Титановая гильотина - Соболев Сергей Викторович - Страница 58

Маркелов, сплюнув кровью под ноги, севшим голосом сказал:

– Я уже говорил... Хотел встретиться с пресс-секретарем губернатора... или мэра... У нас возникли проблемы с аккредитацией...

– По чьему заказу вы здесь пытались работать? – спросил Фомин.

– По заказу независимого европейского агентства... У меня в документах вы должны были видеть соответствующие бумажки... Мы собирались снять несколько сюжетов для телецикла под условным названием «Малые города России»...

– Без паяльной лампы верняк не обойтись, – угрюмо произнес Ломов.

– То-то вы с Зеленской нарисовались в Новомихайловске во время воскресного митинга, – неодобрительным тоном сказал Фомин. – Че ты гонишь, урод? Твою камеру – с твоими инициалами! – нашли в кабаке «Левобережный»!

– Ну так у нас ее скоммуниздили еще в прошлый раз, – облизнув разбитые губы, сказал Маркелов. – Сумку с аппаратурой притырили прям из тачки... а в сумке той была та самая, видать, камера...

– Пошел я все ж за щипцами, – сказал Тёма. – Они ржавые и зазубренные... самое то!

– Вот что... – сказал Фомин. – Давайте-ка поднимем его наверх, покажем кое-что... Может, мы зря на него гоним? Пацану ведь вчера еще до нас крепко по головке досталось... А вот сейчас он увидит то, что мы ему покажем, и мозги у братишки сразу встанут на место...

Ломов шел впереди, остальные двое аккуратно поддерживали Маркелова попеременно то с одного боку, то с другого.

Они поднялись по каменной лесенке, откуда попали в облицованный вагонкой коридор – здесь пахло свежей стружкой и не то олифой, не то лаком, – затем через открытую дверь вошли в какое-то помещение... В этой средних размеров комнате имелось лишь одно окно, но и оно было закрыто снаружи ставнями, причем настолько плотно закрыто, что снаружи сюда не пробивался даже лучик света (хотя вполне может быть, что на дворе сейчас поздний вечер или ночь). Посреди помещения стоял стол с двумя крепкими лавками, все равно как в какой-нибудь непритязательной подсобке, где работяги в минуты отдыха стучат костяшками домино. Но вместо доминошных костяшек Маркелов увидел на столешнице уже знакомый ему предмет, противогаз с трубкой: эти гады, явно имеющие за плечами немалый ментовский опыт, уже пару-тройку раз примеривали своей нынешней жертве эту штуковину на голову... но употребление этой методы, в простонаречии называемой «слоником», приводило каждый раз к тому, что их жертва на какое-то время теряла сознание...

Двое охранников усадили Маркелова на лавку. Третий, а именно Ломов – даже маска не могла скрыть как следует его удлиненной формы тяжелую челюсть, – ненадолго отлучился, а когда вновь нарисовался в комнате, в правой руке его Маркелов увидел... свой «дежурный чемоданчик»...

– Тебе знакома эта вещица, Маркелов? – выкладывая из сумки ноутбук, спросил Ломов. – Напрасно ты нас держал за лохов...

– Наши коллеги нашли «Ниву» с частью вашего багажа, – сказал Фомин, раскрывая коробочку, в которой хранилось миниатюрное записывающее устройство. – Пробили также хату, в которой вы себе устроили здесь запасную лежку... Плохо, конечно, что ты, братишка, врал нам все это время...

В этот момент снаружи донеслись какие-то неприятные для маркеловского уха звуки – в-з-з-з!.. в-з-з-з!.. – как будто кто-то поблизости водил ножовкой по металлу... или же валил деревья бензопилой.

Маркелов повернулся всем корпусом к окну, откуда долетали эти неприятные визгливые звуки, но тут же схлопотал от Тёмы крепкую затрещину.

– Не крути башкой, придурок! А не то самого на циркулярку посадим!

– На две половинки распустим, – сказав это, Ломов залился булькающим смехом. – А потом эти две половинки, урод, упакуем в деревянный бушлат... здесь же... Прикинь, придурок, как тебя... все равно что свиную тушу, распустят аккурат на две части... Как же ты срать будешь на том свете?..

Фомин, положив на стол коробку с «жучком», сказал:

– В принципе, Маркелов, мы готовы дать тебе еще один шанец... Ты думаешь, мы зачем напялили на себя маски? Это для того делается, братишка, чтоб у тебя тоже был какой-то стимул для общения. От тебя нужно только одно: указать, где вы с Зеленской спрятали то, что вы здесь отсняли... в том числе и в «Левобережном», как я подозреваю. Ты нам отдаешь пленки, а мы отпускаем тебя на все четыре стороны... Ну на кой хрен нам тебя мочить? Ты ж не в курсе, кто мы такие... да и не нам таких, как ты, опасаться! Я, чтоб ты знал, человек добрый и гуманный... в том смысле, что проливать кровь без веского повода не люблю! Есть мнение, что ты либо спрятал куда-то компьютерную дискету с перекачанными туда файлами, – Фомин кивнул в сторону лежащего на столе ноутбука, – либо успел кому-то передать... но наверняка оставил для подстраховки копию этих материалов. Ну что, дружок? Где дискета?

– Откуда мне знать, – хрипло сказал Маркелов. – Вы че-то путаете... Я уже говорил, что кто-то притырил наши вещи... в том числе и аппаратуру... поэтому... какая, на фиг, дискета?

Тёма хотел треснуть Маркелова как следует по загривку, но Фомин знаком остановил его.

– Мы тут обещали кое-что тебе показать, Маркелов, – сказал он, медленно цедя слова. – Чтоб мозги у тебя заработали в верном направлении! Ладно, братья... давайте покажем братишке, какого гостя к нам только что доставили...

Маркелова общими усилиями подняли с лавки и сопроводили в соседнее помещение.

Комната эта была чуть меньших размеров, чем та, где они находились последние несколько минут.

Окно тоже было закрыто ставнями. Ломов, шедший первым, щелкнул включателем. Когда вспыхнул свет, в комнату втащили Маркелова. Посреди помещения, вмурованное в пол, стояло довольно массивное, добротное – такой предмет обстановки был бы уместен в каком-нибудь средневековом замке – деревянное кресло.

А в том жестком кресле, с привязанными к подлокотникам руками, сидела Анна Зеленская.

В первое мгновение Маркелов не поверил своим глазам – он заподозрил, что у него после побоев и жесткого психологического прессинга начались зрительные галлюцинации, – но когда их взгляды с Зеленской встретились, у него все оборвалось внутри...

– Но... как... почему?.. – выдавил он из себя. – Почему ты здесь, Нюра?!

И только после того, как он произнес эти слова, Маркелов заметил, что уста Зеленской запечатаны куском лейкопластыря.

Двое охранников подхватили его под микитки и потащили обратно в то помещение, где на столе были разложены остатки маркеловского арсенала «спай-аппаратуры».

– Если ты, Маркелов, не скажешь нам... немедленно! прямо сейчас!.. где ты припрятал дискету с отснятыми вами материалами, – процедил Фомин, – то мы сначала у тебя на глазах оприходуем твою подругу...

– Особо извращенными способами, – сказал Ломов.

– А потом у тебя же на глазах станем резать... пилить ее на кусочки... и ты все равно, поверь, отдашь нам то, что мы от тебя требуем!

Несколько последующих секунд Маркелов тряс головой, как эпилептик или как полоумный, затем, на удивление спокойным голосом, сказал:

– Добро, господа! Я готов отдать вам эту чертову дискету! Но мне, во-первых, нужны гарантии для меня и для моей напарницы... А во-вторых, нам придется вместе съездить в одно место, потому что без меня вы ни черта не найдете!..