Алый лев - Чедвик Элизабет - Страница 43

— Он определенно готовится к отъезду, сир. Я слышал, он собирает в Стригиле и Пемброуке людей и провизию. Теперь, когда его старшая дочь в подходящем возрасте, он в январе выдал ее замуж за сына Биго. По-моему, все выглядит так, будто он обрубает или завязывает болтающиеся концы и готовится к тому, чтобы исчезнуть на какое-то время, иначе зачем выдавать девочку замуж так скоро?

Иоанн задумался. Маршал и Норфолк. При мысли о таком союзе ему сделалось не по себе.

— Я не стану скучать по нему, если этот самоуверенный старый болван сгинет там в болотах, — прорычал он, — но я не хочу, чтобы он со своей самоуверенностью торчал в Ирландии, где я не могу его контролировать. Предок его жены называл себя королем Ленстера, и я не потерплю, чтобы Вильгельм Маршал начал думать о себе в том же роде.

При этих словах де Роше снисходительно улыбнулся, как будто Иоанн сказал какую-то глупость:

— Трудно найти человека, который был бы склонен к таким мыслям меньше, чем Вильгельм Маршал.

— Я тоже так думал, пока он не встал на колени перед королем Франции и не принес ему присягу вассала, а потом отказался из-за этого плыть со мной в Пуату. Я доверяю людям только для того, чтобы они прикрывали мои тылы. Ранулфу Честерскому, Захеру де Куинси, Вильгельму де Брозу… а де Броз — союзник Маршала.

Повисла многозначительная пауза. Де Роше был слишком честолюбив и слишком беспокоился о собственном будущем, чтобы напоминать о том, почему именно де Броз впал в немилость, а Иоанн не стал бы говорить об этом, потому что не хотел, чтобы прошлое разлагающимся вздувшимся трупом всплыло на поверхность и разрушило его будущее.

Напряжение разрядилось с приходом молодой королевы. Изабель вошла в покои мужа в сопровождении двух своих женщин, ее походка была легкой и грациозной. Ее правая ладонь покоилась на слегка выпирающем животе. Задержка составляла всего пять недель, но она старалась убедиться в том, что все окружающие знают о ее предполагаемом положении, а особенно Иоанн.

Король взглянул на нее. Он уже начал думать, не сыграл ли с ним Господь злую шутку, позволив плодить незаконнорожденных детей с другими женщинами, оставляя собственную жену бездетной. Однако оказалось, что семя в конце концов пустило корни. Пока она еще не начала нукать без остановки и выглядела светящейся, как Мадонна, увешанная драгоценностями. Он выпил за ее здоровье.

— Пусть королева решит, — произнес он с игривой улыбкой, — дать мне разрешение графу Пемброукскому уехать в Ирландию или оставить его при дворе, где он будет у меня на виду?

Изабель равнодушно пожала плечами:

— А есть какая-то разница, уедет он или останется?

— Это я и пытаюсь понять.

Она медленно подошла к сундуку, на котором стояла бутыль, и жестом велела слуге налить себе вина. Она начала понимать механизмы власти и то, насколько прочнее становилось ее положение вместе с растущим животом.

— Мне нравится графиня, — сказала она. — Она бывает мила со мной, когда приезжает сюда, и умеет выбирать одежду и предметы обстановки.

Иоанн фыркнул:

— Не уверен, что могу с тобой согласиться. Я считаю леди Маршал отменной стервой, да еще с диким ирландским темпераментом впридачу.

— Тогда, может, ей в Ирландии самое место? — Изабель лениво махнула рукой, давая понять, что вся эта шумиха совершенно ни к чему. — Пусть уезжает туда со своим мужем. У тебя же есть их сын, верно? И если они перестанут мозолить тебе глаза, они перестанут тебя так раздражать?

— Вот это вряд ли, — пробормотал он горько, но выражение его лица смягчилось. — Пусть будет так. При необходимости я могу вызвать его к себе, и, ты права, у меня его сын.

Подойдя к ней, он обнял ее за талию и положил другую руку ей на живот.

— А у тебя мой.

Де Роше благоразумно удалился.

Десять дней спустя Вилли играл в Мальборо в кости у королевских покоев с одним из рыцарей Иоанна, Томасом Сэнфордом, и Робертом Флемингом, молодым гонцом. Король рано отправился спать, и поэтому у Вилли, несмотря на то что он был на службе, выдалась свободная минутка.

— Мой отец здесь вырос, — рассказывал он, погромыхивая костями в чаше из рога. — Маршалы были коннетаблями этого дворца.

Сэнфорд хмыкнул.

— Однако сейчас они здесь не хозяева, — произнес он с полуулыбкой, чтобы показать, что не собирался обидеть приятеля. Он был флегматичным, светловолосым парнем. Его младший брат жил у Маршалов.

Вилли пожал плечами и бросил кости.

— Его потерял мой дядя Иоанн, потому что поднял мятеж против короля Ричарда, и нашей семье его так никогда и не вернули.

— Мне кажется, ты против этого не возражаешь, — Флеминг оперся локтями о стол. — Твоей семье сполна возместили эту утрату, разве не так? Ты уверен, что это не утяжеленные кости? Ты третий раз подряд выбрасываешь по две шестерки.

Вилли залился краской.

— Я не жульничаю. Ты бросал те же, — он передвинул свою фишку на доске. — Мне кажется, моему отцу все равно хотелось бы, чтобы нам вернули Мальборо. Он рассказывал, что они с братьями спали в этих покоях, когда были детьми.

Флеминг похотливо хихикнул:

— Ты хочешь сказать, что королева сейчас спит в постели твоего отца? Да это скандал!

— Не обращай на него внимания, Вилли, — миролюбиво отозвался Сэнфорд. — Он пьян и вообще никогда не может вовремя остановиться.

— Я умею молчать, если надо, — ответил Роберт, — и вас обоих могу перепить.

Вилли не принял вызова, прозвучавшего в голосе молодого гонца, и передал ему кости.

— Вот они, твои кости, ты, пьянчуга и хвастун, — весело сообщил Сэнфорд.

Флеминг изобразил на лице насмешливую гримасу. Он потряс чашку и бросил кости. Одна отскочила от стола и исчезла в пыли на полу.

— Вот черт! — опустившись на колени, он принялся ползать по полу и шарить руками в поисках кости, в темноте, озаренной лишь светом свечей.

— Ты ее никогда не найдешь, — сказал Вилли и взглянул на двух рыцарей и гонца, которые вошли в комнату, отодвинув портьеру, закрывавшую вход. Рыцари несли тяжелый сундук, а гонец был в запачканной одежде, с растрепанными ветром волосами и как-то решительно трезв. Вилли рассматривал очертания большой походной сумки, проступающие из-под дорожного плаща мужчины, и тяжелый меч, пристегнутый к его бедру. То, что он появился так поздно вечером, никого не удивило. Гонцы часто приезжали в самый неожиданный момент, такая уж у них была служба, и он привык к этому еще в доме своего отца. Однако многие из тех, кто приезжал к Иоанну и уезжал от него, делали это втайне. Приказания часто отдавались вслух, но засекреченно, а то и вовсе тайными сигналами и рукопожатиями.

— Это что? — спросил Томас Сэнфорд, поднимаясь на ноги.

— Новости из Ирландии, — ответил гонец. Вилли навострил уши. Он знал, что отец собирается туда уехать, и ему было интересно, какие новости передали Иоанну ирландские лорды. Тамошний юстициарий короля, Мейлир Фицгенри, был врагом Маршалов. Сам сундук тоже вызывал интерес. Вилли сомневался, что в нем книги.

Томас подошел к двери и три раза постучал, одновременно прося разрешения войти и сообщая о своих намерениях. Флеминг, покачнувшись, тоже встал на ноги, потерянную кость он так и не нашел, Томас обратился к нему через плечо.

— Лучше давай трезвей скорее, — предупредил он, — тебе сегодня, может быть, придется скакать куда-нибудь, если нужно будет отвезти ответное послание.

Король отозвался, и Томас пропустил рыцарей и гонца внутрь. Вилли схватил с трехногого столика бутыль и кубки и проскользнул в закрывающуюся дверь. Томас бросил на него быстрый взгляд, давая понять, что ему известны его намерения, но выгонять не стал.

Иоанн сидел перед камином в свободной рубашке и читал роман Вейса.

Гонец встал на колени и передал пакет с письмами. Иоанн взял его, осмотрел болтающиеся печати и открыл первое. Вилли стоял у двери, беззвучно дыша и стараясь выглядеть как можно менее подозрительно, на случай если его заметят и захотят отослать.