Контракт с Господом (ЛП) - Гомес-Хурадо Хуан - Страница 2

- Конечно, он почти не разговаривает с тех пор, как мы потеряли свой дом, но он не сумасшедший. Он здесь по ошибке. Прошу вас. Если вы его выпишете, я... Позвольте предложить единственное, что у нас осталось.

Она положила на кровать сверток, стараясь не дотронуться до трупа, и осторожно развернула покрывавшие его газеты. Даже в скудном освещении палаты стены озарил золотистый блеск.

- Она хранилась в семье моего мужа многие поколения, доктор Грауз. Я бы скорее умерла, чем с ней рассталась. Но мой сын, доктор, мой сын...

И тут женщина зарыдала и упала на колени. Молодой врач едва это заметил, потому что не отрывал взгляда от лежащего на кровати предмета. Однако его губы смогли приоткрыться на достаточный промежуток времени, чтобы уничтожить надежды мужа с женой.

- Ваш сын мертв. Уходите.

Женщина сумела немного прийти в себя, когда выйдя на улицу почувствовала на лице мороз. Она обняла мужа и быстро пошла прочь, понимая, что настал комендантский час. Она могла думать лишь о том, чтобы они вовремя вернулись ко второму сыну, который ждал на другом конце города.

- Бежим, Йозеф. Скорее!

Их шаги по снегу становились всё быстрее и быстрее.

В своем кабинете в больнице доктор Грауз рассеянно взял телефонную трубку, лаская пальцами этот странный предмет. Он даже не взглянул в окно, когда через несколько минут услышал сирены автомобилей СС. Помощник что-то сказал про беглых евреев, но доктор не обратил на него внимания.

Его разум был слишком занят приготовлениями к операции маленького Коэна.

Действующие лица

Энтони Фаулер, агент ЦРУ и Священного Союза. Американец.

Отец Альберт, бывший хакер. Системный аналитик ЦРУ и связной с разведслужбой Ватикана. Американец.

Брат Чезарео, монах-доминиканец. Хранитель Зала Реликвий в Ватикане. Итальянец.

Камило Чирин, главный инспектор. Тайный глава Священного Союза, службы внешней разведки Ватикана.

Андреа Отеро, журналистка газеты "Эль Глобо". Испанка.

Раймонд Кайн, мультимиллионер и владелец холдинговой компании. Неизвестной национальности.

Джекоб Расселл, первый помощник Кайна. Британец.

Орвилл Уотсон, консультант по борьбе с терроризмом и владелец "Глобалинфо". Американец.

Доктор Хайнрих Грауз, нацистский участник геноцида. Австриец.

Сесил Форрестер, археолог, специалист по библейской тематике. Американец.

Давид Паппас, Гордон Дарвин, Кира Ларсен, Стоув Эрлинг и Эзра Левин - помощники Сесила Форрестера.

Модженс Деккер, начальник службы безопасности экспедиции. Южноафриканец.

Алдис Готтлиб, Альрик Готтлиб, Теви Ваака, Пако Торрес, Льюис Мэлони и Мария Джексон - взвод Деккера.

Доктор Харель, врач экспедиции. Израильтянка.

Томми Айхберг, водитель.

Назим и Харуф, из вашингтонской ячейки.

О., Д. и В., из сирийской и иорданской ячеек.

Хакан (Шприц) - руководитель трех террористических ячеек.

РЕЗИДЕНЦИЯ ХАЙНРИХА ГРАУЗА. Четверг, 15 декабря 2005 года. 11.42

Священник старательно вытер ноги о коврик перед дверью дома чудовища. Он искал этого человека почти четыре месяца и почти две недели наблюдал за ним, чтобы найти его убежище. Теперь он окончательно убедился, что это действительно тот самый человек, и настало время пойти в атаку.

Он терпеливо ждал несколько долгих минут. Грауз в середине дня всегда открывал дверь не сразу, возможно, потому что дремал на диване. В эти часы на тихой пешеходной улице почти никого не было. Добрые соседи со Штайнфельдштрассе были на работе, далёкие от мысли, что в доме номер шесть с голубыми занавесками на окнах отдыхает перед телевизором нацистский преступник.

Наконец, шум задвижки дал понять, что дверь откроется. В дверь просунулась голова старца почтенного вида, похожего на дедушку из рекламы конфет.

- Да?

- Добрый день, герр доктор.

Старик сверху донизу окинул гостя неприязненным взглядом. Это был священник лет пятидесяти, высокий и худощавый, с лысой головой, в сутане и черном пальто. Он стоял на пороге с достоинством телеграфного столба, сверля хозяина зелеными глазами.

- Полагаю, вы ошиблись, святой отец, - ответил тот. - Я никакой не доктор. Я бывший водопроводчик, сейчас на пенсии. Кстати, я уже пожертвовал на нужды прихода, так что прошу меня извинить...

- Разве вы не Хайнрих Грауз, знаменитый немецкий нейрохирург?

Старик на секунду задержал дыхание. Кроме этого промаха не было ни жеста, ни малейшей детали, которая могла бы его выдать. Но для священника этого было достаточно. Это стало окончательным доказательством.

- Мое имя Хандвурц, святой отец.

- Мы оба знаем, что это не так. А теперь позвольте мне войти и показать вам кое-что, - ответил священник, поднимая левую руку, сжимавшую небольшой черный чемоданчик.

Вместо ответа старик открыл дверь и прихрамывая отправился на кухню. Половицы протестующе заскрипели под его шагами. Священник последовал за ним, не обращая внимания на окружающую обстановку. Он уже изучил ее, заглядывая в окна дома, и теперь знал наизусть, где и как расставлена в доме дешевая мебель. Так что теперь он шел, не спуская с нациста глаз и буравя взглядом его спину. Старик плелся, шаркая и прихрамывая, однако священник видел, с какой легкостью он таскает в сарай мешки с углем; силе этого старика мог бы позавидовать человек на полвека его моложе. Несомненно, Хайнрих Грауз был еще очень и очень опасен.

Маленькая кухня представляла собой темное помещение, насквозь пропахшее карболкой. Вся ее обстановка состояла из газовой плиты, свисавшей с потолка связки лука, круглого стола и пары разномастных стульев. Грауз вежливым жестом указал гостю на один из них. Сам он, прежде чем сесть, пошарил в кухонном шкафчике, достал оттуда два стакана, наполнил их водой и поставил на стол. Стаканы с водой стояли прямо на голых сосновых досках столешницы, такие же бесстрастные, как хозяин и гость, которые больше минуты пристально изучали друг друга.

Старик был одет в красный фланелевый халат, рубашку и поношенные хлопчатобумажные брюки. Двадцать лет назад он начал терять волосы, и теперь его голова почти совершенно облысела, а жалкие остатки волос были совершенно седыми. Большие круглые очки, которые он носил, безнадежно вышли из моды задолго до того, как рухнул коммунизм. Слегка отвисшая нижняя губа придавала его лицу обманчивое выражение добродушия.

Однако священника это не обмануло.

Робкие лучи декабрьского солнца создавали между окном и столом подобие коридора света, в котором плавали тысячи пылинок. Одна из них опустилась на элегантный рукав духовного лица. Священник щелчком смахнул её, не глядя.

От нациста не укрылась непоколебимая уверенность этого движения. Но ему требовалось время, чтобы прийти в себя, поэтому он снова изобразил равнодушие.

- Не желаете ли чего-нибудь выпить, святой отец?

- Я не хочу пить, доктор Грауз.