Злая сказка - Соловьев Антон - Страница 31

Догорал закат. Волк пил вино и смотрел на опушку леса.

— Лья-эн-я-хашь. Намерья-ль-я-э. Намерья-ль-я-э иль-хашь наррэ.

— Шаммэ! — прошептал Шай-Ама.

— Я рад, что тебе понравилось. Ведь у Первых, чей путь ты принял сначала, так принято. Прощальная строка. Ты доволен?

— Да. Теперь я могу идти спокойно.

— Какой ты путь изберешь в том мире, откуда пришел ко мне?

— Путь смерти другим от моей руки. Так начнется мой новый путь.

— Ты повторяешь дорогу других Посланников. Не скажу, что так должно быть. Просто ты повторяешь.

— Неужели и путь Одэнера?

— Да, того, кого я звал «самхрэ».

— Лучший из избранных?

— Да. И запомни: ты сам решил стать Посланником. Дух твоего Меча уже живет своей жизнью. Тебе придется лишь осознать это для самого себя.

— Волк, почему все после тебя выбирают путь Тени?

— Не знаю, — пожал плечами Волк. — Может быть, так проще начать. А может... А может, правы те, кто говорит о том, что внешнее проявление лишь кривое отражение сущности. Кто знает?

— Добрые злы, злые добры.

— Все не так, послушник, совсем не так просто. Но ты поймешь. Поймешь, когда будешь умирать в пустыне, ища свой духовный Меч. Ты поймешь это. Чтобы научиться щадить, нужно по крайней мере хотя бы один, один-единственный раз ударить. Ты сделаешь это не раз. А сейчас давай сходи еще за вином. Не как послушник. Я просто прошу тебя. Тащи сразу два кувшина. С рассветом ты снова станешь моим гостем. А потом уйдешь.

Шай-Ама проснулся еще до рассвета. Волк, похоже, не спал всю ночь. Шай-Ама застал его сидящим на пороге дома с чашкой кофе.

— Скажи напоследок: я был не хуже других?

— Для меня нет ни лучших, ни худших. Но я знаю, как похвалить тебя. Ты был как Одэнер. Тебе это важно?

— Да.

— Значит, я не ошибся.

— В чем?

— Вы братья по духу. Вот в чем.

— Да, это так. Мы с ним встретимся?

— Много раз.

— Скажи, он такой же, как я? Не Первый?

— Да. Он тоже пришел из Тьмы. Он тоже учился у Творца. Но не в этом суть. Просто люби его.

— "Люби"... Это страшно — кого-то любить?

— Да, потому что терять того, кого любишь, сложнее.

— Значит...

— Увидишь сам.

Он выехал из леса. Все в той же своей одежде. Под ним был конь, которого также не коснулись годы. А на его полушубке был белый крест. Как и раньше. После долгих лет вечного лета Шай-Ама было очень холодно. Он подъехал к мосту, разделяющему Менгер и Савал. У моста было пятеро братьев-воинов. Четверо молодых и главный лет под пятьдесят.

— По благословению...

— Мы рады, что ты помнишь старую формулу. Грамоту!

— По благословению! — упрямился Шай-Ама.

— Ты похож! Нет, ты правда похож на одного брата-воина. Но он погиб в огне обители, когда ее подожгли еретики, чтобы убить святого Толия, мученика во имя Творца. Я служил с тем воином в обители святого Ибрамиуса.

— Я он и есть. — Шай-Ама был спокоен.

— Ты?

— Да, это я. Более того, я сжег эту обитель.

— Но... Нет, ты не должен выглядеть так... Прошло двадцать пять лет.

— И я вернулся.

— Зачем? — растерянно спросил старший брат-воин.

— Чтобы убивать.

— Демон! Убейте его!

Крик захлебнулся в крови. Через несколько ми— нут все братья-воины, сторожившие переправу, были мертвы.

Путь Шай-Ама держал в сердце Савала. Там, где наместник, провозгласивший себя королем, собирал войско для битвы с Менгером. И по древнему преданию слуг Тени, к которым обратился Савал, отчаявшись защититься от власти Менгера, явится с севера всадник. Он слуга Света, но суть Тень. С белым крестом на груди и на бурой лошади. Он явится из небытия. И Тень будет править этим миром, ибо горстка отчаявшихся храбрецов станет с ним победоносной армией. Так говорило предание Тени. А на восьмой день своих скитаний по Савалу, Шай-Ама явился в Талбек, оплот мятежников Савала. И путь его был с севера Савала. Его верный конь неожиданно пал. И он взял бурую клячу на ближайшем постоялом дворе. Так рождалась легенда. Легенда о короле-чернокнижнике из далекой страны. Легенда, которую напишут в священном тексте победители, дети Великой Тени Савала.

Олег. Чужак

День с самого утра обещал быть удачным. Хорошее настроение не портил даже тот факт, что в его убежище, а именно так называл Олег свою квартиру, вторгся наблюдатель. Он был не первым, однако все равно это событие оставляло в душе какое-то неприятное ощущение. Страж на двери сообщил о том, кто был, когда и сколько находился в квартире. Но это все мелочи. Пусть детишки играются. По большому счету особых секретов в доме Олега не было. Наблюдателю даже хватило мужества посмотреть на себя в Истинное Зеркало. Что ж, если он моментом не смылся из квартиры, то человек он неплохой. В конце концов это его работа. Сегодня после трехдневной разлуки он увидит Ветерок или, как зовут ее в этом мире, Машу. Олег не знал, почему так сильно привязался к ней. Возможно, причина крылась в том, что она слишком уж была похожа на Танцующую На Гребне Волны. Хотя внешнего сходства не было никакого. Его прежняя любовь была женщиной утонченной. Во всех воплощениях она представала изысканной светской дамой с каскадом иссиня-черных волос. Но по характеру Ветерок напоминала ее. К тому же обе они были художницами, да и картины их чем-то были похожи. Но Маше нравилась простая современная одежда, держалась она легко и непринужденно. Иногда Олег даже чувствовал угрызения совести, поскольку за многие века полюбил другую. Разные случайные связи, женитьба. Все это было не в счет. Он полюбил ее всей своей сущностью. И любовь эта была очень странной, поскольку в обществе Ветерка Олег терял всякий контроль над собой. Это настораживало. Так же настораживало, как и резкие перемены в настроении Маши.

Нет, к нему она относилась всегда ласково, даже слишком ласково, с самой первой встречи на квартире одного из его знакомых. Но что-то было не так. Олег много раз пытался рассмотреть Машу даже глубже, чем первые уровни истинного зрения. Там была какая-то очень странная и замысловатая защита. Сломать ее в принципе было можно. Но вот как на это прореагирует Маша? Запросто может обидеться. Тем более она из Второго поколения, а значит, за Олегом было преимущество.

Смущал Олега и один странный случай. Когда в постели Маша вдруг неожиданно разрыдалась. Слезы текли ручьем, и Олег никак не мог понять причины. Когда он попытался выяснить, в чем дело, Маша лишь отчаянно замотала головой и сказала: мол, от избытка чувств. Но от радости не текут такие слезы. Олег знал по опыту. Так плачут от боли. От сильной боли, которую пытаются преодолеть. Скорее, даже от душевной, нежели физической. Но расспрашивать любимую было бесполезно. Время поджимало, и Олег заторопился на работу. По привычке выкурил трубку около подъезда и зашагал к метро. Сзади пристроился наблюдатель. Олегу нравилась такая спокойная и размеренная жизнь, строгий распорядок дня. По сравнению с предыдущими воплощениями это был отдых. Штиль. Штиль перед бурей. Отдых перед Битвой. На работе ничего особенно важного сегодня не было. Те три задания, что дал шеф, он сделал с легкостью. Ради одного даже съездил в командировку, чтобы лишний раз убедиться. Убедился: все шло нормально. День прошел в заботах, в разборе почты, разговорах по телефону. Начальник подкинул еще одно дело, не забыв похвалить и за последние. Денег в конверте Олег на этот раз не получил, но зато зарплата, даже по московским меркам большая, увеличилась еще на двести баксов. Пожалуй, это было даже лучше, чем деньги в конвертике. К тому же Олег никак не мог понять, куда ему девать такую прорву наличности. На его ежедневные расходы хватало с избытком. Родители сами были вполне обеспечены и жили за городом в хорошем доме. Хотя Олег никогда не забывал отдавать им часть денег. Разве что лет через десять можно вообще уйти с работы и наконец-то засесть за хорошую книгу. Этот вариант стоило обдумать, тем более что Шаграй подталкивал — выпустил отличную книжку, поэтичную, с множеством намеков на бессмертных. Просто класс! Олег знал, что один из его знакомых работает в издательстве. Надо бы поговорить относительно перевода книжки Шаграя на русский. Сейчас это не очень сложная проблема.