Неизбежный грех (ЛП) - Кейтс Джорджия - Страница 1

Джорджия Кейтс

«Неизбежный грех»

Пролог

Стелла Блю Лоуренс

Семь лет

На мне розовый фартук и колпак повара, когда я занимаюсь самым любимым делом на земле – пеку шоколадное печенье с мамой. Я одновременно осматриваю отменный кусок теста, а также изучаю картинку с мальчиком из белого слоеного теста на упаковке, прежде чем повернуть её ей.

- Мама, смотри. У него колпак из слоеного теста, совсем как мой. Только мо      й красивее.

Все всегда красивее, когда оно розовое. Мама опрыскивает кастрюлю, которую мы используем под наше печенье.

- Думаю, ты права, твой намного красивее. Знала ли ты, что только лучшие шеф-повара в мире носят такие колпаки как твой?

Ничего себе. Этот колпак делает из меня лучшего шеф-повара в мире, значит, что печенье сегодня непременно получится самым вкусным, которое я когда-либо пекла.

- Твоя любимая песня.

Визжу я, когда начинает играть «Аманда». Мама говорит, что Boston поет эту песню только для неё. Да, должно быть, она права, ведь Аманда – её имя.

Когда мы готовим, мы всегда слушаем музыку, поэтому я слышала эту песню уже миллион раз. Я знаю текст наизусть, но я не понимаю о чем она. Мама говорит, что она рассказывает о взрослых вещах, и в один день я это пойму. Не думаю, что когда-нибудь захочу понимать, поскольку взрослые вещи заставляют мою маму плакать. Много плакать.

Тогда я пою её как умею, отчего она практически всегда смеется до упаду. Мне так нравится смотреть, как она смеется, ведь это значит «нет» слезам. Она слишком красива, чтобы так много плакать.

Она берет рулон из теста и делает вид, что это микрофон. Она так красиво поет. Все, что касается мама, является красивым.

Надеюсь, когда я вырасту, я буду похожа на нее.

В песне наступает момент, когда нет слов, играют лишь гитары, тогда она кладет свой импровизированный микрофон на стойку и нарезает ломтиками. Она всегда выполняет эту часть сама, поскольку говорит, что я слишком мала, чтобы пользоваться ножом. Моя работа заключается в том, чтобы раскатать тесто на небольшие шарики. Признаться, я не совсем сильна в этом. Одна получаются больше, другие – маленькие. Но она всегда хвалит меня, что я проделала отличную работу, даже если я недовольна собой.

- Можно попробовать тесто?

Она смотрит на меня своим «нет» взглядом.

- Пожалуйста… с большим количеством сахара на верхушке.

Что-то не припомню, чтобы она объясняла, почему нормально есть печенье, когда его вытаскивают из печи, но не раньше.

- Мама Хейли разрешает ей пробовать тесто.

- Думаю, маленького кусочка будет достаточно, но не стоит привыкать к этому, маленькая леди.

Она сжимает в руках маленький шарик, отчего я чуть не начинаю подпрыгивать, ведь я так счастлива. Я всегда хотела попробовать, потому что Хейли сказала, что это очень вкусно.

Я скучаю по готовке с мамой. Раньше мы делали это всё время, пока она не устроилась на новую работу. Она вынуждена оставлять меня с соседкой, поскольку работает по ночам. Амелия конечно хорошая, но она старая, странно пахнет и всегда отказывается играть. Всё, что она делает - это сидит в своем кресле, закинув ноги наверх, и смотрит новости, где одни и те же истории повторяют снова и снова. Так скучно.

Я съедаю маленький шарик из теста, отчего мне хочется еще.

- Еще? Пожалуйста, с сахаром на верхушке.

Это сработало в первый раз.

- Нет, Стелла. Я, если помнится, говорила только об одном, так что больше не проси.

Я знала, что она скажет "нет", но ведь стоило попробовать.

Выложив шарики из теста на противень, она ставит их в разогретую духовку.

- Проверим их через десять минут.

Она устанавливает таймер, чтобы не сжечь их. Нам нравится, когда печенье получается тягучим.

- Чем хочешь заняться, пока мы ждем?

Я смотрю на рулон оставшегося теста.

- Ммм... скушать еще тесто для печенья?

Я усмехаюсь и хлопаю ресницами, будто это хоть как-то поможет заполучить то, что я так хочу, но она не поддается. Мне только удалось вызвать её на смех, что намного лучше, чем выводить её из себя, пока я не спросила её снова, тогда как она просила этого не делать.

Сидя за столом на кухне, у меня текут слюнки от распространяющегося запаха печенья.

- Так вкусно пахнет. Еще долго?

Понятия не имею, почему я спрашиваю. Ведь я могла бы просто взять и посмотреть на таймер.

- Еще пять минут.

Обидевшись, я убираю волосы с лица и подпираю подбородок руками.

- Вот бы они поторопились. Мне уже не терпится попробовать

- Хорошее приходит к тому, кто умеет ждать.

Она постоянно мне это говорит, но я не понимаю, почему хорошее не может прийти чуть раньше, чем позже. Я ненавижу ждать.

- Как на счет печенья с молоком?

- Да!

Я бегу к холодильнику и открываю ту часть, что поменьше. Надеюсь, в морозильнике стоят кружки. Мне нравится молочный лед, который образуется в стекле.

Вдруг раздается звонок в дверь, отчего Макс, наша огромная немецкая овчарка подбегает к ней, лая. Я спрыгиваю со стула и следую за ней.

- Бьюсь об заклад, это Хейли пришла поиграть.

Мама вытягивает руку и ловит меня за заднюю часть рубашки.

- Это не Хейли. Её мать не разрешила бы ей прийти так поздно.

Она на цыпочках подходит к двери и смотрит в глазок. Дернувшись назад, она оборачивается, чтобы посмотреть на меня, а затем прикладывает палец к губам.

- Тсс.

Она хватает Макса за ошейник и ведет нас по коридору.

Оказавшись в спальне, она встает на колени, так что мы оказываемся лицом к лицу, и держит за плечи.

- Послушай меня очень внимательно. Сейчас мы с тобой сыграем в небольшую игру. Ты спрячешься под кроватью, и очень тихо будешь там сидеть, пока я не приду и не скажу, что можно выходить. Понятно, Стелла?

Со страхом и недоумением в глазах я киваю и заползаю под кровать.

- Макс, стоять.

Командует она. Он слушается и ложится на ковер, но до него не доходит, что нужно быть потише. Он начинает скулить.

- Не выходи независимо от того, что ты услышишь, - говорит мама.

Я вижу, как она выходит из комнаты, и закрывает за собой дверь. Я же лежу молча на полу под кроватью, ожидая её возвращения, чтобы я могла выйти. Эта игра совсем не смешная.

Музыка становится супер-пупер громкой. Настолько громкой, что скоро наверняка позвонят соседи и начнут жаловаться мистеру Джонсону.