Венец на двоих (СИ) - Куролесова Лариса - Страница 142

— Где? — хладнокровно переспросила Коранна, подняв голову.

— В столице! — рявкнул Дорнан. — Что там с моей женой?!

— Как вы уже знаете, сегодня Дома Стелл и Игрен применили осадные орудия. Южная стена была близка к падению, однако в конце концов защитникам удалось выдавить мятежников за стены столицы, — чародейка легким движением руки подтолкнула по столу донесение, пришедшее днем. — Если вашему величеству угодно перечитать, то…

— Не днем! — взять себя в руки Дорнану стоило немалого труда. — Что там происходит сейчас?!

— Вашему величеству, вероятно, известно больше, чем мне, — взгляд Коранны сделался тяжелым. — Дневное донесение было последней вестью, полученной из столицы.

Дорнан рухнул на табурет напротив леди Морн и вцепился руками в столешницу, чтобы не схватиться за собственную голову. В висках стучали усталость, решимость, боль — все они принадлежали не ему, а Ильтере! Глядя на него, Коранна молча налила из кувшина воды в стакан. Дорнан выпил его залпом, забыв даже поблагодарить. Ему понадобилось немного времени, чтобы отдышаться.

— Ты очень спокойна, — заметил он, поставив стакан обратно на стол.

— От того, что я начну рвать на себе волосы, ничего не изменится, — сухо заметила Коранна. — Если ваше величество полагает, что мне наплевать на Ильтеру, то это заблуждение. Но я не могу помочь девочке, и на этот раз ей придется справиться самой. Мое место здесь, да и ваше тоже. Если с ней что?то случится, вы первым узнаете… — она на мгновение остановилась, как будто у нее перехватило дыхание. — Вам бы лучше отдохнуть, ваше величество, пока есть такая возможность, — тем же ровным тоном закончила чародейка, глядя на него прямым и почти суровым взглядом.

Дорнан сглотнул. Отдохнуть? С тем, что творится у него в голове?.. Это казалось совершенно немыслимым — как если бы он решил вздремнуть, пока по затылку лупит огромный молот. Однако он откланялся и отправился назад — туда, где бросил сопровождавших его лордов пограничных Домов. Переплетение чувств в собственной голове сияло ярким маяком, но ан’Койр старался отрешиться от него. Она пока жива — и это главное. Что бы там ни случилось, утром наверняка найдется хоть кто?то, кто пошлет ему донесение! Отец — Небо и три богини, пусть с Ильтерой все будет хорошо!

Но Коранна Морн права: его место — в стенах Альтиены, рядом с армией и пограничниками. Ее спокойствие заставило его устыдиться. Разумеется, чародейка не меньше него волновалась за Ильтеру, но держала себя в руках, понимая, что отчаяние на ее лице лишь повредит их общему делу, а внучке ничем не поможет. Ему тоже следовало спокойно принимать неизбежное, а если он не в силах этого сделать, запереться в собственной спальне и бросаться на стены в гордом одиночестве, чтобы не пугать окружающих.

От него было мало толку при осмотре позиций, но Дорнан не сомневался, что все в порядке — пограничники хорошо знали свое дело. Меряя шагами внутренние посты в крепости, ан’Койр действовал почти по привычке — ему было слишком трудно справиться с ураганом в собственной голове. Казалось, эмоции жены в любой момент могли буквально снести его с ног. Дорнану пришлось приложить немало усилий, чтобы не сорваться с места и не попытаться буквально прорубить себе дорогу к столице. Он бы, наверное, мог преодолеть этот путь и без коня, просто бегом!

Наконец, когда Манниари уже закатилась за горизонт, уступая место первым солнечным лучам, эмоции Ильтеры затопила решимость, и Дорнан внутренне похолодел. В таком состоянии она могла сделать все, что угодно! Он бы не удивился, если бы узнал, что прямо сейчас его жена возглавляет какую?нибудь безумную атаку или самолично бросается на вражеские копья! И рядом, конечно же, не найдется никого, кто бы посмел остановить ее! Остолопы! Безумцы! Дорнан чуть ли не закричал в голос. Когда он до них доберется, они сами помчатся от него к палачу и будут умолять, чтобы их поскорее обезглавили!

Несколько минут томительного ожидания, показавшиеся ему вечностью, наполненной муками, — и решимость сменилась усталостью, которая и ан’Койра заставила обмякнуть, словно тряпичную куклу. И тут же эмоции померкли, словно Ильтера наконец?то спохватилась и решила спрятать их от мужа. Тогда?то он и обнаружил, что сидит у стены и методично затачивает меч, которым уже и так можно было без особого труда побриться. И злится на жену. Если она и сейчас не напишет ему, не сочтет нужным объясниться, то Дорнан просто не в силах выдумать, что он с ней сделает, когда в следующий раз увидит!..

— Ваше величество! Ваше величество! — один из молодых солдат несся вниз по улице с головокружительной скоростью.

Дорнан вскочил прежде, чем парнишка с размаху налетел на него.

— Леди Коранна послала меня за вами! — выпалил едва успевший остановиться пограничник. — Она только что получила вести из столицы! Осада снята!

— Что? — не теряя времени и не обращая внимания на загомонивших гвардейцев, ан’Койр быстро направился вверх по улице к штабу. — Ты уверен?

— Леди Коранна получила письмо от ее величества! — задыхаясь от бега и эмоций, парень тем не менее просто сиял. — Она говорит, что осада закончилась сегодня на рассвете!

Послание от Ильтеры! Значит, ее спокойствие объясняется тем, что она победила?.. Но как это возможно?.. Дорнан снова почти бежал к штабу. Коранна Морн ждала его в дверях, на ее лице играла понимающая улыбка, словно она хотела сказать: ну вот, я же говорила, что в конце концов все будет хорошо! Король не успел даже поприветствовать ее, когда чародейка сунула ему в руки бумагу, исписанную знакомым округлым почерком Теры. Развернув листок, Дорнан впился глазами в послание, чувствуя, как сердце в груди замирает.

«Приветствую ваше величество и желаю ему долгих лет здоровья и процветания! — слишком официальное начало всегда заставляло ан’Койра хмуриться, но он не мог упрекнуть жену в отсутствии уважения к собственному титулу, хотя сам предпочел бы обращение „дорогой муж“ или даже по имени, что, конечно, могло удивить окружающих, но ему лично было бы очень приятно! — Счастлива сообщить, что несколько часов назад со столицы Эрнодара снята осада, а остатки войск мятежных Домов Стелл и Игрен сдались в плен, уповая на милость короны. С помощью Отца — Неба и трех богинь Дом Койр одержал победу, за которую его будут славить потомки, а имя его главы навсегда останется в летописях. Ваша покорная супруга Ильтера ан’Койр».

Он дважды пробежал глазами послание, прежде чем оторваться от созерцания скупого приветствия, и с трудом сдержался, чтобы не сжать официальное письмо в кулаке. «Поздравляю, мы победили, твое имя останется в летописях…» И это все? Он чуть с ума не сошел от беспокойства, а она отделывается от него сухими фразами и оборотами, которыми бы похвалился иной профессиональный писец? Дорнан ан’Койр мысленно потянулся к усталому клубочку эмоций, не совсем, правда, представляя, что именно хочет донести до «покорной супруги», но вдруг увидел, что Коранна протягивает ему еще один затейливо сложенный листок.

— Ее величество очень устала, поэтому ее второе послание немного запоздало, и я успела отослать к вам гонца еще до его получения, — в глубоких изумрудных глазах чародейки плескалось веселье. — Полагаю, здесь вы найдете что?нибудь более… личное.

Глубоко вздохнув, Дорнан взял листок. Наверное, не следует удивляться тому, что все окружающие в курсе: он ждет письма. А ее величеству надо бы уши надрать за то, что она пересылает почту через Коранну! Помнится, когда Ильтера вызвала его к постели умирающего Майрита, она направила послание прямо к нему, хотя само оно было написано Коттаром Лонком. В конце концов, мужчина имеет право лично получать какие?то весточки от законной жены, или нет?! Коранна Морн слегка прикусила губу — видимо, чтобы не рассмеяться. Наградив ее хмурым взглядом, Дорнан отошел на шаг и слегка отвернулся, чтобы личное послание нельзя было прочесть сбоку.

Он медленно развернул сложенную записку, как будто та могла неожиданно броситься и покусать его. Дорнан одновременно очень хотел прочесть, что ему написала Тера, но и боялся этого. С нее станется сообщить ему, например, что она бы не справилась без человека, который сейчас рядом с ней. Несмотря ни на что, король был совершенно уверен, что не желает знать имени своего счастливого соперника. Пусть лучше останется неизвестным — это хотя бы не так больно! Он от души надеялся, что Ильтера тоже это понимает.