Полмира (ЛП) - Аберкромби Джо - Страница 15

– Я Колючка Бату.

– Я Досдувой. – Она обнаружила, что уставилась на одну из самых крупных голов из тех, что когда-либо видела. Мелкие части лица сжимались к центру этого рыхлого пространства, которое возвышалось над ней так высоко, что сначала она подумала, что владелец этой головы, должно быть, стоит на ящике. – Что за беда привела тебя сюда, девочка? – спросил он со слегка трагичной дрожью в голосе.

Хотела бы она, чтобы у нее был другой ответ, но она выпалила:

– Я плыву с вами.

Он нахмурился, и от этого лицо стало занимать еще меньше места на его голове.

– По Священной реке, в Кальив и дальше?

Она вскинула подбородок в своей обычной манере:

– Если, конечно, лодка поплывет с такой тушей на борту.

– Полагаю, нам придется уравновесить скамейки кем-то полегче. – Это донеслось от человека, который был настолько маленьким и крепким, насколько Досдувой был огромным и мягким. У него была шипастая шевелюра рыжих волос и безумнейшие глаза, ярко-голубые, влажно сияющие и погруженные в темные глазницы. – Меня зовут Одда, я знаменит вокруг Расшатанного моря.

– Знаменит чем?

– Всем подряд. – Он блеснул желтой волчьей улыбкой и она увидела, что на его передних зубах были выточены желобки убийцы. – Жду не дождусь, когда мы поплывем с тобой.

– И я, – удалось прохрипеть Колючке. Она против своей воли отступила и чуть не врезалась в кого-то еще. Он посмотрел на нее, когда она повернулась и, каким бы храбрым ни был ее вид, отпрянула в сторону. В углу глаза начинался огромный бесформенный шрам, демонстрируя розовое веко, он шел по его щетинистой щеке и через обе губы. И чтобы все выглядело еще хуже, по его заплетенным волосам, она поняла, что им придется плыть с ванстером.

Он встретил ее плохоскрываемый ужас своим обезображенным спокойствием, которое было страшнее, чем любое рычание, и мягко сказал:

– Я Фрор.

Можно было ответить агрессивно или выглядеть слабо, и для Колючки это не было выбором вообще. Так что она надула щеки и выпалила:

– Откуда у тебя этот шрам?

– А откуда у тебя этот шрам?

Колючка нахмурилась.

– Какой шрам?

– Так это боги дали тебе такое лицо? – И с легкой улыбкой ванстер продолжил скручивать веревку.

– Отец Мир, защити нас, – пропищала мать Колючки, незаметно подходя. – Слово «зловещие» им подходит.

– Довольно скоро уже они будут меня бояться, – сказала Колючка, желая, и не в первый раз, чтобы добиться чего-то было так же легко, как и решительно сказать об этом.

– А чего в этом хорошего? – Мать уставилась на бритоголового мужика с рунами, вытатуированными на лице, обозначающими его преступления. Он отрывисто смеялся с тощим типом, чьи руки были покрыты шелушащимися язвами. – Чтобы тебя боялись люди вроде этих?

– Лучше, чтоб тебя боялись, чем быть напуганной. – Это были слова ее отца, и как всегда, мать была к ним готова.

– Разве в жизни только два этих варианта?

– Это два варианта воина. – Когда бы Колючка ни перекинулась с матерью больше чем десятком слов, она всегда почему-то заканчивала тем, что защищала недоказуемую позицию. Она знала, что будет дальше. Зачем так яростно сражаться за то, чтобы быть воином, если все, что можешь получить, это страх? Но мать лишь заткнулась, и выглядела бледно и испуганно, подкидывая вину в топку закипающего гнева Колючки. Как всегда.

– Ты всегда можешь вернуться домой, – отрезала Колючка.

– Я хочу посмотреть, как отправляется в дорогу мое единственное дитя. Ты можешь мне это позволить? Отец Ярви говорит, что вас возможно не будет год. – Голос матери задрожал, выводя Колючку из себя. – Если ты вообще вернешься…

– Не бойтесь, мои голубки! – Колючка отпрыгнула, когда кто-то положил руку ей на плечи. Странная женщина, которая наблюдала за боем Колючки и Бренда несколькими днями раньше, просунула свою покрытую седой щетиной голову между ней и ее матерью. – Поскольку мудрый Отец Ярви отдал обучение вашей дочери в мои проворные руки.

Колючка не думала, что ее дух может пасть еще ниже, но боги отыскали способ.

– Обучение?

Женщина сильнее сжала их. От нее сильно воняло смесью пота, ладана, трав и мочи.

– Здесь я буду учить, а ты учиться.

– А кто… – Мать Колючки нервно оглядела оборванную женщину, – или что… вы такое?

– В последнее время воровка. – Когда из-за этого нервозность переросла в тревогу, она весело добавила: – … но еще я опытная убийца! И штурман, борец, звездочет, исследователь, историк, поэт, шантажист, пивовар… Возможно, я кое-что забыла. Не говоря уже о том, что отличный любитель-предсказатель.

Пожилая женщина соскребла со столба свежее пятно птичьих экскрементов, поизучала его состав большим пальцем и тщательно понюхала. Казалось, она собирается попробовать, потом решила что не стоит, и наконец стерла все своей оборванной накидкой.

– Дурной знак, – проворчала она, уставившись наверх на кружащихся чаек. –Добавьте к этому мою необсуждаемую компетентность в… – она вызывающе покачала бедрами, – романтических искусствах, и вы увидите, мои голу?бки, что есть очень мало сфер интересов современной девушки, в которых я слабо разбираюсь и не могу проинструктировать вашу дочь.

Колючке должно было понравиться редкое выражение лица ее матери, утратившей дар речи, но она и сама его утратила.

– Колючка Бату! – Ральф плечами расталкивал толпу. – Ты опоздала! Тащи свою тощую задницу на пристань и начинай таскать те мешки. Твой дружок Бренд уже… – Он сглотнул. – Не знал, что у тебя есть сестра.

Колючка кисло проговорила:

– Мать.

– Этого не может быть! – Ральф почесал пальцами бороду в тщетной попытке укротить русо-седую путаницу. – Если сможете вытерпеть комплимент от простого старого воина, ваша красота освещает эти доки, как лампа в сумерках. – Он глянул на серебряный ключ, висевший на ее груди. – Ваш муж должно быть…

Колючкина мать могла вытерпеть комплимент. На самом деле, она вцепилась в него обеими руками.

– Мертв, – быстро сказала она. – Восемь лет прошло с тех пор, как мы возвели над ним курган.

– Жаль это слышать. – Хотя голос у Ральфа был вовсе не сожалеющий. – Я Ральф, кормчий Южного Ветра. Команда, может, и грубовата на вид, но я за свою жизнь понял, что не стоит доверять мягкотелым. Этих людей выбирал я, и каждый знает свое место. Колючка будет грести прямо у меня под носом, и относиться к ней я буду с мягким сердцем и твердой рукой, как относился бы к собственной дочери.

Колючка закатила глаза, но это было напрасное усилие.

– У вас есть дети? – спросила мать.

– Двое сыновей, но прошло много лет с тех пор, как я их видел. Боги давным-давно разлучили меня с семьей.

– Есть ли шанс, что они разлучат тебя и со мной? – проворчала Колючка.

– Цыц, – прошипела мать, не отводя глаз от Ральфа, и в частности от толстой золотой цепи, которую он носил. – Большое облегчение знать, что за благополучием моей дочери будет следить такой знатный человек, как вы. Хильда, может, и вспыльчивая, но она все, что у меня есть.

Сильный ветер и несомненно не менее сильный эль уже и так окрасили щеки Ральфа румянцем, но Колючка заметила, что все равно он покраснел.

– Насчет знатного человека многие не согласятся, но насчет благополучия вашей дочери, обещаю сделать все, что смогу.

Мать Колючки жеманно улыбнулась.

– Что еще вы можете пообещать?

– Боги, – прошипела Колючка, отворачиваясь. Больше неустанной заботы она ненавидела только когда ее игнорировали.

Бриньольф-клирик принес в жертву какое-то несчастное животное, и теперь обмазывал его кровью носовую фигуру Южного Ветра. Он был в крови по локоть и завывал молитвы Матери Морю и Той Кто Отыскивает Курс, и Тому Кто Направляет Стрелы и дюжине других малых богов, чьих имен Колючка прежде никогда не слышала. Она была не сильна в молитвах и не думала, что погоде они интересны.

– Как девчонка докатилась до бойцовской команды?

Она обернулась и увидела, что к ней незаметно подкрался парень. Колючка решила, что ему лет четырнадцать: тощий, со светлыми глазами и дергано-быстрый. У него была копна песочных волос и первые ростки бороды на острой челюсти.