Венец на двоих (СИ) - Куролесова Лариса - Страница 103

— Он в сером плаще? — спокойно осведомился Дорнан.

— Да, — Лайн устремил взгляд в сторону выстроенных равианских солдат, как будто мог увидеть все, что ему требуется, и невооруженным глазом. — Как старший представитель Высокого Дома он вправе даже в военное время не менять одежду.

Милостью небес король Эрнодара слегка покачал головой. Равианские порядки всегда казались ему чудными. На цветной флаг и герб там имел право только правящий Дом, остальные довольствовались разными оттенками серого, причем, чем выше положение человека, тем более темную одежду он мог себе позволить. Кажется, равианцы по — настоящему гордились таким положением вещей, особенно если им позволяли и на официальных приемах, и на войне сохранять ровные тона своего облачения. Это как?то было связано с верой в Отца — Небо, который, по южным преданиям, одарил цветом лишь королей. Вообще небесная религия в Равиане была намного жестче эрнодарской.

— И тебя не смущает необходимость сражаться с родственником? — вполголоса поинтересовался Дорнан у Лайна.

— С тем, который выдал меня суду и собирался вздернуть собственноручно? — Вейрес скривился. — Нет, не смущает.

Да, это, пожалуй, было похоже на истинных равианцев, как огня, боявшихся чародеев и считавших их нечистыми. Как слышал Дорнан, человека, заподозренного в причастности к магии, у южан моментально исключали из всех родственных союзов и считали кем?то вроде дикого зверя, а порой и вели на него охоту не хуже, чем на какого?нибудь оленя или зайца. Вельможный родственник, наверное, племянника и за человека не считает! Неожиданно ан’Койр ощутил что?то вроде душевной близости с магом. Ему тоже не повезло с той родней, которая пока осталась в живых.

— Началось! — выдохнул Лайн, и Дорнан, по — прежнему глядя на долину через увеличительные стекла, мгновением позже отметил легкую рябь, скользнувшую по рядам равианцев.

Затрубили трубы, загрохотали барабаны, слышимые даже на противоположном конце долины. Ряды равианской пехоты быстрым маршем пошли вперед. Дорнан невольно кинул взгляд на вершины холмов, где располагались маги, лучники и пехотинцы. Там не было ни малейшего шевеления — словно никто, кроме них с Вейресом, и не заметил, что равианцы атакуют. Впрочем, не приходилось сомневаться, что и лорд Эталинф, и его военачальники, и королевские полковники все прекрасно видят. Пока в эрнодарском лагере царило спокойствие, даря защитникам последние крохи тишины.

Они были еще слишком далеко, чтобы задействовать лучников, но Дорнану казалось, что он слышит, как на позициях натягиваются тугие тетивы и стрелы с легким шорохом скользят по гладкой изогнутой поверхности луков. Будь у него больше людей, он находился бы там, наверху, командуя всеми силами, предоставленными Домами. Сейчас же сердце нетерпеливо отмеряло мгновения, словно пытаясь перегнать наступающую армию. Еще тысяча шагов… Девятьсот… Команда стрелять должна последовать после того, как равианцы приблизятся и будут шагов за триста от холмов. Высокий лук в руках опытного стрелка уже добивает с такого расстояния, а далекое расположение наступающих позволит им сделать еще несколько залпов.

Восемьсот шагов… Большинство гвардейцев неторопливо подтягивали подпруги, проверяли, не отсырели ли навощеные тетивы коротких луков, предназначенных для стрельбы с седла, поправляли ножны, с легким шорохом доставая и снова вкладывая в них мечи. В этом не было никакой объективной необходимости, однако Дорнан поймал себя на том, что тоже не прочь чем?нибудь занять руки. Трудно просто стоять и смотреть на атакующую волну, с которой вот — вот придется схватиться твоим товарищам, тогда как тебе в этой первой сече, вероятно, поучаствовать не удастся. И даже если знаешь, что потом тебе достанется столько же, если не больше, положение стороннего «зрителя» легче не становится.

Семьсот шагов… Лайн Вейрес, без команды вскарабкавшись в седло и по — птичьи склонив голову, что?то бормотал себе под нос, и, даже стоя к нему почти вплотную, Дорнану ан’Койру не удавалось разобрать ни слова. Парень то ли молился (интересно, он поминает только Отца — Небо по традициям своей родной страны или уже научился присовокуплять к нему трех дочерей — богинь?), то ли готовил заклинание. А может, просто пытался убедить себя напоследок, что не совершает ошибки, выступая против своих. Его вышколенный конь, привычный к магии, спокойно стоял на месте, даже не переминаясь с ноги на ногу. Как ни странно, когда началась атака, Лайн стал сидеть на нем чуточку увереннее, и при взгляде на него уже не рождалось такого стойкого ощущения, что парень вылетит из седла на первых же трех шагах рыси или скачках галопа.

Шестьсот… По рядам равианцев пробежала рябь какого?то приказа, и они ускорили шаг, почти перейдя на бег. Волна нападающих помчалась вперед, но строй пока не ломался — они тоже знали, что в них начнут стрелять гораздо позже. На флангах пехотинцев то и дело виднелись конники — то ли командиры, то ли гонцы, которым в обязанность вменялось докладывать о ситуации на поле брани тем, кто пока остался в запасе. Дорнану показалось, что там же находится и человек в темно — сером плаще, хотя его трудно было разглядеть за пестротой алых мундиров.

— Конница — в седла! — возможно, им и не доведется поучаствовать в первом бою, но Дорнан хотел быть готовым к контратаке, если ему покажется уместным ее провести.

Гвардейцы взлетели на лошадей с такой готовностью, словно ожидали этого приказа с рождения. Король сложил трубу с увеличительными стеклами — лавина наступающих катилась уже слишком близко, и нужда в том, чтобы разглядывать их издалека, больше не было.

Пятьсот… Грохот барабанов отдавался в ушах так, что хотелось на несколько шагов отступить, но ан’Койр и не подумал повернуть коня. Его позиция была достаточно хороша, чтобы отчетливо видеть все, что происходит в долине. Ему уже приходилось вести людей в бой, но еще никогда от этого не зависела жизнь всего государства — его государства! Дорнан сглотнул и заставил себя расслабить сведенные напряжением мышцы и отпустить стиснутую рукоять меча. Нечего вести себя, словно мальчишка, только — только заслуживший право на первый свой бой! Ему случилось пережить уже множество сражений и пройти долгий путь от простого солдата до рыцаря, командовавшего целыми армиями.

Четыреста шагов… Кто?то из гвардейцев вполголоса забормотал молитву, к нему присоединились и другие. Лайн Вейрес подался вперед, словно пытался взглядом выхватить кого?то из рядов наступавших. Дорнан ощутил липкую дрожь нетерпения, прокатившуюся вдоль позвоночника. Бег равианцев ускорился. Они неслись по долине, словно сбегая в нее с холмов, и строй, казалось, был готов сломаться, удерживался лишь каким?то чудом. Крики «Равиана! За Отца — Небо! Равиана!» стали уже настолько громкими, что порой даже заглушали трубы. Барабанщики же, небось, уже отбили себе руки до самых плеч!

Триста… Едва первая линия равианцев пересекла невидимый рубеж, который мысленно наметил себе и Дорнан, с холмов взметнулась туча стрел. Они еще не успели найти себе добычу в рядах наступавших, как следом за ними полетела и другая — видимо, вторая линия лучников выстрелила поверх голов торопливо припавшей на колено первой. Острые вестники смерти врезались в равианцев, ломая строй, обжигая бегущих холодным дыханием конца. Но ни барабаны, ни крики не захлебнулись — сомкнув ряды, нападающие продолжали атаку.

Третий и четвертый залпы врезались в строй, но тоже не остановили бешеный натиск. Равианцы знали, что ближе дальнобойные луки станут бесполезны, и торопились преодолеть опасный участок, не обращая внимания на падающих вокруг товарищей, перепрыгивая через тела погибших или попросту проходя по ним. Крики перешли в безумный рев, барабаны били с таким грохотом, словно надеялись одним звуком смести эрнодарцев с холмов. Первая линия атакующих уже добралась до холмов и карабкалась вверх. Стрелы еще били в последние ряды, но их стало гораздо меньше — лучники, очевидно, один за другим оставляли свое оружие, взявшись за мечи, более годные для ближнего боя. Еще несколько мгновений — и пехотинцам придется вступить в битву.