Рифейские горы (СИ) - Турлякова Александра Николаевна - Страница 96

- Что?..- Кэйдар склонил голову, неохотно признался:- Я думал о своём, простите, Отец...

- Я сказал, чтобы ты отправил Айну и Лидаса в его поместье. И чем быстрее, тем лучше. Им надо пожить отдельно. Хотя бы с год. Останутся один на один - и сойдут-ся снова... Такое для них не в первый раз...

- Лидас хотел со мной поехать...- осторожно напомнил Кэйдар, глянув на Отца.

- Куда? Искать марагов?

- Да, Отец. За море... В Рифейские горы...

- Но вы же едете не сейчас!- Таласий недовольно свёл брови к переносице.- А через год - не раньше!

- Через месяц...- поправил Кэйдар.- Может, через два... Я уже присмотрел два корабля полегче... Капитанов толковых... Сильные гребцы... Опытная команда... И Велианас хотел плыть с нами... Я думал, он писал Вам... Он сказал, с Вами догово-рится сам...

- Этой зимой ты никуда не поедешь!- Таласий боялся повышать голос, боялся нового приступа кашля, не хотел при сыне выглядеть слабым, больным, беспомощ-ным, поэтому говорил очень тихим ровным голосом, но от этого он больше казался зловещим.- Я не отпускаю тебя... У тебя свадьба в мае...

- Я успею вернуться, Отец...- Кэйдар был удивлён реакцией Воплощённого. Обыч-но Он в курсе всех домашних дел. Неужели Ему ничего не докладывали?

- Ты можешь погибнуть! Всякое может случиться в дороге... Мне тоже немного осталось... На кого ты думаешь оставить Империю?

- Отец, мы едем ненадолго! В феврале или в марте... Как только ветер установит-ся... В апреле я уже буду дома... Я успею к этой свадьбе!

- Конечно же, ты успеешь! Потому что я запрещаю тебе покидать стены Каракаса!- Нет, Таласий не сдержался, раскричался-таки.- Думаешь, этот поход спасёт тебя от женитьбы? И не думай! Хадисса будет твоей женой!.. А то ехать он собрался за моря, счастья поискать... Я запрещаю тебе самому принимать решения в таких важных делах! Пока я правлю этой страной, пока я - твой отец и твой Император! Поэтому я приказываю тебе отложить поход до следующего года. Понятно тебе?

- Я думал, большая добыча для нашей казны сейчас нужнее всего. И тогда что нам аскалы?..

- Тебе не кажется, что ты слишком много стал думать? Мои советы тебе уже ни к чему?! Ты и мои запреты не принимаешь всерьёз! Думаешь, если вырос, то я не найду на тебя управу? Пока я жив, я твой отец и господин! Хочешь, чтобы я прика-зал тебя высечь? Ведь так ты наказываешь своих рабов?

Кэйдар голову вскинул, встретил взгляд Отца ярой ненавистью, вытолкнул через плотно сжатые зубы:

- Вы не посмеете...

Таласий в ответ зло рассмеялся.

- Ты не умеешь себя вести! Ты не воспитан и не сдержан... Что подумают окру-жающие про отца, воспитавшего такого сына?.. Сыновнее послушание - вот начало воспитания в любой семье! И если ребёнок вредничает, - его наказывают!..

- Я уже не ребёнок!- Кэйдар яростно сверкнул глазами.

- Да, с порки надо было начинать пораньше,- неожиданно легко согласился Тала-сий.- Ещё с детства... Но начать никогда не поздно, так ведь?- Опять рассмеялся, видя, как сын Его чуть не дрожит от ярости. Скулы его покрылись злым румянцем, губы сжались в тонкую линию, а глаза глядели на Отца открыто, будто он и забыл совершенно, кто перед ним.

- Я всё равно поеду! И поеду в этом году!.. Тогда, когда сам решу... Это моё дело!.. И Вы не сможете помешать мне, даже если попытаетесь... Я молод, и я здоров - я наследую после Вас, Отец... Вам придётся это признать! А я же буду делать то, что считаю нужным... А теперь позвольте мне идти, Отец?- Он опустил голову так низ-ко, что подбородок лёг на грудь, постоял довольно долго, всё ждал от Отца ответных слов, но не дождался и вышел из комнаты.

Ликование за собственную смелость и обида за ущемлённую гордость, смешав-шись, переполняли его сердце. Он не шёл - летел по коридору. Думал ли он в ту минуту, что видел своего отца живым в последний раз? Нет! Конечно же, нет!

* * *

Шаги своего палача он бы узнал из тысячи, он и на этот раз не ошибся. "Ведь он же был уже сегодня утром! Зачем - опять?!! Неужели самому ещё не надоело сюда таскаться? Сколько можно уже мучить?"

Ликсос был не один, Арат шёл следом, отставая не больше, чем на шаг.

- Ну, что, уже соскучился?- Ликсос усмехнулся, встретив настороженно-напря- жённый взгляд марага. Приказал помощнику:- Освободи ему одну руку! Правую!

Айвар похолодел, заметив, что Ликсос принёс собой небольшие плоские щипчики. Они были очень похожи на те, каким пользуются кузнецы, но намного меньше.

Что ещё он задумал? Нет! Только не руки!!! Только не пальцы!!! Не надо их ло-мать, ради всего святого!.. Что я потом смогу с таким руками? Куда я буду годен?!

Мараг сопротивлялся с отчаянным упорством. Откуда только силы брались? И это после того, как утром Ликсос довёл его до бесчувствия прижиганиями раскалённым железом. По тому, как он пытался высвободить правую руку, перехваченную в запя-стье Аратом, Ликсос понял, что угадал, нашёл наконец-то слабое место у этого уп-рямого мальчишки. Он же мастер, из тех, кто делает золотые украшения, так про него Лидас сказал однажды. Да ещё и воин хороший, в этом-то все на празднике убедились. Для такого что может быть ценней всего? Конечно же, крепкая хватка! Чуткие пальцы, без слабости и дрожи!

- Ну, давай же! Вот так...- Ликсос долго боролся, пытаясь разжать пальцы, стисну-тые в кулак.- Не надо упрямиться... Ты же знаешь, только хуже будет...

Первым поддался мизинец, его-то сустав и хрустнул под давлением тисков.

- Не-е-е-ет!!!- мараг взвыл во весь голос, хрипло, с надрывом, почти с плачем.- Нет!.. Не надо!.. Не надо, прошу вас!.. А-ах!!!- Он обмяк всем телом, разом ослабел, но остался в сознании, смотрел прямо перед собой остекленевшими от невыплакан-ных слёз глазами.

...А отец всегда говорил, когда оценивал его чеканку на клинке или тончайшие нити из шариков серебра, припаянные в местах прожилок на золотых листьях: "С такими руками, сынок, можно только родиться! Это чуткость врождённая..." Знал бы он... Видел бы только, что сейчас вытворяют с его сыном!..

Хватка пальцев ослабла, и щипчики легко сдавили сустав у самого ногтя. Раз! Рука в месте повреждения принялась сразу же распухать. Мараг с воплем дёрнулся, и сустав на следующем - безымянном - пальце не сломался, лишь вывихнулся с оглу-шительным хрустом. Но кто сказал, что эта боль была менее сильной?

Он запрокинул голову, дышал хрипло, хватал воздух ртом, лицо серое от грязи и боли, а сам колотился крупной дрожью, как загнанная лошадь. Несмотря на разницу в росте, Ликсос всё-таки поймал его взгляд, предложил:

- Я больше не трону тебя, если ты будешь помогать своему господину... Тебе стоит только имя его сказать... Одно лишь имя... Ну!

Варвар отвёл глаза так, будто и не понял, что это с ним только что разговаривали. И Ликсос стал действовать грубее: поймал уже не сустав - саму косточку на одном из пальцев, сдавливая кусачки, резко дёрнул чуть в сторону - тонкая кость раздроби-лась в месте перелома.

- Не надо!!!.. Хватит!.. Я скажу... скажу ему всё...- Варвар еле на ногах держался, если бы не столб, не кованое кольцо на левой руке, давно бы рухнул на пол. Слёз он уже не пытался сдержать, они после пережитой боли, после криков сами катились по щекам, оставляя промытые дорожки.- Там над Оленьим уступом... С солнечной стороны... Нужно спускаться по этой тропе... всё время вниз... вниз... и держаться сломанной сосны напротив...- Это были бессвязные объяснения, не имеющие особой ценности, но, главное, что мараг начал говорить, начал рассказывать.

- Арат!- Ликсос крикнул.- Зови господина Кэйдара! Немедленно!

...Ну, вот, видишь, как хорошо быть послушным понятливым мальчиком,- Он придерживал марага за плечи, не давая упасть на колени, говорил с ним, не давая отключиться.- Сейчас всё расскажешь, что надо, и тебя никто больше не тронет,- Заботливыми пальцами стёр с подбородка раба кровь, вытекшую из прокушенной губы. Мараг уже не колотился, дрожал мелкой знобкой дрожью, горячий был, как при лихорадке; шептал что-то на незнакомом языке, повторяя одни и те же слова, как будто молитву, а потом вообще стих, потерял сознание.