Рифейские горы (СИ) - Турлякова Александра Николаевна - Страница 55

Айна раньше издевалась над ним и его чувством, знала, что он не посмеет и слова грубого ей сказать. А Создатель, вернее, Его супруга, Нэйт-Ночекрылая, наказала тебя всеми страданиями безответной любви.

Вспомни своего Айвара! Ведь он часто смотрел на тебя таким же равнодушно-спокойным взглядом, как и ты когда-то на Лидаса. Ты и правда вела себя как гуля-щая, порочная женщина, обольщала мужчину всеми немыслимыми способами. Ты же сама вешалась ему на шею! Предлагала себя, и когда он брал, радовалась, доволь-ная.

Да, с сердечным чувством нельзя играть, даже если оно принадлежит другому. Богиня не прощает такого. Это противоестественно!

Поэтому страдай теперь. Без своего любимого. Без любимого мужчины рядом. С другим, к которому сейчас испытываешь лишь сочувствие и понимание, вместо недавней насмешки и желания унизить.

Ты даже тем наказана, что не знаешь истинного отца своего ребёнка. Так и жить тебе сейчас: один мужчина рядом, как муж, другой - в сердце, прикипевший на-смерть.

* * *

Умрсал пятнадцать лет - лучших лет! - своей жизни отдал Правителю и службе в Его Армии. Он участвовал в тех войнах, о которых другие аэлы узнавали лишь пона-слышке. Он воевал с иданами, с вайдарами, ходил в поход против лагадов. Там, в стирингских болотах, Урсал получил своё увечье. Стрела, пущенная варваром, заде-ла сухожилие на левой руке, и рука после этого осталась полусогнутой в локте, поте-ряв свою былую гибкость. Мало того, она начала сохнуть. Тяжёлый армейский щит в такой руке уже не удержать. Поэтому Урсал, получив почетное среди аэлов звание "ветеран", вынужден был уйти на пенсию.

Выбор в его положении был невелик: пожизненная, пусть и небольшая пенсия или кусок земли на захваченных территориях. Крестьянствовать Урсал не умел, он в своей жизни владел лишь одним искусством, но зато владел им в совершенстве.

Умение убивать и сохранять себя в форме, несмотря на увечье, позволило ему в свои тридцать пять три года проработать наёмником у одного потомственного ари-стократа, потерять всякий интерес к охране его тела и перейти на более близкую его натуре работу. Урсал нанялся наставником к Магнасию. Готовить рабов для жерт-венных боёв - это всё равно, что новобранцев обучать. Интересно, часто забавно, так как начинать приходилось с самых азов.

А как они всегда боятся, смотрят с благоговейным ужасом, когда видят в руке профессионала меч, свободно порхающий, как пушинка.

- У вас всего два месяца, чтоб научиться оберегать собственную шкуру. И делать это по-мужски, при помощи меча, а не пастушеской палки.- Урсал беспечно хохот-нул, довольный собственной шуткой. Амит и Нилиан, надсмотрщики, стоявшие ближе всех к наставнику, тоже поддержали его смех.

- Кто-нибудь из вас держал до этого меч в руках? Настоящий! Боевой, а не учеб-ный!- Урсал прошёл немного вперёд, так, чтоб видеть их всех. Магнасий всегда покупает чётное число рабов, чтоб они могли работать в спарке. Их и сейчас было четырнадцать. Все примерно одного роста, молодые, загорелые. Варвары, привезён-ные из разных мест. Вон, тот, крайний, уж больно на лагада похож. Тоже нестрижен-ный, с патлами до плеч. Как баба. Лагады, те всего два раза в году космы свои стригут, приносят жертву своему озёрному богу, просят о мужестве и силе. Если б это ещё могло помочь...

Урсал по понятной причине испытывал к лагадам неприязнь, и этот раб не понра-вился ему сразу. Всё в нём раздражало. Эта нелепая причёска, вернее, её отсутствие. Это спокойное любопытство во взгляде, не страх и даже не та здоровая опаска, какая есть у всякого, попавшего в незнакомую обстановку. А бичом его прежний хозяин хорошо отходил за что-то. Своеволен, значит. А своевольных надо сразу на место ставить.

- Я хочу, чтоб вы запомнили раз и навсегда: трусливого зритель не любит. Желание выжить в бою вас не спасёт. Поэтому нужно бросаться вперёд, на врага. Такая сме-лость награждается всегда. Овациями граждан или быстрой смертью - кому как, но тоже неплохо.

Урсал держал в руке свой меч и, легко перемещаясь по отсыпанной жёлтым песком площадке, сделал короткий красивый выпад в невидимого противника. Все, кто стоял на залитой солнцем тренировочной площадке, зябко поёжились. Надсмотрщи-ки, - потому что слишком хорошо знали, на что способен Урсал в бою; все другие просто не хотели бы оказаться на месте этого противника.

А Урсал рассмеялся, довольный произведённым эффектом. Для всех этих варваров он сейчас недосягаем в своём мастерстве. Кто они? Крестьяне да пастухи! Возможно охотники. Как этот. Тоже, наверно, не против послать стрелу исподтишка. А на честный поединок не способен. Потому, что труслив, как все варвары.

- Эй, дайте этому меч!- Урсал дёрнул подбородком.- Что толку зря болтать, когда в бою всё видно куда лучше.

Сам тоже взял тупой ученический меч, деревянный и потому непривычно лёгкий. Варвара рывком выдернули вперёд, перед всеми, Нилиан швырнул ему меч небреж-но, как палку, плашмя. Варвар поймал его левой рукой, перебросил в правую, приме-рился, чуть покачивая в кисти, разминая запястье.

- Так и будешь стоять бараном?- крикнул Урсал.- Нападай! Пошёл на меня, ну!

Но шагнул раб только тогда, когда Амит замахнулся на него виноградной палкой.

Урсал ждал неуклюжих движений, нелепых замахов, грубой и глупой атаки - всего того, что веселит профессионала в новичке. Но по первому шагу противника, чуть скользящему с пружинистой силой, готовой бросить тело вперёд, понял, что варвар этот не так прост и имеет кой-какой боевой опыт. Наверное, был взят в плен в корот-кой стычке на границе.

Урсал прощупывая противника, сделал выпад первым. Рубящий удар в плечо с обманным движением. Деревянные мечи скрестились с глухим стуком.

Ну, что ж, реакция у него неплохая, успел закрыться, хоть и выставил меч на ребро. При таком ударе меч в бою и лопнуть может, пора бы и понимать самому.

Варвар опять отступил, первым оттолкнул от себя его меч, ушёл куда-то вбок. Понимает, гадёныш, где слабое место, уходит под левую руку. Ну, ничего, я тебя и тут поймаю.

Урсал смотрел ему в лицо. Молод. Лет двадцать ему. Скалит белые зубы радостно. Видно сразу: доволен, что появилась возможность взять в руки меч, показать, на что способен.

Ты, может, и молод, в этом твоё преимущество, но я-то опытнее, я старше.

Раб уже сам атаковал. Странным колющим ударом. Такой не отбить. От него лишь отступлением спасаются. Или закрываются щитом.

Урсал отступил на шаг назад и ещё на шаг - влево. Заученным на всю жизнь дви-жением выбросил вперёд и вверх левую руку, будто принимал удар на щит. Повреж-дённый локоть заныл застарелой болью. Ты сделал мне больно, сопляк. Впервые, за все годы моего наставничества кто-то посмел сделать мне больно. Ты пожалеешь об этом!

Всё! Урсал бросил играть, пошёл на раба с таким напором и силой, что тот, закры-ваясь мечом, отступил на шаг, потом ещё на один, чуть не прижимаясь спиной к другим невольникам, наблюдавшим за исходом поединка.

Один из них и выставил осторожно ногу, делая подножку, когда варвар двинулся влево. Раб споткнулся, потерял равновесие, упал на одно колено, зарываясь пальцами в нагретый солнцем песок, как раз в ту долю секунды, когда Урсал, проведя серию обманных движений, последним рубящим ударом подался противнику навстречу. А варвар сейчас внизу был беззащитен перед этим ударом, но и Урсал открылся весь. Раб и ткнул его мечом в живот, ловя на встречном движении.

Хорошо, меч не боевой, хотя укол получился чувствительным. А раб, довольный победой, вскинул вверх обе руки под восторженные вопли и свист своих товарищей. Урсал и ударил его в живот со всей силы, да ещё и дважды помноженной на ярость. Ударил мечом плашмя. Варвар рухнул тут же, так и выпрямиться не успел, скорчил-ся на песке, закрываясь руками, хватая горячий воздух сухими губами, сдирая кожу на щеке о наждак песка.

Все вокруг заткнулись разом, смотрели в немом изумлении. В этой тишине голос Урсала прозвучал с отрезвляющим спокойствием: