Жуков. Портрет на фоне эпохи - Отхмезури Лаша - Страница 3

Написание биографии Жукова сталкивается со многими проблемами и вызывает много вопросов. Первая из проблем – проблема источников – значительно упростилась после исчезновения с карты мира в 1991 году СССР. Теперь ученые получили в свое распоряжение полный, не изрезанный цензурой вариант мемуаров маршала. Своими воспоминаниями о нем поделились многие из тех, кто знали его в личной жизни и по профессиональной деятельности. Сегодня можно опираться на журнал посещений сталинского кабинета в Кремле. Российский историк С.И. Исаев представил подробную хронологию деятельности Жукова во время войны. Два этих документа позволяют исправить много ошибок и лжи. В чисто военном плане публикация значительной части приказов, изданных Ставкой Верховного главнокомандующего, Государственным Комитетом Обороны (ГКО), Генеральным штабом и командованием фронтов, позволяет лучше разобраться в целях, особенностях и результатах операций. Благодаря этому сегодня можно прояснить подлинную роль Жукова в советской победе; роль, изрядно затемненную ссорами между генералами и постоянным переписыванием истории при каждом новом хозяине Кремля. Также стали частично доступны архивы НКВД-МГБ и военной разведки ГРУ. Изданная в 2001 году под эгидой В. Наумова масса документов прояснила период с 1946 по 1974 год, которого Жуков не касается в своих «Воспоминаниях». Среди этих документов – протоколы Октябрьского (1957) пленума ЦК, который окончательно отправил Жукова в отставку, а также документы, проливающие свет на причины его первой опалы в 1946 году. Этот труд входит в масштабную серию «Россия. ХХ век. Документы», основанную Александром Яковлевым (1923–2005), правой рукой Горбачева и идеологом «перестройки». Данная серия, насчитывающая 70 томов, стремится показать преступления, совершенные против своего народа Сталиным, коммунистической партией и ее различными карательными органами. Документы, собранные в этих томах, позволяют нам не только определить место Жукова в тоталитарной системе, подобной которой не знала история, но также осветить некоторые аспекты его личной жизни и понять взаимоотношения между этим государством и его лучшим полководцем.

Неоценимую помощь нам оказала наша московская помощница Инна Солодкова, работавшая в «Ленинке» (Российская государственная библиотека), в Подольске (военный архив) и в Химках (газетные архивы). Если бы не она, эта книга имела бы менее обширную и менее солидную базу. Также помощь нам оказал специалист по сталинской эпохе, профессор Олег Хлевнюк, бывший для нас нитью Ариадны в лабиринтах Советского государства. Степан Микоян, сын Анастаса Микояна, бывшего министром при Сталине и Хрущеве, любезно предоставил в наше распоряжение неопубликованную часть мемуаров своего отца. Сахаровский центр передал нам рукопись неизданных воспоминаний Никифора Гурьевича Конюхова «Все это было», помогающих понять террор 1937 года. Социолог Лев Гудков, директор московского «Левада-центра», сообщил нам результаты социологических опросов, позволяющих оценить степень популярности маршала в современной России. Всех этих людей и эти организации мы горячо благодарим за содействие.

Часть мемуаров советских государственных деятелей, которые мы широко использовали, взята нами из сети Интернет; иногда в них нет разбивки на страницы. В таких случаях мы указывали электронный адрес и дату использования.

Часть первая

От царя к Сталину

Глава 1

Дядя Миша, или роман о детстве. 1896-1914

19 ноября 1896 года по юлианскому календарю (1 декабря по григорианскому, «новому стилю») в деревне Стрелковка на большой печи в своей избе Устинья Артемьевна Жукова родила младенца мужского пола. Из-за высокой смертности среди новорожденных Устинья поспешила окрестить сына в церкви Угодского Завода на следующий же день после того, как он издал первый крик. Крестил ребенка отец Василий Всесвятский, тремя годами раньше обвенчавший Устинью с ее мужем, Константином Жуковым. Расположенное в 4 км от Стрелковки село Угодский Завод, переименованное в 1974 году в Жуково, а в 1996 году – в Жуков[4], было волостным центром Малоярославецкого уезда, расположенного на северной границе Калужской губернии. До Москвы от него 110 км; зимний путь до нее занимал три дня, а с 1874 года, когда к Малоярославцу была подведена железная дорога,  – шесть часов.

В соответствии с православной традицией ребенок получает имя на восьмой день жизни, и часто родители выбирают из имен нескольких святых, чья память почитается в этот день. 26 ноября (по юлианскому календарю) в России празднуется день Георгия Победоносца – покровителя воинов и Москвы. Устинья Артемьевна и ее супруг Константин Артемьевич не нарушили традицию: ребенок станет Георгием Константиновичем Жуковым. Воин, который в декабре 1941 года спасет «матушку Москву» от «немецко-фашистских варваров», не мог получить лучшего имени. Тот же самый Георгий добьет в Берлине гитлеровского дракона – худшее бедствие, навалившееся на Россию со времен монгольского нашествия, и многие из тех 30 миллионов человек, что пройдут Великую Отечественную войну в рядах Красной армии, увидят в этом религиозный смысл. Имя святого покровителя маршала Жукова станет одним из тех элементов, вокруг которого начнет складываться культ его личности, особенно среди ветеранов войны. И оно же будет использовано сначала Сталиным, а затем Хрущевым для того, чтобы в 1946-м и 1957-м сбросить его обладателя с Тарпейской скалы советского Капитолия. По мнению большевиков – путчистов, постоянно одержимых страхом быть низвергнутыми в результате другого путча и в каждом военном видевших Бонапарта,  – нельзя безнаказанно называться Георгием Победоносцем.

Вплоть до пятнадцати лет сына Устиньи Артемьевны и Константина Артемьевича будут звать Егором. Став взрослым, он всегда будет отмечать день рождения не 1-го, а 2 декабря. Эта же дата выгравирована и на табличке ниши в Кремлевской стене, где покоится его прах. Различие в датах объясняется введением большевиками 31 января 1918 года нового календаря. Старый, юлианский, отставал от нового, григорианского, на двенадцать дней в XIX веке и на тринадцать в XX. Будущий маршал, родившийся почти на стыке двух веков, неизвестно почему решил, что разница в тринадцать дней ему подходит больше.

В том же декабре 1896 года Владимир Ильич Ульянов, уже лысый и бородатый, но еще не Ленин, отбывает четырнадцатимесячное заключение в петербургской тюрьме за издание подрывной газеты «Рабочее дело». Ему 26 лет. Сидя в одиночной камере, он занимается редактированием своей работы «Развитие капитализма в России» и разрабатывает новые планы для основанной им крохотной группки Союз борьбы за освобождение рабочего класса. Иосифу Виссарионовичу Джугашвили 18 лет, и он еще не слышал об Ульянове. Сам он пока еще не называет себя Сталиным, а в качестве псевдонима выбирает кличку кавказского бандита, романтического героя из запрещенного романа – Коба. В 1896 году Джугашвили-Коба пишет стихи в общежитии Тифлисской семинарии и участвует в первых тайных собраниях городских рабочих. В этом году семнадцатилетний Лев Давидович Бронштейн учится в гимназии в городе Николаев (на территории нынешней Украины). Будущий Троцкий еще далек от исторического материализма и жадно проглатывает журналы, ведущие непрекращающуюся полемику с марксизмом, такие как «Русское богатство». Будущий нарком обороны Ворошилов старше Жукова на пятнадцать лет, а Тухачевский, один из военных гениев XX века и один из отцов Победы 1945 года,  – на три. У ближайших соратников и конкурентов будущего маршала – Тимошенко, Конев, Василевский и Рокоссовский – разница в возрасте с ним составляет несколько месяцев.

В 1896 году Россия еще не слышала об этих неизвестных пока молодых людях, которые совершат в ее жизни такой переворот, каких было мало в истории человечества. Страна все еще обсуждает случившуюся полгода назад катастрофу на Ходынском поле, отбросившую зловещую тень на династию Романовых. Коронация Николая II обещала стать пышной. На торжества позвали и простых москвичей. Для них устроили огромный буфет на краю расположенного недалеко от Петровского парка Ходынского поля, использовавшегося для учений войск. К 5 часам утра на поле собралось 500 000 человек, оказавшихся в западне на слишком тесном пространстве. Растерянные власти, с чьей стороны эта ошибка была не последней, пассивно наблюдали за происходящим. Возникший слух – дескать, царских подарков на всех не хватит – спровоцировал давку, а затем панику. Началась дикая схватка за то, чтобы выжить. Сразу после трагедии число погибших определили в 1389 человек; раненых было несколько тысяч. По улицам города катили телеги, нагруженные трупами, и растекались массы оборванных, растрепанных людей с расцарапанными лицами: мужчин, женщин, детей. Весь год говорили только о том, что у царя не нашлось ни единого слова сострадания к своим подданным, что вечером того дня, когда произошла трагедия, он, в соответствии с протоколом торжеств, отправился на бал, устроенный в его честь французским послом маркизом де Монтебелло. На какой же планете живет Николай Романов? И каким будет его царствование, кровавое начало которого так зловеще напоминало трагедию, омрачившую торжества в честь бракосочетания Людовика XVI и Марии-Антуанетты?