Двести лет вместе. Часть вторая - Солженицын Александр Исаевич - Страница 67

В 1936 на VIII съезде Советов СССР Молотов по велению Сталина (отличиться перед Западом от Гитлера?) произнёс такую тираду: «Наши братские чувства к еврейскому народу определяются тем, что он породил гениального творца идей коммунистического освобождения человечества» – Карла Маркса, «что еврейский народ, наряду с самыми развитыми нациями, дал многочисленных крупнейших представителей науки, техники и искусства (что несомненно, и уже сказалось в советские 30-е годы, и ещё более проявится в послевоенные. – А.С.), дал много славных героев революционной борьбы… и в нашей стране – выдвинул и выдвигает всё новых и новых замечательных, талантливейших руководителей и организаторов во всех отраслях строительства и защиты дела социализма»[826].

Курсив – мой. Безусловно – цель тут была пропагандная. Но заявление Молотова – соответствовало обстановке. А «защита дела социализма» – это все годы были: ГПУ, армия, дипломатия и идеологический фронт. Охотное участие столь многих евреев в этих органах продолжалось и в ранних и в средних 30-х годах, до 1937-38.

Мы ограничимся лишь кратким обзором наиболее важных постов и имён, появившихся, главным образом, именно в 30-е годы, – по привременным газетам, более поздним публикациям и по новейшим еврейским энциклопедиям. Разумеется, такой обзор, осложняемый тем, что немаловажное национальное или безнациональное самоощущение действующих лиц нам неизвестно, – может содержать и частные ошибки и никак не исчерпывает полноты картины.

Вследствие разгрома «троцкистской оппозиции» персональный состав евреев в партаппарате – заметно поредел. Но та чистка партгосаппарата совсем не имела антиеврейской направленности. На виднейшем месте в Политбюро сохранялся Лазарь Каганович – одновременно и зловеще-беспощадный и анекдотически низкого уровня (а со середины 30-х и секретарь ЦК, и член Оргбюро ЦК, – как только единственно ещё Сталин). И трёх братьев своих он устроил на весьма крупные посты. Михаил Каганович – с 1931 ещё зампред ВСНХ, с 1937 уже нарком оборонной промышленности, затем по совместительству и авиационной. Юлий, пройдя ведущие партийные посты всё в том же Нижнем Новгороде, где и все братья, – стал заместителем наркома внешней торговли[827]. (А один брат был «фигура» в Ростове-на-Дону, совсем бесталанный. Напоминает сюжет Салтыкова-Щедрина, как брат Вооз Ошмянский устраивал на выгодный пост брата Лазаря.) – Но две этнически русских оппозиции в начале 30-х годов – Рыкова-Бухарина-Томского и Сырцова-Рютина-Угланова – были разгромлены Сталиным в опоре и на евреев-большевиков, черпая из них нужную замену. Каганович был основной и твердейшей опорой Сталина в Политбюро: требовал расстрелять Рютина (октябрь 1932-январь 1933) – но даже у Сталина это тогда сорвалось[828]. Чистка 1930—1933 мела – по русским элементам в партии.

В президиуме Центральной Контрольной Комиссии (ЦКК) после XVI партсъезда (1930) из 25 членов – евреев 10, в том числе: А. Сольц – «совесть Партии» (а в самые «расстрельные» годы, 1934—1938, и помощник Генерального прокурора Вышинского[829]), З. Беленький (это – сверх упомянутых трёх братьев Беленьких), А. Гольцман (тот самый перекидчик к Троцкому в вопросе о профсоюзах), яростная Розалия Землячка, опять брат М. Каганович, чекист Трилиссер, «воинствующий безбожник» Ярославский, Б. Ройзенман, уцелевший помощник Троцкого А. П. Розенгольц. – Если же сравнивать положение в ЦК партии в 20-е и ранние 30-е годы, то оно примерно не изменилось, – и в 1925 и после XVI партсъезда евреи составляли около одной шестой[830].

В верхах компартии и после XVII съезда («победителей») в 1934 в составе ЦК евреев оставалась шестая часть, в комиссии Партконтроля – около трети, сходно же в Ревизионной комиссии ЦК (а возглавлял её немалое время М. Владимирский. С этого момента ЦКК возглавлена Л. Кагановичем). – Такая же пропорция была тогда и в комиссии Советского Контроля[831]. – Заместителем Генпрокурора СССР пять горячих лет (1934—1939) был Григорий Леплевский[832].

Многие партийные посты не оглашались даже и в «Правде». Но на осень 1936 можно отметить: секретарь ЦК ВЛКСМ – Е. Файнберг[833], зав. отделом печати и издательств ЦК (вся идеология!) – Б. Таль (вместо Льва Мехлиса, целиком перешедшего на редакторство «Правды», а с 1937 – на замнаркома обороны и начальника Политуправления Красной армии).

Многих видим и на командных местных постах – таких, как СредАзбюро, крайком восточно-сибирский, первые секретари обкомов Немцев Поволжья, татарского, башкирского, томского, калининского, воронежского и ещё многих обкомов. – Вот Мендель Хатаевич (член ЦК с 1930), последовательно секретарь: гомельского, одесского, татарского, днепропетровского обкомов, средне-волжского крайкома, второй секретарь компартии Украины. – Яков Чубин – черниговского, акмолинского обкомов, шахтинского окружкома, потом – по Комиссиям Партийного Контроля – московской, крымской, курской, туркменской, а с 1937 – первый секретарь ЦК Туркмении[834]. – Не будем утомлять перечислением имён, но не упустим реальный вклад этих секретарей в общебольшевицкое дело – ещё и с поразительным географическим перепархиванием, как и в 20-е годы. Кадры – всё ещё немногочисленны и незаменимы, и в их перелётности нет заботы, что всякий новичок – чужой для каждой новой местности.

Ещё более реальное большевицкое управление – в руках наркомов. В 1936 мы видим в Правительстве 9 наркомов-евреев: знаменитый тогда, на весь мир гремевший наркоминдел Литвинов (в дружеских шаржах «Известий» его изображали рыцарем мира с копьём и щитом против зарубежной нечисти); не менее знаменитый, но только в пределах СССР, наркомвнудел Ягода; возносимый и всепрославляемый «железный нарком» железных дорог Лазарь Каганович; торговля внешняя – А. Розенгольц, его же мы отметили и в ЦКК; торговля внутренняя – И. Я. Вейцер; нарком совхозов – всё тот же М. Калманович (продкомиссар с конца 1917); лёгкой промышленности – И. Е. Любимов; здравоохранения – Г. Каминский (с частыми его поучительными полосами в «Известиях»); и опять же З. Беленький –КомиссияСовконтроля[835]. – В том же Правительстве много еврейских имён и среди замнаркомов, по разным наркоматам: финансов, связи, ж. – д. транспорта, водного, земледелия, леспрома, пищепрома, просвещения, юстиции (ещё один Сольц, Исаак), а среди важнейших замнаркомов: Я. Гамарник (обороны), А. Гуревич («внёс значительный вклад в создание металлургической промышленности в стране»)[836], Семён Гинзбург (замнаркома тяжпрома, потом нарком по строительству, потом министр строительства военных предприятий[837]).

С конца 1929 по начало 1931 произошёл тот самый «Великий Перелом». Предстояла палаческая коллективизация – и в этот решающий момент Сталин наметил на неё зловещего исполнителя Яковлева-Эпштейна, портреты его – и фото, и рисованные И. Бродским – тогда, и затем из года в год, крупнейше воспроизводились в газетах[838]. Вместе с уже известным нам М. Калмановичем он даже входил в высший правительственный Совет Труда и Обороны (где – Сталин, Молотов, Микоян, Орджоникидзе, Ворошилов, и мало кто другой)[839]. В марте 1931 на VI съезде Советов Яковлев делает и доклад о совхозном строительстве, и доклад о колхозном строительстве (губительстве всей народной жизни)[840]. На этом славном пути разорения России среди сотрудников Яковлева мелькают и замнарком В. Г. Фейгин, и члены коллегии Наркомзема М. М. Вольф, Г. Г. Рошаль, как и другие там знатоки по крестьянскому делу. – В важную помощь Наркомзему – придан Зернотрест (выкачивать зерно для государства), председатель правления – М. Г. Герчиков, его портреты в «Известиях», ему поощрительно телеграфирует сам Сталин[841]. – С 1932 отделили от Наркомзема Наркомсовхозов – на него двинут М. Калманович[842]. – А председатель всесоюзного Совета колхозов с 1934 – Яковлев же[843]. А председатель Комитета заготовок – И. Клейнер (награждён орденом Ленина). – М. Калманович тоже побыл в грозные месяцы коллективизации замом наркомзема – но в конце 1930 его переводят в замы наркомфина и председателем правления Госбанка, ибо в денежном деле тоже нужна твёрдая воля. Председателем правления Госбанка поставят в 1934 Льва Марьясина, в 1936 Соломона Крутикова[844].