Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Комкор - Кожевников Олег Анатольевич - Страница 1


1
Изменить размер шрифта:

Олег Кожевников

Будущее в тебе 3

Комкор

Глава 1

Мой, весьма приятный и такой возвышенный сон, был прерван самым бесцеремонным образом — подчиняясь законам физики, а именно инерции при резком торможении автомобиля, я вдруг здорово приложился носом о переднюю облицовку салона опель-адмирала. Но на этом дело не закончилось, автомобиль как необъезженный конь на родео продолжал бесноваться, заставив меня довольно сильно боднуть головой обшивку кабины опеля, и тут мозг взорвала просто какая-то какофония звуков, состоящая из треска пулемётов, неимоверного грохота и дикого пронзительного воя. Автомобиль остановился одновременно с, раздавшимся вдруг, оглушительным взрывом, и сразу хлынула волна из смеси омерзительных запахов жжёной резины, тряпья и горелого мяса. 'Воздушный налёт! — панически завопил внутренний голос. — Срочно сваливай из этой мышеловки!' Я, практически ничего не соображая, на инстинктах, распахнул дверь автомобиля, рыбкой нырнул в придорожную пыль и тут же, на четвереньках, засеменил в сторону канавы, находящейся метрах в десяти от меня. Скатившись по откосу этого неглубокого оврага, я вжался всем телом в его дно и наконец-то смог перевести дух.

В голове немного прояснилось, и стали проявляться разрозненные кадры из того калейдоскопа картинок, которые, несмотря на всю жуть произошедшего, смогло зафиксировать моё периферийное зрение. Вот, что-то дико орущий Шерхан распахивает водительскую дверь и вываливается из шикарного салона опель-адмирала, а из образовавшегося распахнутого зёва резко дыхнуло смрадом смерти, и мимо промелькнула тень какого-то хвостатого чудовища; вот, в мою щёку впивается осколок от бокового стекла, в один миг разлетевшегося на мелкие кусочки; и вот уже я, совсем недавно поставивший со своей бригадой раком вторую танковую группу немцев, теперь тоже буквально на карачках, глотая пыль, позорно улепётываю куда подальше, от каких-то жалких самолётиков люфтваффе. Теперь, несмотря на недавние бравурные мысли, маршем стучащие в голове, моя самооценка резко понизилась; трудно было ощущать себя победителем и великим стратегом, забившись сусликом в какую-то грязную канаву. Однако злость на злодейку-судьбу заставила меня презреть страх и рефлекторное желание, вжаться как можно плотнее в землю; а ещё было беспокойство за Шерхана и за жизнь остальных моих спутников, поэтому, прислонясь грудью к скату оврага, я высунул голову наружу. Взгляд инстинктивно метнулся к трофейному опелю, но до него так и не успел добраться, так как я сразу увидел именно то, что хотел — Шерхан жив; и теперь судьба этой железяки меня мало волновала, всё остальное — дело наживное, у немцев ещё полным полно всяких интересных цацек. Спина моего боевого брата, а по совместительству водителя, ординарца и прочее-прочее, торчала метрах в пяти от меня, а голову он как страус пытался втиснуть в неглубокую борозду.

— Наиль, хорош задницу подставлять осколкам, быстро ползи сюда! — завопил я, перекрикивая треск пулемётных очередей, которыми щедро делились с немецкими стервятниками, сопровождающие нас, бронеавтомобили. Я дождался, когда фигура Шерхана начала шевелиться и всё внимание перевёл на действия немецкой авиации, а также, истерично долбящие из пулемётов в их направлении, наши броневики.

' Идиоты! — мысленно заорал я. — Какого чёрта вы пуляете впустую, в белый свет? Хрен ведь, получится, задрать ствол пулемёта на нужный угол'.

Как будто услышав меня, а скорее всего поняв, что пулемёт не может достать пикировщиков, БА-10 прекратил огонь и начал сдавать назад. Через минуту я понял маневр командира бронеавтомобиля сержанта Ковалёва; он приказал немного съехать с дорожной насыпи, чтобы броневик встал, задравши вверх моторный отсек. Таким образом у пулемётов увеличился угол возвышения, и они теперь могли достать Юнкерсы в тот момент, когда те начинали выходить из пике. После занятия этой позиции оба пулемёта продолжили вести огонь; и башенный, спаренный с сорокапяткой, и ДТ в шаровой установке, расположенной в лобовом броневом листе корпуса. Теперь у пулемётов угол возвышения даже превосходил тот, который был у ДТ, установленный в башне БА-20. С коническими башенками этих броневиков наши бригадные 'Кулибины' долго мудрили, и всё ради того, чтобы увеличить угол возвышения ствола пулемёта ДТ. Это я поставил такую задачу, чтобы пулемёт этих броневиков хоть каким-то способом мог вести зенитный огонь, а то получалось форменное свинство — наши броневики были полностью беззащитны перед любым аэропланом, так как угол возвышения ствола пулемёта у БА-20 был всего лишь в 23 градуса. Бригадные механики и оружейники долго мучились но, в конце концов, приспособили башню к ведению огня из пулемёта, аж под 40 градусов. Я тогда долго иронизировал по этому поводу и даже пообещал, что, если они добьются угла возвышения в 60 градусов, целую неделю разрешу поить их сверхкрепким шестидесятиградусным самогоном. Но эта моя мечта так и не была осуществлена по причине отсутствия технических, да и физических возможностей. Уже при 40 градусном угле возвышения пулемётного ствола, командир броневика, он же стрелок, был вынужден так раскорячиваться, когда вёл огонь по самолётам, как, наверное, не всякая балерина была способна сделать самое сложное па. Словом, как бы стрелок не крутился, против конструкции башни не попрёшь; если именно на него будут кидать сверху бомбы, броневик становится совершенно беззащитным, и, только активно двигаясь, он может уйти от преследования.

Слава Богу, не наша маленькая колонна являлась основной целью четырёх Ю-87, у них была мишень пожирнее; три танка КВ-1 стояли на дороге, метрах в трёхстах от меня, но основным раздражителем для немцев являлись даже не они, а уткнувшийся в кювет метрах в пятидесяти от них, шикарный чёрный лимузин ЗИС-101. Наверняка немецкие ассы посчитали, что им повезло наткнуться на колонну командующего войсками, дислоцированными в Белостокском выступе, и теперь они с безумным азартом пытались влепить бомбу прямо в этот представительский автомобиль. У меня их потуги вызвали лишь злорадный смешок, эти сволочи и не догадывались, что даже у командарма-10 Голубева, по определению, не могло быть такого шикарного автомобиля. Во всей Белостокской области таких машин было всего три; две из них возили высших партийных руководителей, ещё одна главного чекиста. И даже пусть в этом лимузине сидел бы сам первый секретарь обкома ВКПб, его устранение ни в коей мере не понизило бы боеспособности Красной Армии, а, может быть, и наоборот — всё меньше было бы политических горлопанов, непрестанно влезающих в дела армии.

Между тем, с пятой или шестой попытки, немцам всё-таки удалось попасть пятидесяти килограммовой авиабомбой непосредственно в ЗИС-101, и от него во все стороны полетели какие-то предметы, а место его последней парковки окутал дым с пробивающимися сквозь него языками пламени. Хоть меня и сжигала ярость к стервятникам, но мысленно я аплодировал их мастерству; надо же, уже с пятого захода попали точно в цель. Я знал, что даже у самого меткого немецкого бомбардировщика, которым, несомненно, являлся пикировщик Ю-87, разброс бомб достигает плюс, минус, тридцати метров, да и то если его пилотирует опытный и физически выносливый лётчик, ведь перегрузка на выходе из пикирования доходила до 5–6 единиц. Естественно, чем большим было количество пикирований, тем сильнее пилот уставал, а точность бомбометания снижалась, так что, если в первый заход пикировщика тебя не накрыло бомбой, то дальше вероятность этого момента только понижалась.

Именно такими аргументами во времена формирования противотанковой бригады я убеждал своих подчинённых не паниковать во время воздушных налётов, особо упирая на то, что для уничтожения бронеавтомобиля в него надо сначала попасть, а попав, пробить его броню, да так пробить, чтобы 'заброневое воздействие' оказалось достаточным для поражения экипажа и механизмов. Бомбой в движущуюся цель попасть практически невозможно, а от осколков спасёт броня. Пулемётами поразить нашу бронетехнику нельзя, а стоявшая на вооружении немецких истребителей и штурмовиков пушка швейцарской фирмы 'Эрликон' (MG-FF) имела малую дульную энергию; вес её снаряда всего 115 грамм, и только при удачном попадании он мог поразить лёгкий танк или бронеавтомобиль, а достать таким образом Т-34 или КВ было вообще невозможно.