Комкор - Кожевников Олег Анатольевич - Страница 11

— Семнадцать, это вместе с теми, которые конфисковали у подозрительных личностей; десять ЗиСов и семь полуторок.

— А сами личности эти где?

— Расстреляны, как явные паникёры, провокаторы и вражеские агенты! Эти сволочи думали, что у нас на дорогах вообще полный бардак, даже легенд себе нормальных не придумали, а тут их — раз, и за жабры. Мы тут несколько грузовиков останавливали, битком набитых красноармейцами, а из этих бойцов с рязанскими физиономиями практически никто и по-русски то говорить не умеет. Немцы совсем обнаглели — за дебилов нас держат!

— И что же, эти люди как желторотые птенцы из машин с поднятыми лапками вышли?

— Как же, выйдут они…! Мы их из броневиков пулемётами глушили!

Лыков на мгновение прервался, глянул на идущего к нам лейтенанта Быкова и несколько виноватым тоном добавил:

— Вот только жалко, в процессе этих задержаний и автомобили были уничтожены, а в последний раз диверсанты передвигались на двух Ярославских пятитонках.

— Хм, интересно…! Расскажи-ка, Сергей, как вам всё-таки удавалось вычислить, что это немецкие диверсанты?

— Да это легко. Во-первых, сидят они в кузовах не по-нашему — рядами, не кучкуются, как принято, возле проёма в тенте у заднего борта автомобиля. А во-вторых, перед тем как открывать огонь, наш человек беседует с теми, кто сидит в кузове. Командир, который едет в кабине отлично говорит по-русски, и бумаги у него вроде-бы в порядке, а вот бойцы в кузове ни черта нашего языка не понимают.

— И что, немцы такие тупицы, что ваш проверяющий их не насторожит, и они его спокойно отпускают?

— Хм…, а это смотря кто их проверяет! У нас этим занимается Танюшка — раньше работала машинисткой, ну а после того как лагерь расформировали, отправилась вместе с нами. Теперь она эксперт по выявлению шпионов. Одета в гражданское, и вид имеет совсем юный, беспомощный. Когда такая девушка подходит к кузову, где сидят молодые парни и просит взять с собой, то, что обычно происходит? Если в кузове сидят наши ребята, то, пускай с шуточками и оглядкой на командира, но постараются взять с собой, чтобы увезти подальше от этого ужаса. А если там сидят враги и по-русски ни бум-бум, они молчат как рыбы, отвечает только один, обученный нашему языку, что у них, мол, приказ — никого не подсаживать, и они выполняют очень важное задание. Ну, Таня тогда безропотно отходит, за ней и ребята, проверяющие документы у командира в кабине. Автомобиль как бы пропускают, а через двести метров его встречают броневики и расстреливают из пулемётов.

— Молодцы чекисты — так и нужно фашистов бить! Чтобы у самих ни царапины, а эти гадины штабелями лежали. Только вот пока наоборот получается — фашист нас с воздуха вовсю мордует, а мы ему можем только дулю показать. Ладно, Сергей, и на нашей улице будет праздник. Как тут немец, с воздуха, сильно лютует?

— Да первые два дня они особо не баловали — наши ястребки их от дороги отгоняли, а сегодня как с цепи сорвались; целый день долбят и долбят по дороге, хорошо хоть мост через реку не трогают, наверное, надеются, что он им целым достанется. Вот козлы…, да если мы отсюда уйдём, однозначно, всё за собой уничтожим. Бригадные сапёры этот мост уже заминировали, и всё готово для взрыва — только команду дать. Или немцы нас совсем за дураков держат, что мы от их бомбардировок совсем мозги потеряли и ошалели так, что за собой стратегические мосты не взрываем. Конечно, народ, побывавший под бомбами не совсем адекватен, но не настолько же!

К нам подошёл лейтенант Быков, и этот своеобразный доклад-беседа прервался. Когда я представлял танкиста Лыкову, появился командир охраны пленных гитлеровцев сержант Доренко и, едва дождавшись окончания моего монолога, гаркнул:

— Товарищ комбриг, какие будут дальнейшие приказания — оставить немцев в кузове автомобиля или куда-нибудь отконвоировать?

По логике, пленных не стоило бы дёргать, ведь, максимум, через час нам опять в дорогу, но в нынешние тяжёлые времена эта логика отступила — важно было, чтобы как можно большее количество людей увидело пленных немецких офицеров и генералов; любыми путями нужно было подымать дух народа. А, кроме Гушосдоровцев, я ещё заметил несколько групп беженцев, которые стояли чуть в отдалении от площадки, где встала под маскировочные сети наша техника. Все эти люди с напряжённым вниманием наблюдали за прибывшими военными. Можно быть уверенным, что эта выгрузка пленных и их конвоирование не пройдут незамеченными и, как у нас водится, скоро данный факт обрастёт такими легендами, что эти слухи заменят собой работу сотен пропагандистов, а также многотысячных тиражей газет и листовок. Всё это быстро проанализировав, я уверенно скомандовал Доренко:

— Да, сержант, выгружайте пленных и отконвоируйте их в штабную палатку, туда же доставьте и генерала Гудериана. Сопровождающий покажет туда дорогу, его вам выделит сержант госбезопасности.

Обращаясь уже к Лыкову, я продолжил:

— Давай-ка, сержант госбезопасности, организуй, чтобы нас кто-нибудь сопроводил до штаба, а сам начинай готовиться к убытию из славных рядов Гушосдоровцев. Да, и возьми с собой для формируемой роты из взвода Анисимова сержанта, выбирай самого лучшего. Если взводный будет особо бухтеть, сошлись на мой приказ. Из своих бывших подчинённых можешь отобрать пять человек и взять их с собой в новую роту, и ещё, забирай десять грузовиков — Бедину и семи хватит.

В этот момент сверху донёсся, всё нарастающий, рокот моторов. Задрав голову, я сквозь маскировочную сеть заметил несколько немецких самолётов, которые пролетали прямо над нами, шли они медленно, уверенно — как хозяева. Объекты, расположенные около моста, их не интересовали — правильно, зачем этим живодёрам тратить силы и время на какие-то жалкие несколько повозок с бредущими за ними беженцами, когда дальше, в Слониме их ждут цели повкуснее; уж там-то они смогут вволю напиться русской крови. Шестёрку Ю-87 опять сопровождало четыре истребителя Ме-109. 'Боятся, сволочи, отпускать без истребительного сопровождения бомбардировщики, — сделал я окончательный вывод, — получается, у люфтваффе не всё так гладко, и, значит, 'орлы' Черных продолжают огрызаться'.

Вид этих самолётов навеял ещё одну мысль: 'Колонна наша увеличится на десять грузовиков и станет весьма заманчивой целью для немцев. Да…, придётся у Бедина забирать и бригадные броневики — какое-никакое, но зенитное прикрытие; если немецкие самолёты не смогут отогнать, то, по крайней мере, возьмут весь удар на себя, дав возможность людям скрыться в лесу, а самое главное, вездеход с пленными тоже успеет там замаскироваться. Эх, жалко, что НКВДешные БА-20 не доводили до ума бригадные умельцы — у броневиков угол возвышения пулемёта так и остался в 23 градуса, а это значит, что против авиации они бесполезны'.

Эта мысль так меня взволновала, что я, не дожидаясь пролёта Юнкерсов, перекрикивая их грозный рокот, продолжил отдавать поручения сержанту госбезопасности:

— Лыков, направь к Анисимову нарочного с приказом, что я забираю у него все бронеавтомобили — будут сопровождать нашу колонну. И чтобы через час все красноармейцы, готовые к отправке на формирование к Курочкину, а так же выздоравливающие, сидели в кузовах грузовиков и ждали нас. Как только увидят нас, пусть эти десять грузовиков пристраиваются в хвост колонны — замыкать её будут бронеавтомобили. Сам, после того как сделаешь все распоряжения, приходи в штабную палатку — нужно будет Бедину сообщить, что ты покидаешь его подразделение. Это всё, сержант госбезопасности, действуй — время пошло.

Лыков козырнул, повернулся и направился выполнять полученные распоряжения. Меньше чем через минуту явился боец, присланный сержантом — именно он должен был сопроводить нас до штабной палатки. С большим интересом этот бывший Гушосдоровец наблюдал за процессом выгрузки пленных немцев. Особенно его впечатлило появление Гудериана, подталкиваемого конвоирующим его Якутом. Судя по всему, этот НКВДешник хорошо разбирался в немецких знаках различия.