стучала лишь одна мысль: что она, Андреа, отчасти оказалась причиной гибели Чедвы. Могила получилась совсем неглубокой, всего в три ладони, и Андреа обложила ее кругом камней, отметив автомобильной антенной.

Закончив, Андреа поискала в машине воды, но безуспешно. Она нашла лишь ту, что осталась во фляжке наемника, заполненной на три четверти. Она также забрала его фуражку, хотя пришлось уменьшить ее с помощью булавки, обнаружившейся в ее собственном кармане, иначе она падала. Андреа также вытащила из одного разбитого окна рубашку, а из багажника хаммера - тонкую стальную трубку, и с помощью еще двух дворников с ветрового стекла соорудила примитивный зонтик.

Она вернулась на дорогу, с которой хаммер съехал на несколько метров. К несчастью, когда Док заставила ее поклясться, что она вернется в Акабу, она не знала о пробившей шину пуле, потому что лежала на спине. Хотя Андреа и попыталась сделать вид, что исполняет обещание (но дело было вовсе не в этом), она не смогла в одиночку поменять колесо, потому что как ни искала, не обнаружила в хаммере домкрата. На этой неровной местности машина без переднего колеса не проехала бы и сотни метров.

Андреа посмотрела на запад, где едва виднелась дорога - тонкая полоска более светлой земли, змеившеяся между дюнами.

Сто пятьдесят километров под палящим солнцем, и почти сто до шоссе. По меньшей мере два дня на сорокаградусной жаре, а раньше можно и не мечтать на кого-нибудь наткнуться. А воды не хватит и на шесть часов. Это если еще я не потеряю из вида эту почти неразличимую дорогу и если не натолкнусь на этих сукиных детей, когда они потащат Ковчег обратно.

Она посмотрела на восток, где на песке отчетливо виднелась колея от колес хаммера.

В двенадцати километрах в этом направлении есть машины, вода и репортаж века, подумала она, отправившись в путь. Не говоря уже о куче людей, которые хотят меня убить. Но есть еще и вероятность вернуть свой жесткий диск и помочь священнику.

Хотя... будь я проклята, если знаю как.

ЗАЛ РЕЛИКВИЙ, ЗА МЕСЯЦ ДО ЭТОГО

- Приложить к руке лед? - спросил Чирин.

Фаулер вытащил из кармана платок и обернул вокруг пальцев, которые кровоточили от порезов. Он покосился на брата Чезарео, который был занят восстановлением ниши, только что разрушенной ударом кулака Фаулера, и приблизился к шефу Священного Союза.

- И чего же ты хочешь от меня, Камило?

- Хочу, чтобы ты его привез, Энтони. Если он существует, то место для Ковчега - комната в пятидесяти метрах под землей, в Ватикане. Сейчас неподходящий момент, чтобы отпускать его в мир, он может попасть не в те руки. Даже в такие, которые не признают его существование.

Фаулер в холодной ярости стиснул зубы, наблюдая за манией величия Чирина - или того, кто стоял над ним, может, и самого Папы - которые решили судьбу Ковчега. То, о чем он просил, легко на его плечи тяжким грузом. Риски подобной миссии трудно было сосчитать.

- Мы сохраним его, - настаивал Чирин. - И мы умеем ждать.

Фаулер кивнул.

Он отправится в Иорданию.

Но он был в состоянии принимать собственные решения.

РАСКОПКИ. Четверг, 20 июля 2006 года. 09.23