Первая встречная - Соколов Борис Вадимович - Страница 1

Борис Соколов

Первая встречная

I

Ночью Марков внезапно проснулся. Неясная тревога толкнулась в грудь, сжала сердце. Он открыл глаза, и, еще не понимая причины, осмотрелся. В большом трехстворчатом окне, на фоне начинавшего светлеть неба, смутно вырисовывалась блестевшая от прошедшего дождя темная крыша дома на противоположной стороне переулка. Ветви большого раскидистого дерева, как длинные человеческие руки, раскачиваясь, тянулись к окну. Правее, в верхнем окне, желтел огонек. Непонятная взволнованность не оставляла Сергея. Он прислушался, но кругом стояла тишина. Было так тихо, что он слышал звон в ушах и четкие удары сердца. Привычным движением протянул руку к ночному столику, нашел портсигар, размял папиросу, закурил. Неяркий, колеблющейся огонек осветил знакомые очертания комнаты – белую дверь, угол шкафа, полки с книгами. Сергей глубоко затянулся, повернул голову к большому портрету в простой раме над диваном и сразу понял причину тревоги. Ему была видна полуожнаженная, с ниточкой жемчуга шея, резко очерченый подбородок и тонкие, недобрые губы. Огонек папиросы погас и спрятал лицо женщины, но он и в темноте помнил широкий лоб, блестящие черные затянутые волосы с пробором посредине и косой разрез настороженных глаз…

…Рядом кто-то всхлипнул. Марков поднял голову и взглянул в полутьму. На другом конце скамейки ссутулилась фигура женщины. Сжавшись в комочек, она плакала, по-детски шмыгая носом. Мелкой дрожью ходили ее плечи. «Как она здесь очутилась? Неужели вздремнул и не заметил, что она села?»

Сергей пришел в парк, чтобы отдохнуть от тяжелого напряженного дня, забыть обиду. Еще бы!.. Он был уверен, что вопрос об отпуске решен. Сегодня должен был пройти курортную комиссию и через несколько дней, мягко покачиваясь в вагоне поезда «Москва – Сухуми», приближаться к морю. А там месяц отдыха – двадцать четыре бездумных дня, теплый песок, прогулки по горным тропам, неторопливые беседы по вечерам на веранде санатория… Солнце, горы! И постоянное приподнятое состояние взволнованности от лежащего рядом моря. Огромного, синего и удивительно спокойного, меняющего свои цвета от мутно-зеленого и нежно-голубого до черного. Черного моря!.. Утром, когда он собрался в поликлинику, его вызвал начальник отдела, которого за глаза звали «стариком», и объявил, что отпуск откладывается. Заметив расстроенное лицо Маркова, «старик» покрутил в руках карандаш и, глядя в глаза, утешающе сказал:

– Ничего, поедешь в октябре! Осенью там еще лучше!

«Да, лучше, – с обидой подумал Сергей. – Тебе хорошо, для тебя лучше Малаховки нет ничего».

Значит, надо было ждать еще три месяца, дышать раскаленным асфальтом, задыхаться, не спать по ночам. Нет, нет, Сергей имел основание чувствовать себя усталым и обиженным…

Женщина громко вздохнула и всхлипнула.

«Э, здесь горе посильнее моего!» Жалость шевельнулась в сердце Маркова, и он снова взглянул на свою соседку. Прижавшись головой к коленям, она продолжала плакать, видимо, не замечая постороннего. Сергей подвинулся к ней и, наклонясь, участливо спросил:

– Почему вы плачете? Случилось что?

Женщина не ответила, заплакала еще сильней.

– Не надо, успокойтесь! Что с вами? – продолжал говорить Марков и слегка тронул женщину за руку, но она, не поднимая головы, дернула плечом.

Сергей уже пожалел – «еще вообразит, что пристаю», – и хотел вернуться на свое место. Но женщина подняла голову и взглянула на него. Смуглое, с крупными чертами лицо было некрасиво, но чем-то привлекало к себе. Легкая пушистая косынка сползла с головы, открыв черные, блестящие, туго затянутые волосы с пробором посередине. Узкие, чуть косые глаза смотрели открыто и внимательно.

– Вы так громко плакали, что…

– … Что вы решили проявить внимание и заботу? – чуть иронически, но не враждебно, перебила женщина.

«Острая! – подумал Сергей. – И поделом мне! Не лезь в чужие дела!»

– Простите, если это вас обидело, – отодвигаясь, пробормотал он.

– Нет, это вы простите меня, – порывисто ответила женщина, – я не права!.. Мне показалось, что… – она замялась, – теперь я вижу, что ошиблась… – И после недолгого раздумья продолжала: – Мне было очень грустно. Не смейтесь, пожалуйста! Неужели не бывает вам тоскливо?

– Нет, почему же!

– Вот видите! А здесь так хорошо. Тихо. Где-то далеко играет музыка, рядом проходят и смеются люди. А ты одна со своим горем…

– Горем?

– Да, горем! Почему это удивило вас? Или вы думаете, что на земле его уже нет?

Он улыбнулся.

– Конечно, есть! Но горе горю рознь. И помяните слово, оно пройдет, и вы будете смеяться, вспоминая эти слезы.

– Я никогда бы не смогла это сделать, – серьезно сказала она. – Я не могу смеяться над своей болью, даже если это боль прошлого… – Она задумалась и, видимо разговаривая с собой, медленно окончила: – Даже когда не стоило бы плакать!

В аллее совсем стемнело. В ветвях кустарника шевелились серябряные листья – отблески далеких фонарей. Стало прохладней. Отчетливей слышался смех и шарканье ног гуляющих. Теперь Сергей с трудом различал ее лицо.

Блеснул огонек спички. Женщина закурила. Сергей успел увидеть, что она откинулась на спинку скамейки.

– Представляю, как хорошо сейчас где-нибудь на юге, у моря, – вслух подумала она.

– А вы там бывали? – чтобы не молчать, спросил Сергей.

– О, каждый год. Я люблю Крым. А вы?

– Нет, я предпочитаю Кавказское побережье! Там естественнее.

– Там сыро. Мне с моими легкими нельзя.

– Что же мешает вам поехать на свой любимый Южный берег? – полюбопытствовал Сергей. – Или не пришло время отпуска? – Он вспомнил о своем…

– Нет, я не работаю.

– Значит, не пускает изверг-муж? – улыбнулся Марков.

– И этого нет!

– Что, не изверг?

– Нет. Просто у меня нет мужа. Был и нет.

– Разошлись?

– Да, – коротко сказала она.

Ему показалось, что разговор ей неприятен. Но он не отставал:

– И это было причиной слез?

Она кивнула головой.

– Раз он ушел, значит, не стоило жалеть и плакать!

– А если наоборот?

– Тогда тем более!

– Все значительно сложней, чем кажется со стороны, – медленно сказала она. Желтоватый огонек папиросы мелькнул в воздухе и упал в кусты. – Много лет назад я видела фильм. Помню его название: «Человек остался один…»

– О чем?

– Об одиночестве. О том, как человек остался один, ему было тяжело, но в последнюю минуту его поддержали… – Она помолчала. – В кино так бывает всегда. В жизни реже!

– Мне кажется, вы слишком мрачно смотрите на вещи. Ну, разошлись, так что ж, жизнь кончилась? Будете работать! Вы раньше работали?

– Да!

– Ну и снова начнете, – он засмеялся, – замуж выйдете еще! Если плакать не будете. Мужчины не любят плаксивых женщин.

– А вы?

– Что я?

– Вы тоже не любите?

– Честно говоря, нет! Боюсь. Из-за этого и не женюсь…

– Чувствую, что боитесь! – она немного помолчала. – Это встречается редко и поэтому хорошо! Я болтлива, не правда ли? Вы так подумали обо мне, я угадала?

Марков запротестовал.

– Нет, подумали! – уверенно сказала она и уже тише и как-то теплей проговорила: – Не приписывайте себе в заслугу и не думайте обо мне плохо, но так бывает. Как в том фильме. Мир полон людей, а человек один. Стало грустно, он заплакал. И ему захотелось поговорить с кем-нибудь, поделиться своим горем.

Она закурила снова, и в свете горящей спички Сергей заметил, что рука ее дрожит.

Сергей засмеялся, встал и поклонился:

– Спасибо!

– Не обижайтесь! Кто я для вас? Первая встречная. Встанем – и разойдемся в разные стороны. Быть может, пройдут годы, прежде чем мы встретимся где-нибудь в метро или троллейбусе. И не узнаем друг друга. Нет, нет… Просто стало очень тоскливо, и я заболталась. – Она задумалась. – Это плохо, когда человек один… – В ее голосе Сергей услышал грустные нотки.