Владимирские просёлки - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 27

– Вот спасибо. Да вы дальше-то куда? Пешком? Не годится. Мы вас мигом.

Через пять минут к правлению подкатил грузовик. Александр Михайлович так начал обижаться нашему отказу, что пришлось залезать в кузов. Автомобиль рванулся навстречу выползающей из-за леса фиолетовой туче. Крупные дождины, сочетаясь с автомобильной скоростью, хлестали нас, подобно картечи. Но по земле, истомленной в зное, разливалась свежесть, прохлада и неизъяснимая легкость, от которой хотелось петь и орать несообразное.

Еще не скоро, недели через три дождь станет проклятьем. Пока он был благодатью, и люди поднимали навстречу золотистым, летящим из голубизны каплям просветленные улыбками и надеждой лица.

В Числовских Городищах мы постучали в крышу кабины.

Крупный дождь, успевший прибить пыль, но не успевший навести грязи, перестал. В воздухе сталкивались во время дождя, бились, раздроблялись друг о друга капли, порождая мельчайшую пыльцу. Теперь тонкая пыльца эта висела в воздухе, не опускаясь на землю. Она зажгла близкую, широкую, яркую радугу. Обрывки тучи торопливо уплывали в эту роскошную арку.

О Числовских Городищах в музее нам прожужжали все уши. Но интересны они, видимо, в том случае, если взять лопаты и начать планомерные, на научной основе, длительные раскопки. Тогда будут попадаться и арабские монеты, и черепные коробки, пробитые стрелами, и дубовые поленья, по которым можно судить, какие это были городища.

А так – село как село. В середине села прекрасно сохранился высокий вал, окруженный водой. То, что до сих пор стоит во рвах вода, и делает Городища уникальными. Ведь нигде больше этого нет. Но ни вал, ни вода не разбудили нашего воображения, потому что мы не знали, как и никто не знал в конкретности, что здесь происходило столько-то веков назад.

Другое дело – широкая и глубокая долина между Авдовой и Юрьевой горами, так называемое Липецкое поле. Оно начало погружаться в предсумеречную дымку, когда мы вступили на него. Именно здесь мог проезжать в свое время Руслан, восклицая знаменитые слова: «О поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями!»

Костей, правда, теперь не было видно. Обычное луговое разнотравье да низкий кустарник посреди долины – вот и весь пейзаж. Реку затянуло за эти века, кустарник обозначает, где было русло. Ведь ясно сказано в летописи: «Битва при реке Липеце». Однако мы невольно стали внимательнее смотреть под ноги, надеясь увидеть либо наконечник от копья, либо ржавый боевой топор, либо шишак от истлевшего шлема. Но только обломок деревянных граблей, явно более позднего происхождения, попался нам.

Теперь мы стояли на дне долины, как раз между двумя холмами, то есть на месте самой жестокой сечи. Русская земля впитала здесь потоки русской крови. Только русской, и никакой другой.

В конце концов все князья остались целы: и те, что разбежались, и те, что победили; долину же устилали мужицкие трупы. Ну ладно, если бы гибли мужики за свободу родины, за независимость нации, за высокие идеалы. Ну ладно, если бы гибли они в смертельной схватке с чужеземным войском, чтобы доказать и на последующие времена, что значит сила и удаль славянского топора. Но ведь ясно сказано в летописи: «Сын шел на отца, брат шел на брата, рабы на господ».

Я не склонен идеализировать нашу древность. Русские князья в течение многих столетий только и делали, что резали друг друга. Горше всех при этом доставалось простому люду. Вот и липецкая битва. Славу, что ли, принесла она русскому оружию? Благо, что ли, принесла она русской земле?

Однако пора, может быть, рассказать и самые обстоятельства битвы. Я читал о ней по Костомарову, Соловьеву и Карамзину, а также частично и по летописи. В результате прояснилось следующее.

Сыновья князя Всеволода Большое Гнездо – Константин и Юрий – спорили после смерти отца за место на суздальском престоле. Другой их брат, Ярослав, в это время сильно насолил Господину Великому Новгороду, перерезав обозную дорогу к нему и устроив мир. Родители из-за куска хлеба продавали в рабство своих детей, люди умирали с голоду на улицах и площадях. Мертвые валялись по дорогам, и собаки терзали их. Новгородцы посылали к Ярославу просить его к себе. Но тот задержал посланных людей и ничего не ответил. Тогда, по словам летописца, в Новгороде была великая печаль и вопль.

Тогда-то и явился у новгородцев Мстислав Удалой, решивший постоять за Великий Новгород. Ударил вечевой колокол, новгородцы взяли топоры. Мстислав объявил и вторую цель – навести мир между самими суздальскими князьями. Однако он предложил Ярославу решить все мирным путем.

Ярослав ответил: «Не хочу мира. Пошли, так идите – сто наших будет на одного вашего».

Вся Суздальская земля вооружилась. Из сел погнали на войну земледельцев. К суздальцам пристали муромцы и сбродные шайки восточных степей. У Мстислава тоже было сводное войско: с ним шли псковичи, смоляне и родной брат суздальских князей Константин.

Войска встретились на реке Липеце, близ города Юрьева, то есть там, где мы стояли теперь посреди летней, омытой недавним дождем, сумеречной долины.

Мстислав еще раз предложил мир: «Освободи мужей моих новгородских… Верни волости Новгородские. Возьми с нами мир и целуй нам крест, крови проливать не будем».

Ярослав отвечал: «Мир не хотим; мужи ваши у меня: издалека вы пришли, а вышли как рыбы насухо».

И снова воззвал терпеливый Мстислав: «Братья Юрий и Ярослав! Мы пришли не кровь проливать… Не дай бог дойти до этого. Мы пришли управиться между собою; мы одного племени…»

Ярослав отвечал: «Прийти-то вы пришли, а как-то думаете уйти?»

После этого он с братом и боярами затеял в шатре пир. Захмелевшие бояре подзадоривали молодых задиристых князей. «Князья Юрий и Ярослав, – кричали они, – никогда того не бывало, ни при отцах ваших, ни при дедах, ни при прадедах, чтобы кто вошел ратью в сильную Суздальскую землю и вышел бы из нее цел. Да хоть бы и вся русская земля пошла на нас, и Галицкая, и Киевская, и Смоленская, и Черниговская, и Новгородская, и Рязанская, – да и тогда ничего с нами не поделают; а что эти полки, – так мы их седлами закидаем!»

История умалчивает, какие речи вели в это время рядовые дружинники, расположившись станом возле шатра. Захмелевшие же князья захмелевшим боярам говорили: «Сам товар пришел в руки: достанутся вам кони, брони, платья; а кто человека возьмет живым – сам убит будет; хоть у кого и золотом будет шито оплечье – и того бей: двойная от нас будет награда! Не оставим в живых никого. А кто из полку убежит, да поймаем его, тогда прикажем вешать да распинать».

Потом, отпустив бояр, ухарцы князья принялись делить между собою волости побежденных: «Мне, брат Ярослав, – говорил Юрий, – Володимирскую и Ростовскую земли, а тебе – Новгород, а Смоленск – брату нашему Святославу, а Киев дадим черниговским князьям, а Галич – нам же!»

Ночью войска двинулись навстречу друг другу. Причем в стане новгородцев взыграли на трубах, и ратники вдруг дружно крикнули. От этого крика на суздальцев нашел будто бы переполох. Несколько времени враги смотрели друг на друга при утреннем солнце и не начинали битвы.

И в четвертый раз Мстислав отправил к суздальцам парламентеров: «Дай мир, а не дашь мира, то либо вы отсюда отступите на ровное место, а мы на вас нападем, либо мы отступим к Липеце, а вы на нас нападайте».

«Мир не принимаю и не отступлю, – ответил Ярослав, – вы прошли через всю нашу землю, так разве этой заросли не перейдете?»

Тогда Мстислав воззвал к войску: «Братья, гора нам не может помочь, и гора не победит нас; воззрите на силу честного креста и на правду: пойдем к ним!»

В его стане были славные витязи: Александр Попович со слугою Торопом и Добрыня Резанич, по прозванию Золотой Пояс. Проезжая между рядами воинов, князь призывал: «Братья, мы вошли в землю сильную: воззрим на бога и станем крепко… Не озирайтесь назад. Побежавши, не уйдешь. Забудем, братья, жен, детей и дома свои. Идите на бой, как кому любо умирать – кто на коне, кто пеший!»