Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Оккупация. Правда и мифы - Соколов Борис Вадимович - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Формально фольксдойче имели самые благоприятные возможности выжить в условиях германской оккупации, однако еще до прихода германских войск многие из них были депортированы или расстреляны органами НКВД. Впоследствии же фольксдойче стали мишенями для партизан. Зато те из них, кто потом вместе с отступавшей германской армией попал к западным союзникам, мог не опасаться выдачи в руки Сталина. Столь же везучими оказались западные украинцы и западные белорусы, поляки, эстонцы, литовцы и латыши. Хуже пришлось казакам и «арийцам» из кавказских народностей, русским и уроженцам восточных областей Украины и Белоруссии. Союзники безжалостно направляли этих людей в советские зоны оккупации Германии и Австрии. Для многих это означало одно — смерть от чекистских пуль или в ГУЛАГе.

И еще. Важно помнить, что достойные люди были и среди солдат и офицеров оккупационной армии, и среди коллаборационистов. Но с обеих воюющих сторон нередко встречались типы, склонные к садизму и способные выполнить любой приказ. И в зондеркоманды СД, и в расстрельные команды НКВД происходил своеобразный и тщательный отбор тех, кто по своим морально-психологическим качествам годился для нелегкой палаческой работы. Это был настоящий «золотой фонд» тоталитарных режимов. «Герои» Катыни со шпалами и кубарями на воротниках коверкотовых гимнастерок по своей циничности и безразличию к страданиям людей не уступали «героям» Бабьего Яра, облаченным в мундиры с эсэсовскими рунами. А ведь именно по ним немцы судили о русских, а русские — о немцах. Подлинными преступниками были руководители Советского Союза и германского рейха — сотни людей, отдававших жестокие приказы, и десятки тысяч исполнителей. Миллионы же оказались вольными или невольными соучастниками преступлений.

Схватка за «жизненное пространство»

Гитлер и другие руководители Германии, начиная войну против СССР, смотрели на советскую территорию как на место создания новых немецких поселений и источник почти дарового сырья и энергии. Населению же отводилась роль дешевой рабочей силы по обслуживанию нужд рейха и германских колонистов на Востоке. Однако в 1941-м Гитлер и его соратники, которые рассчитывали в войне с Россией на блицкриг, не проявляли специальной заинтересованности в сохранении мирных жителей и военнопленных. В 1942 году, когда борьба на советско-германском фронте приобрела затяжной характер, они еще не готовы были отказаться от взгляда на занятую территорию и ее население как на колонию и рабов. Только после Сталинграда германская администрация делает попытку повернуться лицом к тем, кто готов был сотрудничать с оккупантами. Теперь уже все народы, кроме евреев, цыган и поляков, признавались арийцами, и им разрешалось создавать свои национальные формирования в войсках СС, а также собственную вертикаль местного самоуправления. Однако к тому времени предложение услуг коллаборационистами продолжало падать, а площадь захваченной территории, благодаря безостановочному наступлению Красной Армии, — неуклонно сокращаться.

Но освобождение, избавив народ от ужасов нацистского террора, несло с собой все прелести коммунистического правления. Бывшие военнопленные и жители оккупированных территорий были объявлены гражданами второго сорта, а полицейские и сотрудники органов оккупационной администрации, даже те, кто позднее перешел на сторону партизан, подверглись репрессиям. Для населения регионов, насильственно включенных в состав СССР в 1939–1940 годах, возвращение Красной Армии и советской власти стало не чем иным, как еще одной оккупацией, не менее жестокой, чем германская. Не случайно советским войскам пришлось вести тяжелую борьбу с польским, украинским, литовским, латышским и эстонским партизанским движением — борьбу, затянувшуюся до начала 50-х годов. Террор, который в ходе войны и после нее развернули чекисты против «наказанных народов» Северного Кавказа и Крыма, а также против немецкого населения СССР, поляков и жителей Западной Украины и Прибалтики, вполне сопоставим с террором нацистов на оккупированных территориях.

Но не будем забегать вперед. Сначала значительная часть населения, причем не только недавно аннексированных территорий, приветствовала германские войска как своих освободителей от коммунистического гнета. Тому есть весьма надежные свидетельства. Например, руководитель подпольного просоветского «Комитета содействия Красной Армии» в Могилеве К. Ю. Мэттэ докладывал Центральному штабу партизанского движения 19 апреля 1943 года: «Количество населения в городе уменьшилось до 47 тысяч (до войны было более 100 тысяч). Значительная часть советски настроенного населения ушла с Красной Армией или же вынуждена была молчать и маскироваться. Основной тон в настроении населения давали контрреволюционные элементы (имеющие судимость, всякие «бывшие люди» и т. д.) и широкие обывательские слои, которые очень приветливо встретили немцев, спешили занять лучшие места по службе и оказать им всевозможную помощь. В этом числе оказалась и значительная часть интеллигенции, в частности много учителей, врачей, бухгалтеров, инженеров и др.

Очень многие молодые женщины и девушки начали усиленно знакомиться с немецкими офицерами и солдатами, приглашать их на свои квартиры, гулять с ними и т. д. Казалось как-то странным и удивительным, почему немцы имеют так много своих сторонников среди нашего населения.

Немцы сразу после прихода в город, кроме усиленной антисоветской агитации, провели широкую вербовку в тайную агентуру, особенно молодых девушек и женщин, в том числе бывших комсомолок…

Говоря о молодежи, нужно отметить, что очень резко бросалось в глаза отсутствие у значительной ее части патриотизма, коммунистического мировоззрения… Такое поведение, по-моему, явилось результатом слабого воспитания в советском духе в семье, школе и комсомоле».

Казимира Юльяновича трудно было заподозрить в прогерманских настроениях. Школьный учитель, сын крестьянина-середняка, он, хоть и беспартийный, еще с начала 1934 года состоял секретным сотрудником ГПУ — НКВД. Мэттэ рассказывал в автобиографии: «На втором курсе института аспирантуры (Белорусской академии наук. — Б, С.) я был арестован (6 ноября 1933 года) и осужден Особым совещанием при Коллегии ОГПУ (в Москве) в феврале месяце 1934 г. по ст. 58 (10, 11) УК РСФСР (антисоветская агитация и участие в контрреволюционной организации. — Б. С.) на три года исправительно-трудовых лагерей. Через 2,5 года я был освобожден.

Во время следствия я не дал никаких показаний о своей виновности, так как ни антисоветской агитации я никогда не вел и не принадлежал ни к какой контрреволюционной организации… По поручению органов НКВД работаю по секретной линии с начала 1934 года и до настоящего времени. В 1941 году по поручению работника Могилевского управления НКВД БССР Кагановича остался для нелегальной работы в г. Могилеве после прихода немцев. Являлся инициатором создания и руководителем подпольной организации в г. Могилеве «Комитета содействия Красной Армии».

Ввиду безусловной угрозы ареста я и моя жена с двухлетним сыном убежали из города 10.111.43 г. в 6-ю партизанскую бригаду Белоруссии, где и нахожусь в настоящее время. Я по национальности белорус. Мать моя из местных католиков, поэтому я учился в польских школах и хорошо знал польский язык».

Вот почему, вероятно, чекисты и проявили повышенный интерес к Мэттэ: он хорошо знал польский язык. Его арестовали, завербовали и, возможно, планировали направить на нелегальную работу в Польшу Для начала же Казимира. Юльяновича использовали как сексота в лагере, а потом, с 1936 года, — в школах Могилева, где он преподавал русский язык и литературу. Но в 1939-м Польша пала под ударами вермахта и Красной Армии, и, очевидно, от идеи засылки туда агента-нелегала пришлось отказаться. А через два года Мэттэ работал в подполье уже на родной белорусской земле.

То же самое произошло и с легендарным разведчиком Николаем Кузнецовым. ГПУ заинтересовалось человеком, блестяще владевшим немецким, арестовало его и в начале 1930-х завербовало. Подержало в тюрьме внутрикамерной «наседкой», а затем стало готовить к работе разведчиком-нелегалом в Германии. Но с началом Великой Отечественной Кузнецов в роли обер-лейтенанта Пауля Зиберта появился не в Берлине или Кенигсберге, а на улицах Ровно — столицы рейхскомиссариата Украины…