Восставший против Неба - Соловьев Антон - Страница 16

Рандис проснулся с первым же стуком, но пока что не спешил открывать дверь, пытаясь понять, кому же он понадобился среди ночи. Ещё с вечера его не покидало нехорошее предчувствие, и он даже собирался самолично присутствовать на операции «Певец», но по некоторым только ему понятным соображениям отказался от личного участия.

Стук в дверь стал более настойчивым. Девушка, лежавшая с ним в постели, перевернулась на другой бок, пробормотав что-то сквозь сон. Рандис достал из-под подушки ножны с кинжалом и, стараясь ступать как можно тише, направился к двери.

— Кого это принесло среди ночи? Пошли прочь!

У Рандиса очень хорошо получилось изобразить сонный подвыпивший голос. Хотя он после нескольких минут бодрствования чувствовал себя так, словно спал всю ночь.

— Это я, Вили, зашёл пожелать тебе спокойной ночи, — в тон голосу Рандиса ответили за дверью.

Рандис похолодел. Он ожидал всего, что угодно, только не этого. Вили — это условный сигнал, предупреждающий о больших проблемах. У Мечей Неба даже была поговорка «Вили придёт, беду принесёт».

— Что, Вили, не спится?

— Сна ни в одном глазу, — ответил за дверью весёлый голос.

— Тогда пошли пропустим ещё по кружечке эля на сон грядущий. Подожди меня внизу.

Агент, разбудивший Рандиса среди ночи, был молод. Рандис мог бы ему дать от силы лет двадцать. Какими судьбами его занесло в Мечи Неба — непонятно, да и не представляло сейчас особой важности. Ночь, как и все ночи под Небом, была тёмной. Единственным источником света на заднем дворе «Оленьего рога» осталась тоненькая полоска света, выбивавшаяся из-за приоткрытой двери. В таверне было шумно, веселье здесь обычно не прекращалось до самого утра. Это к лучшему: чем больше шума, тем меньше вероятность, что тебя подслушают.

Молодой агент явно волновался, но, рассказывая, тем не менее не повторялся и ни разу не сбился. Рандис молча слушал, теребя свою маленькую бородку. Если бы эта беседа происходила при свете дня, то молодой агент был бы весьма удивлён, заметив, как отхлынула краска с лица Рандиса. Когда при шедший закончил свой монолог, Рандис некоторое время просто молчал, продолжая терзать подбородок, а затем, без лишних слов, зашагал по улице. Молодой агент, обождав, пошёл в противоположном направлении: свою задачу он выполнил.

Рандис прекрасно ориентировался практически в любом из городов острова даже ночью. Что уж говорить о столице? Он шёл, стараясь не ускорять свой шаг, хотя мучительно хотел сорваться и побежать. Но выигранные бегом мгновения ничего не решали. Тем более все нужные распоряжения были отданы и без него. Такого провала один из ведущих агентов Меча Неба ещё не знал за всю свою жизнь. Он был не из тех, кто в подобных ситуациях в ярости начинает рубить головы направо и налево, — люди для него были слишком ценным материалом. Также он не привык задаваться вопросами типа «Почему это случилось?» и «Кто виноват?». Как это получилось, он уже знал, а «почему?» был сейчас несвоевременным вопросом. Что же касается того, кто виноват, то прямых виновных теперь не было в живых. Но если копать глубже, то они — всего лишь исполнители, агенты, действовавшие по его точным инструкциям. Он не предусмотрел всех вариантов, и ответственность за происшедшее целиком и полностью лежала на нём. Насчёт того, что сейчас нужно делать, у Рандиса твёрдых планов пока не было. Все зависело от того, успел ли певец выбраться из города. Но Рандис, будучи человеком здравомыслящим, понимал, что перекрывать все выходы из города бесполезно: если он справился с тремя агентами, то и в Терике певца давно уже нет. В случайности Рандис не верил.

Тильво проснулся от ноющей боли в раненом плече. Последнее, что он помнил из событий прошлого вечера: куча грязного тряпья в фургоне и бесконечная тряска. Не открывая глаз, Тильво прислушался к своим ощущениям. Ощущения же в свою очередь подсказали ему, что то место, где он сейчас находится, вот уже долгое время остаётся неподвижным. Тильво тут же открыл глаза и увидел грязный матерчатый потолок фургона. Повернув голову и оглядевшись по сторонам, певец окончательно убедился в том, что он действительно до сих пор находится внутри фургона. Женщины, которая спала в другом углу, он не увидел. Прислушавшись, Тильво сделал вывод, что находится далеко за пределами города.

Утренний ветер разносил запахи цветущей зелени, слышались голоса птиц. Также к звукам пробуждающейся природы примешивался стук топора. Тильво попытался встать, тут же сморщился от ударившей в плечо боли. Странно, вчера рана казалась ему пустяковой и совсем не беспокоила. Очевидно, эликсир, которым его снабдили посвящённые, помимо своей основной функции, нейтрализации ядов, также обладал обезболивающим действием. Теперь действие эликсира закончилось, и вместе с этим Тильво стал ощущать боль в плече. Помогая себе здоровой рукой, Тильво приподнялся и сел. Повязка, которую он второпях сделал в подвале дома Райманда, развязалась. На том месте, где была рана, на одежде он увидел внушительных размеров кровавое пятно. Кроме того, кровью была пропита и огромная тряпка, в которую он завернулся ночью. Снимать плащ и рубаху Тильво пока не решился: это подождёт. Перед ним стояла более важная задача: выяснить, кем же являются его спасители и почему они не разбудили его, чтобы выяснить, как он оказался в их фургоне.

Морщась от боли, Тильво вылез из фургона. Снаружи было позднее утро. Трудно сказать, сколько проспал певец. Тильво сделал несколько шагов и сразу почувствовал лёгкое головокружение: сказывалось ранение и потеря крови. Тильво не знал, что если бы не все тот же эликсир, то крови он потерял бы гораздо больше. Фургон стоял на обочине широкого, наезженного тракта. Вероятно, они ехали всю ночь, потому что Терика не было видно даже на горизонте. С правой стороны от дороги тянулась опушка леса, а с левой, сколько хватало взгляда, холмистая равнина, поросшая травой и полевыми цветами. Невдалеке паслись лошади. Около фургона какой-то человек рубил валежник, готовясь разжечь костёр, к Тильво он стоял спиной. Певец подошёл чуть ближе и, не придумав ничего более удачного, пожелал доброго утра.

Человек даже не вздрогнул. Он обернулся к Тильво и, широко улыбнувшись, ответил:

— И тебе того же. Надеюсь, что ты выспался.

— Да, — сказал несколько ошарашенный певец.

Во-первых, само по себе было удивительно, что хозяин фургона относился к присутствию Тильво, как к чему-то само собой разумеющемуся. Во-вторых, и это было большой удачей, хозяином фургона оказался тот самый бродячий кукольник, с которым он накануне познакомился за завтраком в «Пропащей душе». Этот факт несказанно обрадовал Тильво, так как молодая чета, составляющая труппу бродячего кукольного театра, с первых же мгновений приглянулась певцу. У Тильво сразу же появилась куча вопросов, и он, переминаясь с ноги на ногу, стоял, не зная, с чего начать. Не дожидаясь ответа, Эльвин продолжил заниматься костром.

— Я прошу прошения, что так бесцеремонно влез в ваш фургон вчерашним вечером.

— Не стоит извиняться. Все мы рано или поздно можем оказаться в подобной ситуации, — Эльвин отвлёкся от работы и стал разглядывать Тильво. — Когда моя супруга проснулась и увидела тебя в крови, она хотела тут же обработать рану, но я убедил её, что лучше всего дождаться момента, когда ты проснёшься.

— А где же сейчас Тэли? — полюбопытствовал Тильво.

— Тэли пошла за водой. За этим холмом, — Эльвин показал пальцем, — протекает небольшая речушка. Это недалеко. А я вот пока принёс дрова и занялся костром. Ты голоден?

— Как волк, — ответил Тильво, приветливо улыбнувшись.

— Если хочешь, то потом расскажешь мне о своих приключениях.

— Это невесёлая история.

— Надо думать. — Эльвин посмотрел на кровь, засохшую на одежде.

— А что это тебя вместе с Тэли вдруг ни с того ни с сего по несло ночью из города?

— Это тоже не очень весёлая история. Хочешь послушать, пока ещё не готов завтрак?