Полмира (ЛП) - Аберкромби Джо - Страница 49

Когда Толстая Шея ударил, Колючка оттолкнулась от стола и бросилась вниз по ступеням через упавшее тело. Когда она спускалась, ее раненное бедро пронзила боль, но она была к этому готова, упала вперед, перекатилась под тяжелым взмахом меча Высокого, ветер от клинка коснулся ее волос. Поднялась на здоровую ногу, и рубанула по нему, проносясь мимо.

Колючка попала Высокому под колено, он зарычал, пытаясь повернуться, и упал на четвереньки перед ней. Она высоко подняла меч, выгнулась назад и с грохотом опустила на его шлем. Сила удара так больно отдалась в руку, что у нее заныли зубы. Клинок раскололся, осколки стали отскочили прочь. Но на шлеме осталась огромная вмятина, одна нога Высокого бешено задергалась, и он плюхнулся лицом вниз, беззвучно раскрыв рот. Колючка неверной походкой доковыляла до статуи, все еще сжимая в руке сломанный меч.

Удача в оружии, сказал бы Одда, потому что как раз в этот момент ванстер решил махнуть топором и на волос промахнулся по ней. Тяжелое лезвие выбило огромный кусок мрамора. Колючка отбила его факелом, несколько последних искр закружились на ветру. Ее нога пульсировала, ее колотило, сил у нее совсем не осталось.

Толстая Шея аккуратно подошел к ней, подняв щит. Всегда есть способ, говорил Отец Ярви, но Колючка его не видела. Ей было слишком больно. Шансы были слишком неравны. Она сильно вцепилась в сломанный меч, стиснула зубы и продемонстрировала ему свой самый храбрый вид. Она чувствовала запах цветов. Цветов и крови.

– Твоя смерть идет, – прошептала она.

Виалина взвизгнула, прыгнув между колоннами на спину коротышке, схватила его за толстую шею и вцепилась в запястье его руки, в которой был меч. Он попытался ее сбросить, молотя щитом, но из-за этого открылся. Колючка бросилась на него, ее левое колено подкосилось, боль пронзила всю ее ногу, но она попала ему по доспехам, упала, снова поднялась и зарычала, вколачивая сломанный клинок меча ему под челюсть. Он забулькал кровью, и императрица завизжала, когда Колючка и Толстая Шея свалились на нее.

Колючка откатилась как раз вовремя, промелькнул тяжелый топор ванстера, врезаясь в кольчугу Толстой Шеи и глубоко ему в грудь. Колючка наполовину поднялась, наполовину вскочила, когда он попытался вытащить топор, дыхание горело в ее вздымающейся груди.

– Бренд! – закричала она надломленным голосом. Она услышала шаги позади себя, обернулась, пошатываясь, и увидела сверкание металла. Герцог ударил ее в щеку, ее голова дернулась, но это был немощный удар, она даже почти не пошатнулась.

Она вцепилась в его позолоченную кирасу.

– Это лучшее, что ты можешь? – прошипела она, но вместо слов полилась кровь, и потекла по ее шее. Что-то было у нее во рту. Холодное и твердое, над языком. Тогда она поняла, что он ударил ее кинжалом. Он ударил ее, и кинжал прошел через ее лицо, между челюстями, и его рука все еще сжимала рукоять.

Они уставились друг на друга в темноте, ни один до конца не верил в то, что только что произошло. Как и в то, что она все еще стоит. Затем, в тусклом свете факелов, она увидела, что его глаза посуровели.

Она почувствовала, как клинок зашевелился у нее во рту, когда он попытался вырвать его. Она его прикусила, ударила герцога коленом раненой ноги, и повернула голову, выворачивая окровавленную рукоять кинжала из его обмякшей руки. Она неуклюже оттолкнула его, отшатываясь вбок, потому что ванстер махнул в ее сторону, топор коснулся ее плеча и взметнул кучу листьев с кустов, когда она отпрыгнула назад в сторону фонтана.

У всех есть план, пока из них не потечет кровь, а из нее теперь текло много крови. Ее нога была горячей от крови, ее лицо было липким. Больше никаких планов. Она фыркнула и выдохнула красными брызгами.

Колючка схватила рукоять и вытащила кинжал из лица. Он вышел довольно легко. Хотя, быть может, с ним вылетел и зуб. Боги, как у нее кружилась голова. Ее нога перестала пульсировать. Только онемела. Онемела, намокла, и ее колено тряслось. Она слышала, как оно хлопало внутри намокших от крови штанов.

Начала накатывать сонливость.

Она тряхнула головой, пытаясь вытряхнуть головокружение, но все стало только хуже, размытые сады наклонились в одну сторону, потом в другую.

Герцог Микедас достал свой меч и оттаскивал труп толстошеего мужика, чтобы добраться до императрицы.

Колючка помахала кинжалом, но он был таким тяжелым. Словно у него на конце висела наковальня. Факелы сверкали, мерцали и плясали.

– Давай, – прохрипела она, но ее язык весь опух, и она не могла выговорить слова.

Ванстер улыбнулся, вынуждая ее двигаться обратно к фонтану.

Она споткнулась, схватилась за что-то, колено подкосилось, ей удалось лишь остаться стоять прямо.

Встала на колени в воду. Рыбка мелькнула в темноте.

Виалина снова закричала. Ее голос уже охрип от крика.

Ванстер взмахнул топором вперед-назад, и от большого лезвия отразился свет, оставив в размытом зрении Колючки оранжевые пятна.

Императрица сказала не вставать на колени, но Колючка не могла подняться.

Она лишь слышала свое дыхание, оно все хрипело и хрипело.

Звучало не очень-то хорошо.

Боги, как она устала.

– Бренд, – промямлила она.

Он бегом поднялся по ступенькам.

Уловил проблеск темнеющего сада, дорожку из белых камней между цветущих деревьев и статуй, и мертвецов, разбросанных в тенях вокруг освещенного факелами фонтана.

В нем он увидел Колючку, вцепившуюся одной рукой в мокрый камень, покрытый резьбой в виде змей, и с кинжалом в другой руке. Ее лицо было изодранным и красным, вся одежда была порвана, прилипала к ней темными пятнами, а вода была розовой от крови.

Над ней стоял человек с топором в руке. Ванстер с рынка.

Бренд издал звук, как кипящий чайник. Звук, который он прежде не издавал, и не слышал его от другого человека.

Он сорвался с той дорожки, как атакующий бык, и когда ванстер, выпучив глаза, повернулся, Бренд поймал его, сбил с ног, как северный шторм срывает лист, и изо всех сил врезал его в статую.

Они ударили по ней так сильно, что мир, казалось, закачался. Так сильно, что грохот зубов Бренда отдавался у него в голове. Так сильно, что статуя переломилась в талии, и верхушка пыльными кусками упала на траву.

Бренд, может быть, услышал бы сдавленный стон ванстера, если бы кровь в его черепе не громыхала, как Мать Море в день бури, ослепляя и оглушая его. Он сжал голову ванстера обеими руками и вдарил ею по мраморному пьедесталу, дважды, трижды, четырежды. Куски камня летали, пока череп врага не стал смятым, изломанным и сплющенным, и тогда Бренд бросил сокрушенного ванстера на дорожку.

Колючка плюхнулась в фонтан, ее лицо было неестественных цветов, кожа бледная как воск, и исполосована кровью, и ее разорванные щеки, рот и шея были заляпаны черным.

– Назад! – завизжал кто-то. Старик в золоченой кирасе с блеском пота на лице. Он держал за шею императрицу Виалину, приставив украшенный драгоценностями меч к ее горлу, но клинок был для этого слишком длинным.

– Я герцог Микедас! – взревел он, словно имя было щитом.

Но имя это просто имя. Губы Бренда скривились, и он сделал шаг вперед, рычание в его горле было горячим, как огонь дракона, и он начал раскидывать трупы со своего пути.

Герцог убрал меч от шеи Виалины и направил качающийся клинок в сторону Бренда.

– Я предупреждаю тебя, стой…

Императрица схватила его руку, укусила и выкрутилась, когда он закричал. Он поднял меч, но Бренд уже набросился на него, снова издав тот звук, тот визжащий, пронизывающий, булькающий звук, уже не думая о том, чтобы делать хорошее, или о том, чтобы стоять в свете, или о чем угодно еще, кроме того, как разломать этого человека своими руками.

Меч коснулся его головы и отскочил от плеча. Может он и порезал его, а может и нет, Бренду было наплевать. Его руки плотно, словно закрывшийся замок, сжались вокруг герцога. Тот был большим человеком, но Бренд однажды выдержал вес корабля на своих плечах. Он поднял герцога Микедаса в воздух, словно тот был сделан из соломы.